– Здесь. – Эльф подошел к одной из статуй. – Энергия почти иссякать. Нужно срочно будить. А тут. – Эльф передвинулся к другой. – Уже умереть. Что, что происходить, катастрофа? Почему их не выводить из стасис? – Это был эльф… довольно чудной эльф. Даниил, конечно, слышал россказни, что иногда древние статуи оживают, но это же не больше чем байка, храмовая легенда. – Откуда ты, зачем сюда залез? – Он постарался, чтобы голос звучал построже. – Я… я не помнить, но помнить, что лететь на Терра. Точно – Терра, я гнаться за… или убегать… потом я очнуться здесь. Но я помнить, тут был еще один – человек, когда я очнуться. «Пропавший брат Левайн?» – подумал Даниил. – Он… он испугаться, наверное, не знать, плохо помнить… – Где? Где этот человек? Ты его?.. – хотел сказать «съел», но вовремя одумался, не повторять же бред, вслед за братией. – Он… он там. – Рука указала куда-то за спину. – Там дверь, точно дверь, ступени вниз, он закрыться за ней и кричать оттуда на меня, время от времени. Обещать, что кто-то сжечь меня на костре. И еще много непонятных слов. Я его спрашивать, но он не слушать. У меня чувство, что он, как это… не в себе. Словно в подтверждение слов эльфа, из темноты глухо донеслось: Ты – монашка, я – монах! Монастырь твой при стенах. Ты за ними, я при храме, Нам не встретиться ника-а-ак! – Вот, вот, видеть! А сейчас грозить начинать! – А потом тебя братья вытащат на свет божий, привяжут к колесу, перебьют все кости на руках, ногах и этой, как ее, голове, а потом… – Я прав, он не в себе? – В себе, в себе. – Даниил уже прикидывал, как извлечь из происходящего пользу. – Тебя как звать? Простой вопрос поверг эльфа в ступор. – Я… я не помнить… – И святой Тахл покарает тебя, – донеслось из-за двери. – Я буду звать тебя Тахл, как святого. – Что? – Ничего. Слушай, Тахл, план такой. Как ты уже понял, ты попал в очень скверную историю. Если жизнь дорога, слушайся меня. – Историю? Какую историю? Да, я многого не помнить, но я лететь на Терра – помнить точно! Мы на Терре или нет? Терра – цивилизованный планета. У нас есть представительство, да, представительство, отвести меня туда. – Точно, представительство. – Какой бы бред эльф ни нес, пусть, лишь бы помогло заработать. – Я тебя отведу, но позже, понимаешь, позже, тебе придется еще какое-то время посидеть здесь, я потом вернусь за тобой и выведу. Ты понял меня! – повысил голос Даниил. Эльф вздрогнул. – Да, кажется, да. Но почему? Странно все это. Можно пригласить консула… – Нет здесь консула! – вышел из себя Даниил. Меч он давно вернул в ножны, а вот самострел прятать не спешил, с сумасшедшими нужно держать ухо востро. – А что есть, так это – колесо, к которому тебя и вправду могут привязать, если найдут здесь, в святилище, так что, если дорога жизнь, слушайся меня. – Я… я не знать, не понимать… – Эльф прислонился к стене, обхватил голову руками. – Тахл… я не Тахл, имя, у меня есть имя… Рауль… Ганимар… – Так-то лучше. – Даниил подошел к чаше с углями для воскуривания благовоний и перевернул ее. Затем ударом ноги разбил одну из ваз, что стояли у основания колонн. – Что ты делать? – опешил эльф. – Три золотых отрабатываю. Глава 8 Инспектор Владимиров снова стоял в комнате с головастым храмовником и толмачом. На этот раз в нише сидел молодой парень, лет двадцать, не больше. На бритом черепе отчетливо виделись свежие шрамы, видимо, храмовник недавно закончил трансформацию или обучение – как посмотреть. Только сейчас инспектор заметил серую кишку, увитую крупными венами, она соединяла затылок большеголового и стену. Интересно, что там, за ней, за стеной, впрочем, не его, инспектора, дело. Он отыскал его в участке – посыльный, служка храма, сказал, что можно приходить. Он и пришел. – Ответ на ваш вопрос найден! – Голос толмача был высокий, писклявый, Владимиров поморщился – у его бывшей жены был такой. – Помимо уже сообщенного, как то – возраст и способ убийства, все жертвы воспитывались в одном и том же приюте, а именно Доме трижды святой Лишии Нафф, на улице Либ в квартале Красных Фонарей. – Квартал