И как минимум ещё два часа после пикника, как надеялась Онория. У неё был план. План, для которого нужна лопата. Она огляделась по сторонам, ведь сейчас они находились в саду. – Если нам придётся перейти в дом, это будет ужасной трагедией, – сетовала миссис Ройл. – Тогда вряд ли этоудастся назвать пикником. Онория отсутствующе кивнула, всё ещё рассматривая облака. Одно из них было темнее остальных, но как понять – движется оно сюда или отсюда? – Полагаю, мне ничего не остаётся, как ждать и готовиться, – заключила миссис Ройл. – И ничего страшного не случится. Джентльмены влюбляются как на свежем воздухе, так и в четырёх стенах, и если мистеру Бриджертону приглянулась моя Сесилия, то она сможет показать себя, сыграв на фортепиано. – Сара тоже прекрасно играет, – заметила Онория. Миссис Ройл остановилась и повернулась: – Действительно? Онорию не удивило то, что миссис Ройл была поражена этим фактом. Мать Сесилии совершенно точно присутствовала на музыкальном вечере в прошлом году. – Мы всё равно вряд ли станем проводить время в доме, – продолжила миссис Ройл прежде, чем Онория успела ответить. – Небо выглядит не особенно зловещим. Хм. Полагаю, должна признаться, я питала надежду, что мистер Бриджертон заинтересуется Сесилией. О, надеюсь, горничная успела передать ей про голубое платье, иначе она рассердится, если ей придётся переодеваться… Но, разумеется, лорд Чаттерис был бы ещё более завидным поклонником. Встревоженная Онория развернулась, чтобы посмотреть в лицо хозяйке дома: – Но он же не приедет. – Нет, конечно, но ведь он нам сосед. А, как говорила Сесилия, это означает, что он пригласит её танец в Лондоне. Нужно пользоваться всякой возможностью, какая имеется. – Разумеется, но… – Он уделяет внимание немногим юным леди, – с гордостью вымолвила миссис Ройл – Тебе, я полагаю, по прежней дружбе, и ещё, возможно, двум-трём девушкам. Поэтому Сесилии будет несложно привлечь его к себе. Сюда, леди Онория! – Она указала на ряд цветочных украшений на ближайшем столе: – И, кроме того, наше поместье словно врезано в его собственное. Конечно же, он захочет его получить. Онория снова прокашлялась, будучи не уверенной в том, что следует говорить. – Мы, конечно, не сможем отдать ему поместье целиком, – продолжала рассуждать миссис Ройл. – Оно не является майоратом, но я бы не смогла обделить Джорджи подобным способом. – Джорджи? – Мой старший сын. – Она повернулась к Онории, окидывая девушку оценивающим взглядом, и затем взмахнула рукой. – Нет, ты для него недостаточно молода. Как жаль. Онория сочла, что не существует подходящего ответа на подобное утверждение. – Однако мы могли бы прибавить несколько акров к приданому Сесилии, – продолжила миссис Ройл. – Если хочешь иметь в своей семье графиню, нужно идти на жертвы. – Я не уверена, что он уже присматривает жену, – ввернула Онория. – Чепуха. Все неженатые мужчины ищут себе жен. Просто они не всегда сами знают об этом. Онория изобразила лёгкую улыбку: – Постараюсь, запомнить это на будущее. Миссис Ройл повернулась и пристально вгляделась в лицо девушки. – Так и сделай, – произнесла она, наконец, удостоверившись в том, что Онория не смеётся над ней. – А вот и они. Что ты думаешь об этих букетах? Не слишком ли они перегружены крокусами? – Думаю, они прелестны, – ответила Онория, которой особенно понравились лиловые цветки. – Кроме того, сейчас ранняя весна. Крокусы как раз цветут. Миссис Ройл тяжело вздохнула: – Понимаю. Но мне они кажутся слишком прозаичными. Онория задумчиво улыбнулась и провела пальцем по лепесткам. Крокусы доставляли ей чувство полного удовлетворения. – Я предпочитаю называть их пасторальными. Миссис Ройл склонила голову набок, обдумывая слова Онории, и решив, что ответа от неё не требуется, выпрямилась и сказала: – Думаю, что попрошу кухарку испечь печенье. – Можно ли мне остаться здесь? – быстро спросила Онория. – Я бы с удовольствием занялась букетами. Миссис Ройл поглядела на умело составленные цветочные композиции и затем на Онорию. – Я только сделаю их немного пышнее, – пояснила девушка. Миссис Ройл помахала в воздухе рукой: – Как пожелаешь. Но не забудь переодеться к приезду джентльменов. И ничего голубого. Я хочу, чтобы Сесилия выделялась. – Не думаю, что я вообще привезла с собой голубое платье, – дипломатично заметила Онория. – Так даже проще, – оживлённо согласилась миссис Ройл. – Удачи тебе в … м-м… распушивании. Онория улыбнулась и дождалась, пока хозяйка дома исчезнет внутри дома. Затем она выждала ещё немного, поскольку вокруг метались горничные, раскладывая вилки, ложки и всё прочее. Онория вглядывалась в клумбы, водя взглядом из стороны в сторону, пока не уловила серебристый отблеск чего-то под розовым кустом. Убедившись, что все горничные при деле, она пересекла лужайку, чтобы посмотреть поближе. Это была маленькая садовая лопатка, забытая одним из