Ванна, массаж, еда и два часа сна освежили Блэкторна. Банная прислуга, сплошь женщины, крупные и сильные, сделали ему массаж кулаками, вымыли голову, заплели волосы в тугую косичку, а брадобрей подстриг ему бороду. Блэкторну дали чистую набедренную повязку, кимоно и пояс, а также таби и сандалии. Футоны, на которых он спал, были такими же чистыми, как и комната. Казалось, что все это ему грезится, и, пробудившись после крепкого сна без сновидений, он некоторое время гадал, что же было грезой, настоящее или тюрьма. Он нетерпеливо ждал, когда его снова поведут к Торанаге, обдумывая, что сказать и что открыть из тайного, как перехитрить отца Алвито и как взять верх над ним. И над Торанагой. После всего, что рассказал ему брат Доминго о португальцах, японских князьях и торговле, он твердо знал, что может оказаться полезен Торанаге, а тот в свою очередь способен дать ему богатства, о которых он мечтает. И теперь, избавленный от необходимости противостоять священнику, он чувствовал себя еще более уверенно. Ему нужны были только небольшая удача и терпение. Торанага внимательно слушал похожую на куклу переводчицу. Блэкторн подумал: «Я мог бы поднять ее одной рукой, а если бы обхватил ладонями ее талию, мои пальцы сомкнулись бы. Сколько ей лет? Прекрасна! Замужем? Обручального кольца нет. О, это интересно. Она не носит никаких драгоценностей. Кроме серебряных шпилек в волосах. Других женщин здесь нет, только толстуха». Он напряг память. Японки, виденные им в деревне, не носили драгоценностей, и он не заметил ничего такого на женщинах в доме Муры. Почему? «Кто эта тучная женщина? Жена Торанаги? Или нянька мальчика? А парнишка? Сын Торанаги? Или, может быть, внук? Брат Доминго говорил, что японцы вправе иметь только одну жену одновременно, зато наложниц – узаконенных фавориток – сколько пожелают. Может, женщина, переводящая Торанаге, его наложница? Каково было бы с ней в постели? Боюсь, я бы сломал ее. Нет, она бы не сломалась. Женщины в Англии почти такие же маленькие. Но не похожи на нее». Мальчик был маленьким и прямым, круглоглазым, густые черные волосы заплетены в короткую косичку, макушка не выбрита. Любопытство его казалось безмерным. Не задумываясь, Блэкторн подмигнул. Мальчик подпрыгнул, потом засмеялся, прервал Марико, показал на Блэкторна и заговорил, его терпеливо выслушали, и никто не поторопил. Когда он закончил, Торанага коротко сказал что-то Блэкторну. – Господин Торанага спрашивает, почему вы сделали это, сеньор? – О, просто чтобы повеселить паренька. Он такой же ребенок, как и все, а дети в моей стране обычно смеются, когда так сделаешь. Мой сын должен быть примерно такого же возраста. Ему семь лет. – Наследнику семь лет, – произнесла Марико после паузы, потом перевела, что он сказал. – Наследник? Значит, этот мальчик – единственный сын господина Торанаги? – спросил Блэкторн. – Господин Торанага велел мне сказать, что сейчас вы должны ограничиться ответами на вопросы. – Потом она добавила: – Я уверена, если вы будете терпеливы, капитан Блэкторн, вам предоставят возможность в конце спросить о том, что вас заинтересовало. – Очень хорошо. – Поскольку ваше имя трудно произносить, сеньор, – ведь в нашем языке нет многих звуков, которые вы употребляете, – могу ли я для господина Торанаги использовать ваше японское имя, Андзин-сан? – Конечно. – Блэкторн собирался спросить ее имя, но вспомнил о предупреждении и решил быть терпеливым. – Спасибо. Мой господин спрашивает, есть ли у вас другие дети. – Дочь. Она родилась как раз перед тем, как я покинул свой дом в Англии. Так что теперь ей около двух лет. – У вас одна жена или несколько? – Одна. У нас такой обычай. Как у португальцев и испанцев. Мы не имеем наложниц – законных, по крайней мере. – Это ваша первая жена, сеньор? – Да. – Скажите, пожалуйста, сколько вам лет? – Тридцать шесть. – Где в Англии вы живете? – На окраине Чатема. Это небольшой порт около Лондона. – Лондон – ваша столица? – Да. – Он спрашивает, на каких языках вы говорите. – Английский, португальский, испанский, голландский и, конечно, латынь. – Что значит «голландский»? – Это язык, на котором говорят в Европе, в Нидерландах. Он очень похож на немецкий. Она нахмурилась: – На голландском изъясняются