- С точки зрения логики, опасность вас уже миновала, - попытался успокоить его начальник охраны, - Если вчера злоумышленник еще мог думать, что вы ничего не сказали дирекции завода, то сегодня он на это уже не надеется. Так что вас вряд ли снова попытаются убить. Скорее уж затаятся. - Тогда я доводить подсчет у конец, - героически решил Густав, - Я делать подсчет убытки. - Да делайте, что хотите, - отмахнулся Тарасов, которому этот немец теперь был как кость в горле. Он не понимал, на черта доводить дело до конца и подсчитывать убытки, если эти убытки уже все равно не вернешь. А информация о них если и выйдет кому боком, то только ему. Однако он понимал, что немца не остановить. Он все равно подсчитает и выложит свои подсчеты через две недели, когда состоится очередное совещание акционеров. «Интересно, - ему пришла в голову неожиданная мысль, - а ведь убийство херра Шульца в данной ситуации, пожалуй, выгодно лишь мне! - он нахмурился и помотал головой, - Хорошо, что он об этом не догадывается!» *** На душе у Тамары было не хорошо. А если быть точной, на душе у Тамары было очень скверно. Поэтичная натура описала бы это состояние примерно так: «Черные тучи скрыли солнышко». Но Тамара отнюдь не была поэтичной натурой, поэтому никакие романтические эпитеты в голову ей не приходили. Вместо этого ей хотелось выть. Выть самым натуральным образом, как собаке в лунную осеннюю ночь, когда тело сотрясается от холода и голода. И несмотря на то, что секретарше удалось весьма плотно пообедать, да и в директорской приемной было достаточно тепло и в некоторой степени даже уютно, настроение у нее и не думало улучшаться. «Меня уволят, - безрадостно думала она, без интереса раскладывая пасьянс на компьютере, - Меня подставили, а теперь уволят. Так, как это было в прошлый раз». Прошлый раз Тамару действительно уволили из очень хорошей фирмы, которая занималась производством горюче-смазочных материалов. К слову сказать, зарплате самого мелкого клерка в конторе этого предприятия мог позавидовать любой предприниматель средней руки, гнущий день и ночь спину в попытке сбыть или закупить что-либо более-менее стоящее по сходной цене. Место секретаря на рецепшене, которое занимала в то время Тамара, считалось довольно тепленьким и многообещающим. Естественно, удержаться на нем было очень сложно. У каждого менеджера, не говоря уж о бухгалтерах и прочих работниках, конечно же, была на примете племянница или иная дальняя родственница, которую хотелось пристроить на приличную работу. А поскольку у Тамары никаких поддерживающих родственников в конторе не имелось, потому что она устроилась туда, банально пройдя собеседование и благодаря своим уму и образованию, то вокруг нее стаями кружили сотрудники, хищно подумывая, как бы ее спихнуть с кресла за стойкой рецепшена. И кому-то это удалось. Однажды Тамару вызвал начальник отдела кадров и сообщил, что в ее столе обнаружена дискета с некими финансовыми отчетами. И если эту дискету отнести куда следует, то не только главный бухгалтер, но, пожалуй, и сам директор предприятия попадут под следствие. Смерив растерявшуюся Тамару тем самым взглядом, которым, скорее всего, смотрели ЧКисты на врагов народа, начальник отдела кадров поинтересовался, как дискета попала к ней в стол. На этот вопрос Тамаре осталось лишь развести руками. Она и понятия не имела, что у нее в столе может лежать столь важная вещь. Ничего дороже помады она с самого своего первого дня там не хранила. В общем, ее как-то по-тихому уволили, пригрозив, чтобы молчала. Поэтому, когда Тамаре посчастливилось найти работу на заводе у Тарасова, она страшно обрадовалась. Разумеется, на собеседовании она ни словом не обмолвилась, по какой причине потеряла прежнее место. Впрочем, этим как-то никто не заинтересовался. И вот, пожалуйста, спустя пять лет тихой жизни на нее сваливается такое! Тамара горько вздохнула и переложила десятку треф с рубашки на вольта червей. Кто мог ее шантажировать? Кто-то с прежней