— Нет, — губы женщины превратились в узкую жесткую линию. — Этим камням очень много лет. У них был долгий путь до встречи с тобой. Я эмпат, милый мальчик. Мне дано чувствовать искру каждого камня, ауру каждого его владельца. Они очень старые, боюсь даже ошибиться, насколько. Но многие из них пришли из такой глубины времен, что оторопь берет. Нет, Игнат, ты только посредник, удачливый юноша, которому в руки свалилось невероятное богатство. Будь ты потерпеливее, при правильном использовании камней мог бы купить весь Акапис. Но увы, случилось то, что случилось. Ошибка в стратегии лишила тебя очень многого. Я вынуждена тебя огорчить. За такие камни…, — Ольма кивнула на стол и сделала паузу, — я не могу дать тебе ту же сумму, как и прежде. Они старые, что увеличивает их стоимость, но «сырые». Без огранки ничего не стоят. — Совсем ничего? — сердце мое ухнуло вниз. Продешевил, поторопился! Да кто же знал, что встречусь с эмпатом!Стоило сказать, кто это такие. Человек с подобным даром сродни левитатору. Ведь гравитоны — те же самые камни, минералы. Их тоже гранят, чтобы добиться наибольшего эффекта от спрятанной в них энергии. Правильно обработанный кристалл способен излучать магическую силу, то бишь пресловутую энергию, долгие годы, а левитатор может с легкостью настроиться на него, приручить к своему ментальному и астральному полю. Но магии здесь вообще нет. Всего лишь обычные физические законы планеты Тефия, где я проживаю вторую жизнь, пусть своеобразные и в чем-то похожие на пресловутую магию. Так вот Ольма не смогла стать левитатором. Ее развитие почему-то остановилось на определенном этапе, когда нужно было усиливать дар всеми возможными способами, начиная от специальных курсов и заканчивая приемами каких-нибудь препаратов, от которых концентрация способностей к обучения только во благо. Ритольф, мой корабельный левитатор, мог подтвердить о таких случаях. Эмпат по своей природе должен чувствовать эмоции людей, поэтому их возможности используются в лечебных целях. Левитаторы, загубившие свой дар по разным причинам, становятся великолепными знатоками минералов и легко находят свое призвание в ювелирном деле. Поэтому в шутку или всерьез их стали тоже называть эмпатами. И угораздило же меня наткнуться на такого человека! Выходит, муж Ольмы тоже был из таких специалистов, если за короткий срок умудрился освоить специфическую профессию в ювелирном сегменте, доказать, что является одаренным эмпатом. Именно благодаря своему дару он ввел в дело жену, познакомил с нужными людьми, помог со связями и просто поддержал в тяжелое время. — Плохо, — пробормотал я разочарованно. — Не подумал об этом. — Я не люблю работать себе в убыток, — вздохнула хозяйка и присела напротив меня, положив правую руку на стол. На одном из пальцев блеснуло серебряное кольцо с голубой капелькой маленького, и наверняка, дорогущего камня. Уж такая женщина знает цену красоте. — Пять твоих сырых камней придется отдавать на огранку и существенно завысить их цену при продаже, чтобы покрыть расходы. Не уверена, что кто-то может заплатить названную сумму. — То есть, покупка не состоится? Ольма какое-то время с изучающим прищуром смотрела на меня, как будто пыталась с помощью своего дара проникнут в мысли и чувства, понять, можно ли помогать чужаку. — Я заплачу ту сумму, которая необходима для восстановления усадьбы, — решительно сказала она и отодвинула камни от себя. — Езжайте на Пустошь, туда уже отправился человек, которому я сказала, что для его артели есть очень хорошая работа. Поговорите с ним лично, Игнат, сойдитесь в цене, а потом возвращайтесь сюда вместе с плотницким старшиной. Этот человек серьезный, и к своему делу относится невероятно щепетильно. — Торговаться можно? — Даже нужно, — усмехнулась Ольма. — Это в ваших интересах, юноша. Я цену этим камням знаю, и от