9 Когда ужинали, на проходной зазвонил телефон. Долька чертыхнулась, вышла из кухни. Через минуту вернулась: – Макс, тебя. Женьку тоже. Максим сразу запихнул в рот целую котлету. Женька подумал, что, наверное, ему тоже надо быстро доесть. Он схватился за стакан тёплого компота. Закашлялся. Ирка стукнула его по спине. Люда завернула в салфетку две горбушки, протянула. – Быстрее давайте, – торопила Долька. – Сейчас, – промычал Максим. – Жень, ты не будешь? Я тогда за тебя. Женька встал. Показалось, что его сейчас вызвали отвечать по нелюбимому предмету. Юрка отодвинулся, дал пройти. Остальные сидели на своих местах. Ели гречку, запивали компотом. Звякали вилками о тарелки. Там был узор из слова «Общепит». На каждой тарелке слово повторялось четыре раза. Буквы были коричневые, как гречка. За спиной брякнуло и посыпалось что-то стеклянное. Долька заворчала: – Гош, ты бы ещё в этот компот нырнул! – Он сам, – отмахнулся Некрасов. – У тебя всегда всё само. Люда, дай ему веник. Ир, занавеску задёрни, а то сидим, как на юру. Макс вышел первым, Женька за ним. Уходя, услышал, как Ирка говорит: – Серый, передай, пожалуйста, салфетку. – П-пожалуйста! Женька был уверен, что заикается не Серый, а Сашка. С-салфетку! Хорошо, хоть не с-солонку! Зачем их в институт позвали? Вдруг Женьку всё-таки решили вернуть обратно? Или «обратно» не бывает? Вдруг будет хуже, чем здесь? Но Женька не очень-то верил в смерть после смерти. Женька боялся, что опять придётся падать, как тогда с Максом, в открытую дверь. Но на проходной, за дверями шлюза, их ждал лифт. А что, так можно было? В кабине пахло тёплым металлом. Под тусклой лампой заблестело длинное коричневое сиденье, как в вагоне метро. Но жёсткое, будто деревянное! Женька не знал, что оно твёрдое такое. Плюхнулся с размаху. Макс не стал смеяться, сидел задумчивый. Он нацепил зачем-то тёмные очки. Кажется, нервничал. Опять вертел в руках ножик. Вроде бы лезвие сверкнуло – Женька не успел рассмотреть. Интересно, чего Макс боялся – лифта или Пал Палыча? Двери захлопнулись, пол затрясся. Казалось, они сидят на качелях, которые то взлетают вверх, то возвращаются. Хорошо, что недолго. Когда выходили, Женька наконец заметил: в лифте нет ни одной кнопки. А снаружи нет кнопки вызова. Как в дурдоме, где все двери без ручек. А вдруг он всё-таки сошёл с ума и на самом деле давно торчит в психушке, а сам думает, что в научном институте, на другой планетке и немного на том свете? Женька не знал – долго ему ещё сомневаться в том, что вокруг? Это альтернативная реальность или бредятина? Они оказались в том кабинете, куда Женька шагнул из своего класса. Вчера? Или много лет назад? Тут время какое-то непонятное. На планетке летний вечер, а в институтском окне – серый зимний день. А в жизни вообще был октябрь. Пал Палыч снова сидел за столом. Пролистывал бумаги в пухлой папке. Молча махнул рукой. Они сели. Макс устроился напротив, Женька – наискосок, ближе к двери. На Пал Палыча смотреть неловко: такой важный, строгий. В тот раз он Женьке показался огромным, а сейчас видно: не высокий – просто толстый. Но даже толщина у него какая-то грозная. Или нет, не строгий. Просто серьёзный. – Ну, как, Евгений Никифоров? Ориентироваться начал? Как самочувствие? Женька собрал все силы и ответил: – Нормально. Пал Палыч кивнул, улыбнулся и посмотрел на Макса. А Макс – на него. Женька понял, что ответил правильно. По нелюбимому предмету, но правильно. И сразу стало спокойно. Страх не исчез целиком. Но Женька уже выпрямился. Смог посмотреть не только на старые газеты, но и Пал Палычу в лицо. – Летать уже научился? – Он сегодня тренировался, – подсказал Максим. – Ты его тренируешь? – Нет, Егор Некрасов. – Получается? – Пал Палыч смотрел на Максима. – Относительно, – Макс пожал плечами. Словно сигнал подал. Женька подхватил: – Я на велосипеде раньше не умел кататься. – У него с координацией проблемы, – снова подсказал Максим. – Можно понять, – кивнул Пал Палыч. – Ну, ладно. У нас вышло недоразумение, Никифоров Евгений. Ты уж прости, хоть мы и не виноваты. Просмотр твой придётся отложить… о, кстати! В кабинет, коротко стукнув в дверь, вошёл Вениамин Аркадьевич. – Павел Павлович, дали заключение по хронометру на полигоне. Техника безопасности… – И кто у нас нарушитель? – Формально Некрасов. – Формально? – Фактически замкнуть могло в любой момент. Некрасов просто оказался рядом. – Просто оказался, – кивнул Пал Палыч. – Просто Некрасов, – и снова кивнул. – Пал Палыч! – вмешался Максим. – Некрасов ни при чём! Там и раньше провода коротило. Женька переводил взгляд с одного на другого. Этот Вениамин… он же тогда на весь дом орал, что надо было всех давить в зародыше! И Макс орал, что Гошке голову открутит! А сейчас… – Я понял, разберёмся, – Пал Палыч перестал кивать. – Итак, Евгений… У нас эксперимент, не всё идёт по плану. Войди в положение. Твою индивидуальную программу отработаем полностью, как только позволят обстоятельства. А сейчас я тебя вызвал вместе с Найдёновым… Макс придвинулся ближе к столу. Женька последовал его примеру. – Про вылеты тебе объяснили же? У Максима срочный вылет. Мы решили, тебе полезно будет посмотреть, как это происходит. Макс, документы посмотрите вместе, – Пал Палыч подвинул к ним раскрытую папку. Веник двинулся к шкафу у дальней стены. Стал перебирать жестянки с хрониками. Женька и Максим склонились над пожелтевшим листком. Это была статья из старой «Пионерской правды». Про шестиклассника, который спас малышей. Они жгли костёр в развалинах старого дома, тот загорелся. Балка рухнула, загородила выход. К счастью, мимо шёл с тренировки шестиклассник. Двух дошколят он сразу вытащил, а когда полез за третьим, обрушилась крыша. На чёрно-белом снимке шестиклассник был тонкошеим и грустным. Будто он заранее знал, что потом произойдёт, и понимал, для чего понадобится фото. Женька перечитал первый абзац. В статье было слишком много вопросительных и восклицательных знаков. – Павел Павлович, – заговорил из угла Веник Банный. – А где дело Беляева? – Что, тоже без вести пропало? – Не могу найти. – Так мы его разве у ребят забирали? Скажи Долорес, пусть поищет… Веник Банный кивнул, вышел через ту дверь, которая вела в НИИ. Тут Максим спросил: – Прямо сейчас надо? – Да. Готов? – Разумеется. – Жень, спросить чего хочешь? – повернул голову Пал Палыч. Женьке захотелось пить. Сильно, будто он только что пробежал кросс, километров на пять, не меньше.