– Спроси у матери, – рассеянно проговорил он. – Или у тёти Шарлотты. Она стала летописцем нашей семьи. Кто-то прошёл мимо них к своему месту в углу, и Маркус огляделся, заметив, что зал понемногу заполняется. – Я так волнуюсь, – улыбнулась ему Онория. – Я впервые сижу среди слушателей. Маркус удивился: – А до того, как ты начала выступать? – Это другое, – она посмотрела на него взглядом «тебе-всё-равно-не-понять» – Ах, вот они, вот. Начинается. Маркус похлопал её по руке и стал смотреть, как Айрис, Сара, Дейзи и Гарриет занимают свои места. Ему показалось, что он слышит, как застонала Сара. И они заиграли. Это было ужасно. Разумеется, он знал, что это будет так, ведь квартет всегда играл плохо. Но его уши каким-то образом отвыкли от того, насколько ужасно играют девушки. Либо в этом году они играли хуже прежнего. Гарриет дважды роняла смычок. Плохой знак. Маркус посмотрел на Онорию, будучи уверенным, что увидит на её лице выражение сочувствия. Она ведь прошла через это. Ей доподлинно известно, каково стоять на этой сцене, издавая кошмарные звуки. Но Онория ничуть не выглядела расстроенной из-за своих кузин. Напротив, она смотрела на них с сияющей улыбкой, почти так, как гордая мать глядит на своих отпрысков. Маркусу пришлось дважды посмотреть на неё, чтобы убедиться в том, что ему не померещилось. – Разве они не замечательные? – прошептала Онория, склонив голову набок. Маркус в ужасе разинул рот. Он не знал, что отвечать. – Они стали играть настолько лучше, – продолжала она. Вот это могло быть правдой. Маркус от души порадовался тому, что не присутствовал на репетициях квартета. Он провёл концерт, наблюдая за Онорией. Она вся сияла, она вздыхала и один раз прижала руку к груди. А когда её кузина опустили инструменты (а Сара, в свою очередь, закатила глаза и сняла руки с клавиш), Онория первая вскочила, неистово аплодируя. – Разве не чудесно, если у нас родятся дочери, которые смогут играть в квартете? – спросила Онория, с чувством целуя мужа в щёку. Маркус открыл рот, но, честно говоря, не знал, что намеревался ответить. Но уж точно не то, что он произнёс, а именно «с нетерпением жду этого дня». Но потом он стоял там, положив руку на спину своей жены, слушая её разговоры с кузинами и поглядывая на её живот, где созревала новая жизнь. И Маркус понял, что сказал правду. Он действительно ждёт с нетерпением. Что бы ни ожидало их впереди. Он наклонился и прошептал ей в ухо: – Я люблю тебя. Просто потому, что ему так захотелось. Онория не посмотрела на него, но улыбнулась. И он тоже улыбнулся.