вашего подряда зависит, попадете вы в мои должники, или сумеете с достоинством выкрутиться. — Хотя бы примерную цену озвучьте, — попросил я. — «Сырой» камень стоит максимум триста крон. — Так дайте мне эти деньги, чтобы я мог выплатить работникам часть суммы. — Нет, молодой человек, — оценщица прихлопнула ладонью по столу. — Сбивайте цену. Чем меньше вы оплатите за работу, тем меньше рисков у меня. — Вы оригинально ведете дела, госпожа Теобальд, — криво усмехнулся я от цепкости этой пожилой акулы. — Жизнь заставила, — развела руками Ольма. — И вам советую побыстрее освоить премудрость не упускать своей выгоды. Мне осталось лишь попрощаться и покинуть дом оценщицы, оказавшейся не столь мягкой и пушистой, как показалось при первой встрече. Передо мной в самом деле была акула, показавшая свои зубы. Подозреваю, что Ольма тщательно собрала обо мне информацию и просчитала, насколько может раздеть доверчивого молодого купчика. Может ли такое быть, что они все здесь в доле? Тогда предложение виконта Агосты становится более привлекательным, хотя и связывает меня по рукам и ногам своим обязательством. Дьявол! Надо было поспрашивать у оценщицы, что он за человек. Кроме госпожи Теобальд у меня в городе нет знакомых из дворян или купцов, с помощью которых можно составлять досье на того или иного человека. Не догадался, ошеломленный хитроумностью Ольмы. Когда я вышел из мрачноватого здания на улицу, освещенную ярким солнцем, голову посетила еще одна мысль. У этой дамы есть свой огранщик, работающий за определенную долю и умеющий держать язык за зубами. Иначе почему Ольма не сильно-то огорчилась по поводу «сырых» камешков? Она по дешевке скупит их и продаст аристократам уже в виде драгоценностей, усилив свое влияние в их среде. А заодно может и на меня показать, если хвост прижмут, откуда камни. Так что надо поосторожнее быть с этой оценщицей. Прикидывается овечкой — а сама сожрет без колебаний, если возникнет нужда. А не сожрет, так прикроется мною. Получается, с виконтом нельзя терять связь. Сама судьба столкнула нас. Пока я беседовал с Ольмой, парни нашли карету, и мы сразу же поехали на Пустошь. Кучер вначале заартачился, но сразу стал покладистым, когда Рич многозначительно вытянул из ножен палаш на два пальца. Свой страх мужик компенсировал быстрой ездой по высохшей после дождей дороге. На колдобинах трясло немилосердно, и Гусь, не вытерпев, высунул голову в окошко и угрожающе заорал, что отрубит кучеру руки и исправит ошибку природы, потому что они изначально должны были расти из задницы. Когда показались знакомые развалины баронской усадьбы и двухэтажный остов особняка, мы разглядели запряженную в телегу лошадку, методично срывавшую сочную зелень вокруг себя. У дома крутились трое мужчин в простой одежке, поверх которой у каждого был строительный фартук. — Ага, кажется, плотники пожаловали, — догадался я. Кучер остановил карету возле телеги, и как только мы вышли наружу, поинтересовался, может ли он ехать обратно. — А кто нас обратно повезет? — удивился Рич. — Кракен, что ли? Лучше бы он не упоминал всуе Морского дьявола. Наш извозчик еще больше затрясся и попытался бежать. Но несколько монет, показанных ему Ричем, мгновенно успокоили. — Только вы не задерживайтесь, господа купеческие, — опасливо покосившись в сторону речки, плаксиво попросил кучер. — До заката нам бы хорошо убраться отседова. А то полезет всякое… на берег. — Не ссы, мужик, — Гусь с силой хлопнул возничего по плечу, и у того подогнулись колени. — С Кракеном мы договоримся… — Перестань языком молоть, — оборвал его Рич таким голосом, что Гусь мгновенно заткнулся. Мужик с тоской вздохнул, залез на облучок, закутался в старый потертый плащ, решив подремать, пока мы обсуждаем свои проблемы. Гусь с завистью посмотрел на него. — Задание тебе, — чтобы боец не маялся без дела, я