садовников. – Спасибо, – одними губами проговорила девушка. Пусть это не большая лопата, но и она сойдёт. Кроме того, она так и не придумала, как можно сочетать слова «лопата» и «незаметный» в одном предложении. Насчет лопатки тоже придётся поразмыслить. В платьях Онории не было карманов, а даже если бы они имелись, ей казалось, что вряд ли удалось бы спрятать в них кусок металла длинно более половины ее предплечья. Но ведь она может спрятать лопатку где-нибудь и затем подобрать её, в более подходящее время. На самом деле, решила Онория, именно так она и сделает. Глава 4 Что она делает? Маркус не собирался подглядывать, но когда он наткнулся на Онорию, копавшуюся в грязи, то не смог побороть искушение. Он был просто обязан отойти в сторону и понаблюдать. Она работала небольшой садовой лопаткой, и, видимо, яма ей требовалась небольшая, поскольку уже через минуту девушка поднялась, оценила дело рук своих вначале взглядом, а затем попробовала ногой. После чего Онория начала осматриваться по сторонам (Маркус ещё больше отодвинулся за дерево) в поисках кучи сухих листьев, под которой можно спрятать своё орудие труда. В этот момент Маркус уже был почти готов обнаружить своё присутствие. Но тут она вернулась к своей яме, оглядела её, нахмурившись, и пошла к куче листвы за лопаткой. С лопаткой в руках, Онория присела на корточки и принялась что-то делать. Она закрывала ему обзор до тех пор, пока не встала, чтобы снова спрятать уличавший её инструмент, в чём теперь Маркус окончательно убедился, поскольку подруга его детства нагромоздила вокруг своей ямы землю в форме кольца. Она вырыла фальшивую кротовью нору. Маркус задумался, известно ли ей, что кротовьи норы редко встречаются сами по себе. Возле одной норы всегда поблизости есть другая, довольно заметная. Вероятно, это не имеет значения. В её намерения, судя по количеству проб ногой, входит притвориться, что она падает. Либо заставить кого-то споткнуться и упасть. В любом случае сомнительно, чтобы кто-то стал искать второй выход из кротовьей норы, корчась от боли в вывихнутой лодыжке. Маркус продолжал наблюдать. Можно счесть скучным занятием наблюдение за леди, которая не занята ничем, помимо стояния над поддельной кротовьей норой, но его это зрелище увлекло. Возможно из-за того, как отчаянно Онория пыталась побороть скуку. Вначале она, кажется, что-то декламировала до тех пор, пока по наморщенному носику не стало ясно, что она не помнит окончания. Потом девушка сплясала нечто наподобие джиги. После чего Онория станцевала вальс, обвив руками своего незримого партнёра. Она танцевала удивительно грациозно, находясь среди леса. Без музыки она вальсировала значительно лучше, чем под нее. В бледно-зелёном платье она казалась лесным духом. Он мог вообразить её в платье из листьев, скачущей по лесу. Онория всегда была деревенской девчонкой. Она носилась по Уиппл-Хилл, карабкалась по деревьям, скатывалась с холмов. Она всегда пыталась увязаться за ним с Дэниелом, но даже когда они отказывали ей в компании, она всегда находила себе занятие, обычно вне дома. Маркус вспомнил, как однажды вечером Онория обошла дом по кругу пятьдесят раз просто ради того, чтобы проверить, сможет ли она это сделать. А ведь это был большой дом. У неё на следующий день болели ноги. Даже Дэниел поверил её жалобам. Маркус представил себе Фенсмур, своё поместье. Оно было огромным. Никто в здравом уме не стал бы обходить его даже десять раз за день, не говоря уже о пятидесяти. Он ненадолго задумался – гостила ли у него Онория? Он не мог вообразить, когда это могло бы произойти. Он совершенно точно не принимал никого у себя в детстве. Его отец не славился гостеприимством, а Маркусу вовсе не хотелось приглашать друзей в безмолвный мавзолей, где он провел детство. Однако через десять минут Онория заскучала. Стало скучно и Маркусу, поскольку девушка просто сидела у подножия дерева, упираясь локтями в колени и устроив подбородок на руках. Но тут он услышал, как кто-то идёт. Онория тоже услышала, поскольку вскочила на ноги, подбежала к своей самодельной норе и всунула в неё ногу. Затем она неловко опустилась на землю, где расположилась в наиболее грациозной позе, какую можно было принять с ногой, застрявшей в кротовьей норе. Онория помедлила, прислушиваясь, и как только этот некто приблизился, издала довольно убедительный крик. Все эти семейные пантомимы пошли ей на пользу. Если бы Маркус не видел только что, как она подстроила собственное падение, то он поверил бы в несчастный случай. Он подождал, чтобы увидеть, кто появится. Потом подождал ещё. И ещё. Онория тоже ждала. Она вскрикнула повторно, но, видимо, с опозданием. Поскольку ей на помощь никто не явился. Она испустила последний крик, уже явно не вкладывая в него душу. – Чёрт побери! – буркнула Онория, рывком вытаскивая ногу из ямы. Маркус засмеялся. Она затаила дыхание: