Александр встал и медленно зашагал по комнате. Затем остановился и задал Лабаржу вопрос о пшенице. Жан объяснил как можно короче, рассказал, как у него сгорел склад, ни на что не намекая и никого не обвиняя. Рассказал о своей поездке на север и покупке и доставке пшеницы. Царь начал расспрашивать подробности, особенно интересуясь местностью, по которой ехал Жан, и опасностями, которые его подстерегали. — Ну что ж, капитан Лабарж, — наконец сказал он, — вы выполнили слово, данное графу Ротчеву, хотя при этом немало рисковали. — Он помолчал. — Вы долго пробудете в Санкт Петербурге, капитан? — Нет, Ваше Величество, я возвращаюсь немедленно. Моим единственным желанием было доставить княгиню домой и, если возможно, поговорить с вами. — Понимаю... и что вы надеялись получить от разговора со мной? — У меня было желание предложить Вашему Величеству продать Аляску Соединенным Штатам. Если Александр удивился, он никак не показал этого. Возможно, об этом упоминала Елена, возможно, царь сам предвидел это предложение, либо оно могло встретиться в отчете, присланном графом Ротчевым. — И вы, частное лицо, полномочны вести переговоры? — Нет, Ваше Величество. Но, — добавил он, — у меня есть друг в Вашингтоне, который готов действовать от имени правительства. Его зовут Роберт Дж. Уокер, он бывший министр финансов Соединенных Штатов и бывший сенатор от штата Миссиссиппи. Я знаю, что он сам вынашивает подобные планы, и каждый день связывается со своими сторонниками. Александр сменил тему разговора, и они около часа спокойно разговаривали об условиях на Аляске, быстрой экспансии Соединенных Штатов на запад и строительстве железных дорог. Царь неожиданно встал. — Капитан, я отнял у вас много времени. Благодарю за разговор и особенно за то, что благополучно довезли до дома княгиню, мою племянницу. — Благодарю вас, Ваше Величество. — Что же касается ваших предложений, я их хорошенько обдумаю. Не исключено, что они будут приняты. Снаружи, в парке, царила приятная прохлада. Они долго стояли, наблюдая за отблесками света в искрящейся воде фонтана и слушая журчание каскада, спадающего в море. Из дворца доносились звуки музыки. Танцы продолжались, хотя им казалось, что прошла целая вечность с тех пор, как они покинули дворец. — Что теперь? — Сан-Франциско. Но на этот раз я, кажется, поплыву через Атлантику и повидаю Роба Уокера. — Я возвращаюсь в Ситку. Он резко обернулся. — Елена, ты... — Считаешь меня дурочкой? Но там Александр, и моя обязанность — быть рядом с ним. Стал бы ты думать обо мне лучше, если бы я осталась дома? — Возможно, чуть хуже о твоей преданности мужу, но лучше о твоем здравом смысле. Это небезопасно, Елена. — Неважно. Я должна вернуться. Глава 33 Жан Лабарж осторожно шел по грязной, покрытой выбоинами улице. Он прибыл в Вашингтон чуть менее часа назад и был поражен видом столицы. Тяжелые армейские фургоны разбили мостовые и превратили бульвары и авеню в реки грязи. Здесь и там негры с досками под мышкой за незначительную плату помогали выходящим из экипажей и карет пассажирам добраться до тротуара или пешеходам перейти улицу. Экипажей было мало, найти их было трудно, и часто они застревали на улицах, а пассажиры оставались в безвыходном положении или должны были пробираться по грязи до тротуаров. Не дожидаясь кеба, Жан наконец дошел до впечатляющего особняка, который Роберт Уокер сделал своим временным пристанищем. Он поднялся по ступенькам, счистил грязь с ботинок и позвонил в дверь. Открывший ему невысокий, приземистый негр сразу узнал имя Жана, как только тот представился. — Миста Лабарж, сэр? Вот уж миста Роберт обрадуется! Точно ведь обрадуется. Человек, сидевший за письменным столом в комнате с высокими потолками, был небольшого роста и худощавым. Он поднял взгляд при звуке открывшейся двери и внезапно вскочил на ноги. — Жан! — сказал он. — Жан Лабарж! — Привет, Роб. Они крепко пожали друг другу руки, с их лиц не сходила улыбка. Давно же они не виделись. — Когда ты приехал? — Около часа назад. Я снял номер в гостинице «Уиллард». — Зря ты так сделал, мог бы остановиться у меня. Они прошли в комнату, и Жан отдал шляпу и плащ негру. Роб взглянул на широкие плечи Лабаржа и его безупречно сшитый костюм. — Виски? — Да, спасибо. Роб налил виски. — За Медовое дерево! Жан усмехнулся. — За Медовое дерево! Он разом выпил половину и поставил стакан на стол. — Всегда о нем думаю. Интересно, кому-нибудь достался весь этот мед? — Понятия не имею, Жан, но знаю, что ходили разговоры об осушении нашего болота и его вырубке. — Тогда я не хочу туда возвращаться. С полчаса они разговаривали на разные темы, затем Роб