работы? Но кому из конторы, занимающейся производством машинного масла, понадобились секреты мясокомбината? Между ними даже немыслимой связи не существует. А если шантажист не с ее прежней работы, то откуда ему известна тайна ее увольнения? Она тоскливым взглядом проследила как херр Шульц вышел от начальника и торопливо затопал из приемной. «Нехорошие дела творятся на комбинате. Очень нехорошие». Надо сказать, что кроме неожиданно возникшего шантажиста заставлявшего ее проделывать странные вещи, она была страшно расстроена еще одним обстоятельством. «Как жаль, - грустно думала она, и неожиданная слеза скатилась ей на кончик носа, - Ведь он мне так понравился…». Глава 7 Штат Висконсин. Грузовик подъезжает к светофору, тормозит, и тут из соседней машины выбегает красивая блондинка, и подбегает к кабине. Водитель открывает окно, и она быстро выпаливает: - Здравствуйте, меня зовут Шила, и у вас из кузова что-то сыплется. Водитель качает головой, и едет дальше. На следующем светофоре история повторяется: девушка опять подбегает, и опять кричит ему в окно: - Здравствуйте, меня зовут Шила, и у вас из кузова что-то сыплется. То же происходит на следующем светофоре. Когда на пути возникает четвертый светофор, водитель, едва успев затормозить, сам выскакивает из кабины, подбегает к машине девушки, и кричит ей: - Здравствуйте, Шила! Разрешите представиться, я - водитель грузовика с солью, а в штате Висконсин сейчас зима. (Из сборника анекдотов) - Честно говоря, я ничего не понимаю, - в который раз произнес эту фразу Тимофей и в который раз развел руками, - Откуда взялся китаец, зачем он шастал ночью по заводу, и кто его пристрелил… Николай Рубцов взял со стола зажигалку, повертел ее в руках, задумчиво посмотрел на маленькое пламя и признался: - Знаешь, я ведь ни на секунду не поверил, что кого-то могут убить из-за дурацких рецептов херра Шульца. - Да?! – неприятно изумился директор мясокомбината, - Что ж ты тогда эту лабуду полдня гнал? - Так я ведь на людях, - ничуть не смутившись, продолжил откровенничать начальник службы безопасности, - А правду я могу сказать только тебе. Тет-а-тет. Я понятия не имею, почему кого-то шлепнули. Но если предположить… - Очень интересно, - Тарасов с размаху сел в свое кресло, - Предположи, уж будь так любезен. - Предполагаю, - Рубцов повертел зажигалку в пальцах, потом, вздохнув, отложил ее подальше от себя, - Тут дело вовсе не в нашем заводе со всей его колбасой вместе взятой. - Весьма глубокомысленно, - ехидно заметил Тимофей, - А есть идеи, в чем тут дело? - Хочешь проверить высоту полета моей фантазии? – усмехнулся Рубцов, - Что ж… Если я говорю, что дело тут не в заводских делах, а в каких-то иных, то эти иные дела могут быть какими угодно. Хоть, к примеру, относиться к разборкам сторонников Саддама Хусейна с его явной оппозицией. - Ну? – нахмурился Тарасов, - И чего они приперлись со своими разборками на вверенное мне предприятие? - А вот это уже другой вопрос, - Рубцов занес указательный палец кверху и многозначительно помолчал. Затем изрек гробовым голосом, - Может быть один из сторонников или противников этого Хусейна работает как раз на твоем заводе. - Да ну тебя, - отмахнулся Тимофей. - А ты не махайся, - наставительно проговорил Рубцов, - Я же виртуально предположил этого Хусейна. Есть миллион дел, которые далеки, как нам кажется от завода, но могут быть непосредственно связаны с ночным убийством. - Слушай, это тебя в твоем убойном отделе так натаскали? – прищурился босс, - Это там вы своему начальству подобную чушь докладывали? - Бывало, - серьезно ответил Рубцов, - Когда явный висяк, то есть совершенно не раскрываемый покойник, то выдвигали самые замысловатые версии. Между прочим, некоторые из них потом оказывались вполне рабочими. Вот помню я, один утопленник… - Иди ты к черту со своими утопленниками и со всем убойным отделом! – разозлился Тимофей, - Скажи лучше, что делать будешь? - Что-что… - проворчал Рубцов и, схватив зажигалку, кинул