понял, как его занять. — Отсюда до реки шагов триста. Топай к ней и посматривай по сторонам. Как только появится наша шлюпка, сразу дай сигнал. — А купаться можно? — с надеждой спросил Гусь. — Не советую, — с серьезным видом ответил Рич. — Здесь же раньше мельница стояла. А где мельница — там речные русалки шалят. Полезешь, а они тебя цапнут, потешатся вдоволь, да и утопят. Гусь суеверно сплюнул по сторонам, сделал охранительный знак рукой и побрел к реке. А мы пошли знакомиться с работниками, которые уже с интересом поглядывали на нас. Навстречу грузно вышагивал пожилой мужчина в старенькой и не единожды чиненой просторной домотканой рубахе навыпуск и в таких же штанах. А вот на ногах добротные сапоги. Видно, дела артели неплохи, если человек может позволить себе приобрести хорошую обувь. Мужчина остановился и с легким прищуром от бьющего в лицо солнца поглядел на нас, дернул за кончик густых серебрящихся усов, и безошибочно выделив меня как главного в компании, скинул шляпу, поклонился без всякого подобострастия, как привык здороваться со всеми, кто предлагал хороший подряд. — Доброго дня, господа! А не ты ли купец Игнат Сирота? — Он и есть, любезный, — опередил меня дон Ансело. — А ты кто таков, что делаешь на хозяйской земле? — Меня зовут Викар, — не обращая ровным счетом никакого внимания на Михеля, строитель смотрел на меня, ожидая ответа. — Я старшина плотницкой артели. Слышал, что ты ищешь работников для восстановления баронской усадьбы. — Теперь это моя усадьба, — холодно ответил я. — И хотелось бы увидеть ее такой, чтобы не стыдно гостей приглашать. — Если договоримся — все исполним в лучшем виде, — пошевелил усами старшина. — Сразу предупреждаю: я не намерен заключать договор с каждым встречным. Хотелось бы понять, кто в Акаписе умеет работать быстро и с надлежащим качеством, и при этом не сдирать лишнюю монету. Викар спрятал ухмылку в усах, сильными руками смял шляпу, видавшую, наверное, зарождение первого дня мира. — Боюсь, зря потратишь время, купец, — ответил он. — В городе десяток плотницких артелей, но никто не возьмется за подряд на Пустоши кроме меня. — Отчего такая уверенность? — Одних уже запугали, чтобы не связывались с вашей компанией, а другие боятся дурного места. Утверждают, дьявол рассердится, что его покой нарушили. Вылезет на сушу и сожрет всех. Вас уже в мертвецы записали. Я насторожился и переглянулся с Ричем. Он, наверное, подумал то же, что и я. Оговорка про мертвецов не случайна. Сразу же на ум пришли угрозы Котрила. Переспросил старшину: — Ты сказал, многих артельщиков запугали. А кто мог это сделать? Случаем, не Котрил приложил руку? — Его псы уже какой день бегают по городу, — Викар потоптался на месте. — Кого уговаривают, чтобы не вздумали брать подряд от мошенника по имени Игнат, а кому незатейливо нож под ребра приставили. — А ты смелее всех оказался? — недобро прищурился дон Ансело, не простивший пренебрежения мужика. Дворянская кровь взыграла. Но ведь старшина не знает о его статусе. Для него мы все торгаши. — Я доверяю мнению госпожи Теобальд, — Викар снова ущипнул кончик усов. — Она женщина умная, проницательная и людей видит насквозь. Убедила меня, что купец никакой не мошенник и деньги у него водятся. Да и не верю я в Кракена. — С этого и надо было начинать, — усмехнулся я. — И почему не веришь? Старшина слишком уж хитро обвел взглядом меня и друзей: — Морскому дьяволу поклоняются пираты. Это их бог и судья. А что здесь? — его рука обвела развалины. — Безлюдье, тишина. Ну и зачем это морским головорезам? Единственная причина, почему Пустошь обходят стороной — кто-то не хочет, чтобы здесь жили люди. Меня заинтересовал вывод обычного мужика-крестьянина, умеющего, оказывается, не только строить дома, но и рассуждать подобным образом. Дон Ансело придерживался такого же мнения, согласно кивнув. Однако