— Ты не был скаутом! — сердито замечаю. — Ну… значит мне придется им стать, — ухмыляется Мерфи. — Но только ради тебя. Мне нет никакого дела до их среднего балла. Пятнадцать минут спустя мы все еще сидим на трибуне тем же составом. Парни, как и обещали, больше не цепляют друг друга. Но мне хватает одного лишь взгляда на того и другого, чтобы понять их истинное состояние. Достаточно малейшей искры, и все повторится. Потому говорим, в основном, я и Уилл. — Итак, я сама заполню карточку для мистера Уитмена и отдам ему в пятницу. Укажу, что это будет мультимедийный проект. Верно? — спрашиваю я уже в конце нашего собрания, поднимаясь с места. Остальные тоже встают, возвышаясь надо мной. Я еле сдерживаюсь от улыбки. Все же какое это крутое чувство находиться в компании самых популярных парней школы. Я словно выиграла в национальную лотерею. И, кажется, все трое действительно считают меня авторитетом. Это неожиданно, но очень волнительно и приятно. Просто сама себе завидую. — Да, — кивает Уилл. — И, значит, мы берём защиту, а вы — обвинение? — уточняет он напоследок. — Обломись, — Эйден снова решает напомнить о своем существовании, чем портит мою минуту славы, а затем решительно заявляет: — Мы с Брукс берем защиту. — Эйден, какая разница?! — в отчаянии спрашиваю я. — Ладно, пусть будет так, как он сказал, — устало говорит Логан, качая головой. — Не делай мне одолжения, ладно? — передразнивает его Эйден. — Ты же обещал! — я отвешиваю Мерфи тычок в плечо. — Ну… если это все, я пойду, — поправляю лямку рюкзака. — Пока, Скарлетт, — кивает Уилл. — Спасибо, что осталась, — говорит Логан с дружелюбной улыбкой. Чувствуя себя невероятно важной персоной, я тороплюсь эффектно покинуть эту компанию. Подумать только! Со мной считаются самые крутые ребята в школе! — Стой, Брукс! Я с тобой! — доносится голос Эйдена, в то время как моя самооценка впервые за несколько лет идёт на повышение. Пару часов назад Эдди ушла на ночное дежурство, и мы с Мерфи сидим в нашей кухне перед ноутбуком. Джи дремлет на моих коленях. Мы уже разобрались со структурой эссе, определили тезис и последние полтора часа заняты тем, что изучаем информацию, которую точно не встретишь в наших школьных учебниках. Потому что она ни разу не вызывает чувство патриотизма. Скорее, ужас, стыд и ещё раз стыд. Эйден сосредоточенно смотрит в монитор. Временами замечаю, как он дергает коленкой под столом или тяжело вздыхает и бурчит себе что-то под нос. Видимо, его очень заинтересовала эта тема, что меня приятно удивило. Я ожидала, он снова начнет кривляться и саботировать нашу работу своими выкрутасами, как днём на стадионе, но я ошиблась. Вероятно, все дело в том, что в нашей кухне нет ни одного футболиста. Либо за год занятий с детьми в начальной школе у меня проявились зачатки педагогического таланта. Как бы там ни было, это не так уж и важно. Мне действительно интересно наблюдать за другим Эйденом: думающим и серьезным. Я точно смогу собой гордиться, если получится помочь ему заработать хорошую отметку. Мое тело, особенно та его часть, на которой я сижу, почти одеревенела. В какой-то момент я беру Джинджер на руки и встаю, а затем бережно опускаю кошку на стул. Джи задирает хвост и, выставив передние лапы, выгибает спину. — Я приготовлю кофе. Нашим мозгам нужен допинг, — говорю Эйдену, когда он поднимает взгляд. — Мне надо покурить, — усталым голосом говорит он. — Сначала выполни работу, а потом можешь выкурить хоть целую табачную фабрику. Я не собираюсь сидеть с тобой всю ночь, — менторским тоном заявляю ему. — Ладно, — смирно отвечает парень. — Давай свой кофе… мне три ложки сахара, — широко зевнув, он взъерошивает волосы и добавляет, — пожалуйста. Когда я возвращаюсь к столу, мой стул уже пуст, а Джи в поисках чего-то мягкого и тёплого перебралась на колени Мерфи. Ставлю перед парнем чашку с горячим напитком и сажусь рядом. Но тот не замечает ничего вокруг. Он словно смотрит сквозь монитор. И я почти слышу, как крутятся в его голове шестерёнки, пока он размышляет. Сделав несколько глотков кофе без сахара, я морщусь и ставлю чашку на стол. — О чем задумался? — спрашиваю Эйдена. — Ни о чём, а о ком, — поправляет он, вздыхая. — О Колумбе. Я издаю смешок. — Ладно. И… что с ним? Эйден берёт свою чашку и делает пару глотков. — Почему нам всю жизнь твердили, какой он классный парень? — спрашивает он. — Обещаю впредь бойкотировать День Колумба. — Эйден, ну зачем так радикально? — его серьезный вид вызывает у меня улыбку. — Я… типа зол на него. — Разве может один человек отвечать за действия целой нации? — Это он все начал, — уверенно заявляет парень. — И даже понятия не имел, куда приплыл! Тоже мне мореплаватель! Зато теперь вся страна чествует его, как великого первооткрывателя! Но им мог быть и другой парень, тот испанец. — Испанец? — переспрашиваю его и снова тянусь к своей чашке. — Ну тот мужик, в честь которого Америку назвали Америкой, — поясняет парень. — Ах, Америго Веспуччи, — понимающе киваю. — Только он итальянец. — А есть разница? — спрашивает Эйден, и я едва не захлёбываюсь кофе. — Спокойно, Брукс, дыши. Это шутка, — он улыбается и легонько хлопает меня по спине. — Я в курсе, что Италия и Испания — разные государства. — Ты когда-нибудь дошутишься, и на тебя повесят труп, — я ставлю чашку на стол. Горький кофе — невероятная гадость, но мне нельзя есть сахар, а сахарозаменителя у Эдди никогда не бывает. — А еще я читала, что именно викинги были первыми из европейцев, кто побывал здесь. — Наверное, они были нормальные ребята, не угоняли аборигенов в рабство и не истребляли их от скуки… — предполагает Эйден и, заметив мой пристальный взгляд, вдруг спрашивает: — Что? Почему ты так смотришь? — Я думаю, тебе не нужна моя помощь. Ты четко обозначил свою позицию. Напиши об этом, — указываю взглядом на монитор. — Я? — удивляется он. — Ты, — киваю в ответ. — Ты изучил факты и составил собственное мнение. Дело за малым — изложить это на бумаге. — Так вот как это делается! — восклицает парень. — Не буду тебе мешать. Я встаю и забираю свой недопитый противный кофе. — Спасибо тебе, Скарлетт, — на лице моего подопечного появляется улыбка, на удивление, искренняя. Эйдену словно становится неловко из-за этого, и он переводит взгляд на монитор. — За что? — интересуюсь я. — Я же ничего не сделала. — Позволь мне с тобой не согласиться, — не глядя на меня, отвечает он. Несколько секунд я стою над Мерфи, пытаясь понять, что стоит за выражением его лица. Но на ум так ничего и не приходит кроме мысли о том, что этот парень точно не так глуп, как хочется казаться. Вот только зачем он это делает?.. 7 Сегодня тридцатое августа. Пятница. Ровно неделя моему сражению с самой собой, день «Х» для Ханны и для Эйдена. Первая так и не рассталась с идеей отправиться на тусовку Уилла, а второму сегодня предстоит сдать свое эссе мистеру Уитмену. Я по-прежнему не понимаю, как ему вообще удалось доучиться до выпускного класса с его-то наплевательским отношением к учёбе и собственной репутации. И чего Эйдену не живётся спокойно? Словно ему жизненно необходимо постоянно кого-то цеплять и провоцировать. Откуда у Мерфи столько негатива по отношению к Логану? Банальная зависть? Больше ничего на ум не приходит… Тем временем на весах минус сто граммов, а, по ощущениям, что вся тысяча! Я понимаю, это даже результатом назвать еще трудно, но хотя бы что-то сдвинулось с мертвой точки. Если все и дальше пойдет так ровно, то я смогу пойти на выпускной в довольно миленьком платьице, а не в оригинальной модели парашюта. Е-ху! Так держать, Скарлетт! Как гласит одно из следствий закона Мерфи[2]: «Всякое решение плодит новые проблемы». Сейчас я абсолютно согласна с этим заявлением, потому как решение пригласить к себе ночевать Ханну было, с моей стороны, чрезвычайно опрометчивым. Время близится к семи, и Ханна почти двадцать минут занимается тем, что пытается завербовать меня в общество любителей пятничных тусовок. — Скар, ты же мне обещала?! — отчаянно приговаривает Ханна. — Не было такого, — я качаю головой, не обращая внимания на ее надутые губы. — Это… это просто жестоко с твоей стороны лишать меня шанса побывать на тусовке Уилла в тот момент, когда он снова разбежался с Дианой! — отчаянно высказывает она. — Ханна, я не запрещаю тебе идти! Давай, вперёд! — киваю на дверь своей комнаты. — Я не могу пойти туда одна, и тебе прекрасно это известно! — раздраженно говорит подруга. — По одному приходят только лузеры и шлюхи!