Красных Фонарей? Интересное место для приюта. – Из квартала больше всего поступает детей. Ну да – логично, однако мысли инспектора уже двигались в ином направлении. Выходит, все убитые – приютские, причем из одного, а вот это уже похоже на полноценный след. Что же, детки, случилось с вами в том приюте? Игрушку не поделили? Обижали младшего, а он вырос и мстит? – Это все, инспектор? – резанул голос. Владимиров снова поморщился: ну точно Марта – бывшая жена. – Да, благодарю. – И он повернул к выходу. Глава 9 – Не желаешь поразвлечься, солдатик? Не замедлив шага, инспектор Владимиров буркнул: – Я не солдатик. – Вопрос он оставил без ответа, однако вопрошавшая благоразумно не настаивала, переключившись на худого розовощекого юношу в высокой шляпе студиоза. Владимиров не стал посылать в квартал Красных Фонарей Ульрике: не то чтобы он опасался за моральный облик младшего инспектора, просто посетить приют, как наиболее многообещающий след, решил лично. К тому же Ульрике, с упорством новобранца, щеголял в форменном сюртуке, что не всегда полезно, особенно в подобном месте. Дом трижды святой Лишии Нафф находился в самом конце квартала, там, где тот упирался в городскую стену, так что инспектору, ругаясь и кряхтя, пришлось пройти его почти весь и отклонить предложения не менее двух десятков жриц и жрецов любви. Кого здесь только не было: люди – молодые и в возрасте, эльфийки, низкорослицы, даже центаврийки и гермафродиты-дверги, ну и конечно – измененные всех форм и размеров. Пару раз инспектор даже задумался… уж очень заманчиво выглядело предложение или предложенное. Погода выдала очередной сбой – несколько раз сверкнула молния и прогремел гром, к приюту Владимиров подходил уже под проливным и чертовски холодным дождем. Серый фасад здания украшали огромные серые женские груди, в количестве трех штук. Тройная святость Лишии Нафф получила объяснение. Прямо из торчащих сосков били три струи, похоже, внутри грудей проходили водостоки. Постучав и предъявив значок привратнику, инспектор вошел внутрь. На втором этаже, в сухом и теплом кабинете, ему предложили чай. Вскоре появился директор приюта, или как он здесь назывался. Начальником был центавриец, да и сам приют, насколько Владимиров заметил по обслуживающему персоналу, держали представители этой расы. Как все центаврийцы, начальник был высок, худ, с большими, на пол-лица, глазами и маленьким ртом на почти треугольной лысой голове. Пальцев они имели по четыре, а кожу – голубую, впрочем, к старости она выцветала. – Чем могу помочь, инспектор? – Двигаясь плавной походкой, центавриец прошел к столу и комфортно откинулся в кожаном кресле с высокой спинкой – как раз под себя. Длинные пальцы с четырьмя суставами на каждом он сплел перед подбородком. Версии о происхождении центаврийцев разнились – кто приписывал их к порождениям Атомных богов, а кто говорил, что они были всегда, вместе с людьми и низкоросликами. Сами синекожие вроде верили, что приплыли в этот мир на огромных самодвижущихся повозках с далекой звезды. В Вароссе их жило немного, а вот на юге, где потеплее, синекожие населяли целые города. Владимиров сделал глоток из чашки. Чай был пряный, с травами, довольно вкусный. Еще бы к нему каких-нибудь бутербродов. – Меня интересуют ваши… гм… воспитанники определенного года. Кто был в группе, чем занимались, может, запомнились… Центавриец остановил его, вытянув растопыренную ладонь: – Сразу предупрежу, инспектор, конечно, мы окажем всяческое содействие, однако не рассчитывайте на обильность информации. Увы, увы, в приюте содержится порядка трех тысяч воспитанников. К тому же некоторая часть, как водится, сбегает. Как вы понимаете, уследить за таким количеством не то что сложно – почти невозможно. Не говоря уже об индивидуальной работе с каждым. Слово «содержится» слегка резануло слух Владимирова. Многие приюты, возможно и этот, выступали поставщиками живого товара – для публичных домов, нищих, в храмы, на невольничьи рынки Каффара, просто на одну ночь в дома богатых извращенцев. Чай начал слегка горчить.