не торопился лезть с расспросами. Деньги платил я, поэтому Викар разговаривал только со мной. — Что такого в Пустоши загадочного, из-за чего распространяются такие слухи? И кто этим занимается? — Не знаю, господа купечество, — пожал плечами плотницкий старшина. — Это мои домыслы, ничего иного. Может, где-то здесь спрятаны пиратские сокровища, но за долгие годы хозяева их сгинули в море, а от той истории остались только обрывки знаний. Одно время по ту сторону реки много копали, но ничего не нашли. Потом, когда бароны Домине купили эти земли, поиски прекратились. Старшина ткнул в сторону речки, где маячила одинокая фигура. Гусь исправно выполнял приказ: торчал на самом видном месте и следил за окрестностями. Странно, что Аттикус со штурмовиками до сих пор не появился. — Раньше-то Чернявка пошире была, — словоохотливо пояснил Викар. — Этим охотно пользовались купцы. Они поднимались вверх на легких судах вверх, минуя Акапис, и шли дальше до самого Эстерлина. Маленький городишко, паршивое и захудалое место. Там раньше добывали соль, но шахта истощилась, люди стали уходить. Сейчас в Эстерлине почти никого не осталось кроме стариков да бродяг. Для них самое место. Никто не гоняет, есть крыша, хоть и худая, над головой. Наскребут соли в штольнях, да и продают ее по приречным деревушкам. — А что случилось с рекой? Пересыхает? — Есть такой городок интересный в сотне лиг отсюда, — Викар, оказался кладезем местной географии. — Айлло называется. Там правит речной барон Умберо. Его деду — знатный был проказник! — пришло в голову отвести от реки канал к своей усадьбе. Ну, захотелось человеку, чтобы возле дома появилось озеро с золотыми карпами и лебедями. Уйму денег спустил, но мечту свои исполнил аккурат перед смертью. Выписал из столицы какого-то умника, головастого инженера. Тот и придумал проточную систему, чтобы озеро не заилилось и тиной не покрылось, направив большую часть речного стока в канал, закольцевал его. Озеленили берега, парк разбили. Горожанам-то развлечение, а Чернявка с тех пор начала мелеть. Если доведется побывать в тех краях, можете заглянуть в Айлло. Сами все своими глазами увидите. — Так и сделаем, — пообещал я. — Хочу услышать твое мнение о состоянии дома. И сколько будут стоить твои услуги. Викар почесал затылок, но видно, ответ в своей голове он уже сложил. — Стены в хорошем состоянии, — обрадовал меня старшина артели. — Не успели растащить кладку. Сделаем этажное перекрытие из дубовых балок, восстановим стены внутри, оштукатурим, покрасим, побелим. Люди в моей артели работящие, сделаем все в лучшем виде и быстро, будете довольны. Может, есть какие пожелания? — Ты цену сначала назови, — я усмехнулся. — Ну…, — опять демонстративное почесывание затылка. — Тысчонка золотых крон точно потребуется, учитывая кое-какие непредвиденные затраты. Я перевел дух, но так, чтобы ушлый старшина не заметил моего облегчения. — Да это грабеж! — возмутился Михель и замахал руками. — Тысяча крон? Да это же такие деньжищи! Можно целую деревню с потрохами купить! Карету золотую! — Карета нам не нужна, — справедливо возразил Викар и стал загибать заскорузлые от работы пальцы. — Подвозка материала недешево обходится. Опять же, господа купечество предпочтет деревянные полы в доме, а не камень… Я кивнул, признавая правоту старшины. Не лежала у меня душа к мертвому камню. Стены еще куда ни шло, но вот полы предпочитаю из натурального дерева. Ступишь босиком по нагретым за день половицам… Откуда-то накатил образ большого дома, в окна которого заглядывают утренние ласковые солнечные лучи. Пятнистая кошка развалилась посреди комнаты и лениво щурится, грея свою шубку, и смотрит на мелкие пылинки, танцующие в этих самых лучах. Я тряхнул головой, прогоняя странную картину из своей головы. Даже сердце защемило. Ведь это явно из какой-то иной жизни…