Я ничего не успеваю ответить. Джек Уайби, невероятно талантливый человек, которому я обязана жизнью и годам незаслуженного сиротства, стоит прямо передо мной. На нем темно-синие потёртые джинсы и простая чёрная футболка без какого-либо логотипа, левая рука Джека забита татуировками. — Привет… Вот мы и встретились, — произносит он неуверенно. Его сине-голубые глаза смотрят на меня с опаской, если не с надеждой. Я судорожно сглатываю. — Здравствуйте, мистер… — мой голос звучит неуверенно, потому что я понятия не имею, как мне следует к нему обращаться. Не знаю, надо ли мне встать или продолжать сидеть. В итоге, я вытягиваюсь в струну и, должно быть, напоминаю сейчас страуса, которому в задницу кактус засунули. — Мистер? — усмехается мужчина. — Ты это всерьез? Можешь звать меня просто — Джек. — Хорошо. Я… Скарлетт, — мямлю, запинаясь на собственном имени. — Ну, конечно ты Скарлетт! Вы не против, если я присяду? — он кивает на наш стол. Я качаю головой и наблюдаю, как мужчина переставляет стул от соседнего стола к нашему. Джек садится и кладет руки перед собой, словно демонстрирует свою безоружность и готовность принять любые условия нашей беседы. — Что ты здесь делаешь? — спрашивает он. — Я… не знаю, — честно признаюсь, разглядывая его длинные изящные пальцы. Виснет продолжительная пауза. Эйден нащупывает мою руку под столом и накрывает своей, не вмешиваясь в разговор. И это, на моей памяти, единственный раз, когда я мечтаю лишь о том, чтобы он сморозил какую-нибудь глупость или даже гнусность, сделал, что угодно, лишь бы прекратить это неловкое молчание. — А это твой парень? — наконец интересуется Джек. — Да, только ей не говори. Кажется, она не в восторге от этой мысли, — Эйден не даёт мне времени даже подумать над ответом. И делает то, о чем я только что молила Господа — несёт чушь. — Я — Эйден, — он протягивает руку Джеку. — Джек. Они обмениваются рукопожатиями. — Он не мой парень, — заявляю я, когда до меня доходит смысл его слов. Я выдергиваю пальцы из ладони Эйдена, осознав, что все это время он держал меня за руку. — Мы просто соседи и учимся вместе. А еще он навещает меня во время болезни и смотрит так, словно я любовь всей его жизни. И, да, ещё мы целовались, и это было просто восхитительно. Но об этом я решаю умолчать при первой встречи с моим… короче, с этим Джеком. — Ладно, я понял, — улыбаясь, Джек похлопывает ладонями по столу. У него просто обалденная улыбка, не просто голливудская, а мега голливудская. — Свалим отсюда? Вы ж несовершеннолетние? Как вас пустили сюда? — Так же, как и всегда, — Эйден пожимает плечами. — А твоя тетя знает, что ты используешь поддельное удостоверение личности? — спрашивает у меня Джек. — Эдди знает, что я… тут, — уклончиво отвечаю. Что, блин, за дела, мы только встретились, а он уже начинает меня воспитывать? А где он раньше-то был? — Так… как ты узнал… меня? Джек ненадолго умолкает и смотрит куда-то сквозь стол. — У тебя ее волосы. Ты выглядишь немного иначе, чем восьмилетней, но я видел твои фотки на Фэйсбуке. Так что… — он виновато улыбается и пожимает плечами. — Ясно, — бормочу в ответ. Выходит, Джек интересовался тем, как я выгляжу. Пышные непослушные темные локоны доставляют мне столько неудобств тем, что с ними невозможно сделать что-то приемлемое. Но они — единственное, что я унаследовала от мамы. Вся эта вьющаяся хрень на голове только подчеркивала ее красоту. А мою красоту подчёркивают мои толстые бедра, точнее, перечёркивают и ставят жирный крест на всех моих попытках выглядеть, как все. — Вы голодные? — спрашивает Джек. — Надеюсь, что да, потому что я с утра ничего не ел. Как на счёт гамбургера? Здесь недалеко есть отличное место, — он выжидательно смотрит на меня. — Было бы неплохо, — соглашаюсь я и встаю с места. Джек и Эйден поднимаются следом. Тут же рядом с нами появляется та самая