закурил сигару. — Ну, ладно, Жан, рассказывай. Расскажи мне о России. Уже светало, когда Роб вдруг встал. — Жан, ты устал. Сможешь придти поужинать завтра вечером? — Он посмотрел на часы. — То есть сегодня вечером. Я хочу познакомить тебя со своими друзьями. — Конечно. — Тебе следовало предупредить меня о своем приезде. «Уиллард» — это хорошо, но... — Для меня так лучше. Я обедаю с другом. Ты его, наверное, знаешь. Сенатор Билл Стюарт. — Из Невады? Слышал, очень способный человек. — Мальчиком он одно время перегонял скот, а однажды гнал стадо прямо по нашей дороге Милл Крик. — На чьей он стороне? — Ты про Аляску? Я уверен, он за покупку. Стюарт перебрался в Калифорнию одним из первых и является убежденным сторонником расширения наших территорий. — Ты должен познакомиться с Самнером. Он выступает против нас, но в последнее время, по-моему, начинает колебаться. Жан, я хочу, чтобы ты поговорил с ним, я хочу, чтобы ты рассказал Самнеру об Аляске. Насчет Сьюарда можно не сомневаться. Он с самого начала был на нашей стороне, вероятно, раньше меня; пока я собирал сторонников, он служил мишенью для насмешек. Газеты называли предполагаемую покупку «Глупостью Сьюарда», «Ледяным царством Сьюарда», но он обнаружил, что большая часть аргументов против Аляски та же, что использовалась противниками покупки Луизианы. Сьюард откопал все эти старые аргументы и опубликовал их. — Пройдет ли это, Роб? Купят ли Аляску? Уокер пожал плечами. — Кто знает? Лично я верю, что купят. Я верю, что несмотря на оппозицию, договор будет ратифицирован, но нам придется здорово за него подраться. Самнер не уверен в необходимости преобретения Аляски, но готов выслушать доводы; я кое-что скажу тебе про него, Жан. Он любит факты. Он хочет знать все, и когда говорит, любит приводить факты. Если мы дадим их в достаточном количестве, думаю, он встанет на нашу сторону. Площадь, на которой стоял особняк, была темной и пустынной. Когда за Жаном Лабаржем закрылась дверь, он медленно пошел по городу. Несколько раз он останавливался, чувствуя на лице изморось, глядя на широкие авеню. Темнота скрыла грязь, и усаженные деревьями улицы были прекрасны. Роберт Уокер не пошел спать. К волнению от встречи со старым другом добавилось понимание, что именно Жан Лабарж и никто другой, способен склонить чашу весов в пользу ратификации договора. Его присутствие здесь, возможность для сенаторов поговорить с человеком, который видел Аляску, была как никогда кстати. Сама драматическая личность Лабаржа наверняка убедит многих колеблющихся. Он хорошо и легко говорил, но, прежде всего, знал все, что можно знать об Аляске. Сидя за письменным столом, Роберт Уокер обдумал ситуацию. Как бы ни был Уокер рад вновь увидеть друга детства, он сразу понял, что необходимо использовать пребывание Лабаржа в столице, и знал, что Жан обязательно согласится помочь ему. Менее колоритная фигура была бы менее полезной, но смуглый, привлекательный Лабарж со своим романтическим шрамом, его рассказы о торговле пушниной и об островах, его недавний визит ко двору русского императора и предваряющаяя его дуэль — все это, несомненно, должно произвести впечатление. С самого начала политической карьеры Роберт Дж. Уокер посвятил себя своей стране. Он был американцам, полным идей, которые в то время будоражили умы многих его сограждан. Он хотел, чтобы Соединенные Штаты владели всем континентом, а покорение континента казалось легкой задачей для людей, пересекавших равнины на крытых грубой тканью фургонах, разведывавших новые тропы и строивших на пустом месте целые города. Уокеру не пришлось проделать трудное путешествие на запад, однако он многое узнал от Жана Лабаржа. Он не помогал превратить шальную шахтерскую деревушку в поселок, живущий по закону и подчиняющийся закону, однако знал, как это делалось, и все это приносило маленькому человеку, выросшему на берегах речушки Сасквиханна, неописуемое радостное возбуждение. Как предвидел Муравьев, Соединенные Штаты были намерены рости территориально. В документах Уокера хранилось письмо Муравьева императору: ...Невозможно было не предвидеть быструю экспансию мощи Соединенных Штатов в Северной Америке; невозможно было не предвидеть, что эти Штаты, обеспечив себе плацдарм на Тихом океане, не превзойдут вскорости другие державы и не овладеют всем северо-западным побережьем Америки... Нам не надо сожалеть, что двадцать лет назад мы не смогли утвердиться в Калифорнии. Рано или поздно мы потеряли бы ее... глупо не понимать, что рано или поздно мы потеряем свои северо-американские владения. Россия так же неизбежно сохранит влияние над всей Восточной Азией.