ее в корзину для мусора, - Не знаю пока. Буду проверять всех работников нашего завода на предмет странных связей. - Ага, с китайцами, - хохотнул Тимофей, - На это у тебя, друг мой, года два уйдет. А пока можешь вон разрабатывать Марго. Тем более что она отнюдь не против своего китайского следа. - Но с другой стороны порушен кабинет нашего немецкого херра, - как бы невзначай заметил начальник охраны, - Кому-то все-таки что-то там понадобилось… - Тогда разработай еще и его на предмет китайского следа, - отозвался Тарасов и вдруг посерьезнел, - Думаешь, ему все еще угрожает опасность? - Слушай, я же не Господь Бог! - возмутился Рубцов и тоскливо посмотрел на корзину для мусора, в которой уже покоилась добрая половина канцелярских принадлежностей хозяина кабинета, плюс несколько его личных вещей включая подарочную зажигалку Zippo. - К вам Ярославцев, - прохрипел селектор грустным голосом Тамары. - Ждем с, - ответил ему Тарасов, и, отжав кнопку, глянул на Рубцова, - Вот, кстати, проверим, что там наш немецкий друг заподозрил. - Ай! – на сей раз отмахнулся начальник охраны, - Я бы не делал ставки на эту ниточку. После робкого стука дверь приоткрылась, и в кабинет просочился хилый человечек. Вид он имел бледный. Несмотря на вроде бы молодой возраст, его затылок уже точила ранняя залысина. Глаза у Ярославцева были посажены настолько близко, что создавалось впечатление, что он постоянно косит, уши же наоборот торчали как два локатора средней мощности. Кроме всех этих явных природных огрехов он был тощ, и сутул, передвигался как-то по-кошачьи и болтал костлявыми кистями рук в области колен. - Ярославцев, вы что не доедаете? – изумился Тарасов, когда человечек перетек от двери на середину кабинета. - Ну… у… пс… - немногословно изрек тот. - Понятно, - усмехнулся босс, который видел его, разумеется, впервые. Впрочем, директору завода и не полагается знать всех своих рабочих в лицо, - А зарплата у вас приличная, позвольте спросить? - В-вам л-лучше знать, - испуганно проблеял вызванный на ковер. - Я ваши деньги у кассы не пересчитываю, - Тарасов сдвинул брови, чтобы настроить собеседника на серьезный лад. Рубцов по своему обыкновению не мешать начальству молчаливо оглядывал блокнот, лежащий на переговорном столе. - 20 тысяч р-рублей, - удивленно ответил Ярославцев и испуганно сглотнул. - Ну, не Бог весть что, хотя жить можно, - не очень уверенно заметил Тарасов, которому еще не приходилось жить на такие деньги в месяц, но он полагался на мнение главного бухгалтера завода, который считал, что рабочим на предприятии платят очень хорошо. - А я что, р-разве я жалуюсь? – заблеял работник, - Я и этим профантюрам сказал, мол, отвалите от меня к этой матери… простите, - побледнев до синевы, закончил он. - Профантюрам, это еще кто такие? – не понял Тимофей. - Ну, те, кто подначивают к забастовке. Профсоюзные деятели, мать их… простите. - Н-да… - Тарасов глянул на начальника охраны, - Значит, у нас на заводе еще и забастовка зреет. А вам что-нибудь об этом известно, господин Рубцов? - Да у нас вечно что-нибудь да зреет, - лениво отозвался тот, не сводя глаз с блокнота, - То забастовка, то бунт, то демонстрация. Мы же корнями сидим в пролетарском прошлом, чего же вы хотите, господин директор. - Я хочу быть в курсе всех назревающих конфликтов, - прорычал Тимофей. - Тогда вам некогда будет решать текущие дела предприятия. Только и будете, что сидеть в профсоюзе, да выяснять с ними отношения. Уж лучше я сам с ними разберусь, - тут он, наконец, оторвал вожделенный взгляд от блокнота и строго посмотрел на Ярославцева, - Потом зайдешь ко мне скажешь фамилии этих профантюр. - Я-я, не стукач! – с вялой гордостью заявил работник. - Значит пособник, - заключил Рубцов и, схватив блокнот, притянул его к себе, - Как бишь твоя фамилия? - Я согласен, - быстро сдался Ярославцев. - Вот и отлично, - начальник охраны показательно швырнул блокнот в корзину для мусора и уставился на лежащую на столе ручку Parker.