официантка. Вероятно, она не хочет лишиться работы из-за того, что я и Эйден вдруг решим уйти из бара, не заплатив за воду, чем нанесём ущерб экономике этого заведения. В конечном итоге, это приведет к тому, что бар обанкротится, а бедная официантка станет безработной. И эту пессимистическую цепочку я бы могла продолжать до бесконечности. — Джек, уже уходишь? — спрашивает она, с интересом разглядывая нас с Эйденом. — Да, — кивает тот, — мы найдём место… потише. Знакомьтесь, это Шарлин, — представляет нам блондинку. — Шарлин, это Скарлетт, моя… дочь и ее друг Эйден. Шарлин ошарашенно смотрит на меня, на ее лице появляется искреннее замешательство. — Дочь? — переспрашивает она недоверчиво. — Ты не говорил, что у тебя есть дочь и такая… взрослая. Ничего страшного. Мне никто не говорил, что у меня есть отец. — Вот теперь говорю, — отвечает Джек. Шарлин несколько мгновений сканирует меня немигающим взглядом и произносит: — У нее твои глаза. Супер! Они говорят обо мне в третьем лице! Это, вообще-то, ни разу не вежливо, дамочка! Или в Чикаго так принято? И чего они все привязались к моим глазам?! — Что ж, идемте… — после паузы говорит Джек. Шагнув к Шарлин, он целует ее в щеку. — Я позвоню тебе, детка. — Приятно было познакомиться, Скарлетт, — Шарлин тепло улыбается. — Взаимно, — заявляет Эйден, закидывая руку мне на плечо. Шарлин снисходительно смотрит на парня и, похлопав Джека по плечу, оставляет нас. Ого. Значит, эта Шарлин — девушка моего… Джека? А она ничего такая: симпатичная и улыбка у неё искренняя. Ну, и да. Я тоже абсолютная натуралка. Когда мы идём к выходу, Эйден берет меня под локоть и останавливает. — Давай, ты иди, а я подожду тебя в машине, — тихо предлагает он. — Нет! — шепчу я, заметив заинтересованный взгляд Джека. Он стоит у самой двери. — Идём с нами… С тобой мне как-то… спокойнее… Ну, пожалуйста! — Могла бы и не просить, — отвечает парень и оглядывается, блуждая взглядом по помещению. — Жаль, что та Шарлин не идет с нами, — жалуется он, усмехаясь. — Вот мне б такую мачеху. Ты же видела Хелен, и что отец нашёл в ней? — он снова кривляется. Я качаю головой. — Иди давай, — и толкаю его в бок. Через пятнадцать минут, сложив руки на коленях, я изучаю свой гамбургер, купленный для меня Джеком. В любой другой день я прикончила бы его в два счета. Но сейчас я смотрю на него, как на Восьмое чудо света, потому что это первая в мире вещь, которую я лично получила от Джека Уайби. — Ты вегетарианка? — спрашивает мужчина, почти разделавшись со своим гамбургером. — Нет. — Тогда почему так смотришь на него? — Я… — пытаюсь придумать ответ подостойнее, но в голову ничего не приходит. Не говорить же ему да ещё в присутствии Эйдена, что я встала на тропу войны с собственными сантиметрами и килограммами? — Взять тебе что-нибудь другое? — с готовностью сделать это предлагает Джек. — Спасибо, нет. Я тянусь к стакану с колой, не диетической, а той, что с запредельным инсулиновым индексом, и делаю несколько глотков, ощущая, как холодная сладкая жидкость устремляется внутрь. Эйден уже покончил со своим гамбургером и половиной фри. Вот, кому действительно пофигу на всякие там индексы. — Чем планируешь заняться? — Джек предпринимает очередную попытку наладить беседу. — Уже выбрала колледж? — Да, здесь, в Чикаго, — киваю в ответ. — Я хочу стать учителем в младшей школе. Эйден приподнимает брови, услышав мой ответ. — Значит ты любишь детишек? — спрашивает Джек. — Да, я легко нахожу с ними общий язык. Два часа в неделю я веду занятия в младшей школе. Это отличная тренировка для меня. — Математика? — Джек сминает перепачканную соусом бумагу, в которую был завернут его бургер. — Нет. Просто мы… поем. — Так ты поешь? — его рука со стаканом замирает на полпути ко рту. Я пожимаю плечами. — Ну да, мы поем, учим алфавит, цифры или названия животных, — поясняю я.