язычники? И на немецком тоже? – Обе эти нации – некатолические, – пояснил он осторожно. – Извините меня, разве это не то же самое, что языческие? – Нет, сеньорита. Христианство разделяется на две самостоятельные и заметно различающиеся ветви. Католицизм и протестантизм. Есть две разновидности христианства. В Японии обосновались служители Католической церкви. В настоящее время две Христианские церкви враждуют. – Он отметил ее удивление и нетерпение Торанаги, не участвующего в разговоре. «Будь осторожен, – предупредил он себя. – Она, конечно, католичка. Переходи к примерам. Выражайся проще». – Может быть, господин Торанага не желает обсуждать религиозные вопросы, сеньорита, поскольку мы уже говорили о них при первой встрече? – Вы христианин-протестант? – Да. – А католики – ваши враги? – Да, большинство считает меня еретиком и недругом. Поколебавшись, она обернулась к Торанаге и подробно все ему объяснила. Вокруг, по периметру сада, стояло много часовых – все на довольно большом расстоянии, и все коричневые. Потом Блэкторн заметил десять серых, сидевших плотной группой в тени и не спускавших глаз с мальчика. «Что все это значит?» – ломал он голову. Торанага, расспросив Марико, вновь заговорил с Блэкторном. – Мой господин желает знать о вас и вашей семье, – начала Марико. – О вашей стране, ее королеве и прежних правителях, привычках, обычаях, истории и обо всех других странах, особенно Португалии и Испании. Все о мире, в котором вы живете. О ваших кораблях, оружии, пище, торговле. О ваших войнах и сражениях, о том, как управлять кораблем, как вы ведете его и что случается в пути. Он хочет понять… Извините меня, почему вы смеетесь? – Только потому, сеньорита, что это, видимо, исчерпывает все, что я знаю. – Это точно то, чего хочет мой хозяин. «Точно» – правильное слово? – Да, сеньорита. Могу ли я сделать комплимент вашему португальскому языку? Он безупречен. Ее веер слегка дрогнул. – Спасибо, сеньор. Да, мой хозяин хочет узнать правду обо всем – обо всех этих вещах и вашем к ним отношении. – Я буду рад рассказать ему. Но это может занять некоторое время. – Мой хозяин говорит, что время у него есть. Блэкторн взглянул на Торанагу: – Вакаримас. – Извините меня, сеньор, но господин велел мне сказать, что ваш выговор не совсем правильный. – Марико показала ему, как надо правильно произносить это слово, он повторил и поблагодарил ее. – Я сеньора Марико Бунтаро, не сеньорита. – Да, сеньора. – Блэкторн взглянул на Торанагу. – С чего бы он хотел, чтобы я начал? Она перевела вопрос. Мимолетная улыбка прошла по властному лицу Торанаги. – Господин говорит: «С начала». Блэкторн знал, что это еще одна проверка. «С чего из всего перечисленного следует начать? Кому рассказывать? Торанаге, мальчику или женщинам? Очевидно, если присутствует только один мужчина, надо рассказывать Торанаге. Почему здесь эта женщина и мальчик? Это должно что-то значить». Он решил сосредоточиться на мальчике и женщине. – В древние времена моей страной правил великий король, который имел волшебный меч под названием Экскалибур. Его королева была самой красивой женщиной на земле. В главных советниках у него ходил колдун Мерлин, а короля звали Артур, – завел он легенду, которую так хорошо рассказывал его отец в далеком туманном детстве. – Столица короля Артура называлась Камелот. Это было счастливое время, когда люди не вели войн, собирали хорошие урожаи и… – Внезапно он понял, какую огромную ошибку совершает. Он выбрал историю о Гиневере и Ланселоте, распутной королеве и неверном вассале, о Модреде, незаконном сыне короля Артура, который в результате предательства втягивается в войну с отцом, и об отце, который в битве убивает сына, чтобы пасть от его руки. О боже, как он мог так сглупить? Разве Торанага не похож на великого короля? Разве это не его женщина? Разве это не его сын? – Вы больны, сеньор? – Нет-нет, прошу прощения, это было только… – Вы говорили, сеньор, о короле и хороших урожаях? – Да. Это… Наше прошлое, как у множества стран, скрыто в тумане легенд, большинство из которых не имеют значения, – сказал он неубедительно, пытаясь выиграть время. Она уставилась на него в недоумении. Глаза Торанаги стали строже, а мальчик зевнул. – Вы рассказываете, сеньор?