Данила улыбнулся в ответ и сказал: – Фаина Никаноровна, я бы никогда не дал вам сто лет. – Ах ты, проказник, – кокетливо погрозила она ему пальцем. Но в глазах её по-прежнему просвечивало беспокойство за внучку. – Как ты думаешь, – спросила она Данилу, – Ксению скоро выпустят? – Конечно, скоро, – горячо заверил он. Вчера Данила передал Караваевой сообщение Мирославы о том, что майор разрешил Ксении разговаривать с сиделкой её матери, чтобы лишний раз не нервировать больную. – Слава тебе господи, – искренне обрадовалась этому известию бабушка, – дай бог здоровья этому товарищу майору. «Тамбовский волк ему товарищ, – подумал про себя Данила, – упёк Ксению, не разобравшись толком». Но вслух он, естественно, ничего не сказал. Глава 25 На следующее утро Отбывайко позвонил на сотовый Мирославы и спросил: – Как почивали? Судя по его голосу, Волгина решила, что настроение у майора хорошее, и ответила: – Прекрасно, – после чего спросила: – А вы, товарищ майор? – И я вашими молитвами, – ответил он. – Опанас Самойлович, а чего вы звоните? – не утерпела Мирослава. – Может, я соскучился, – засопел Отбывайко. – Только и всего? Расслышав разочарование в её голосе, майор проговорил обиженно: – А вам этого мало? – Да как сказать, – рассмеялась она. – Ладно уж, слушайте! Экспертиза показала, что Ксения, дочь Кирилла Несторовича Пинчукова. – Кто бы сомневался, – обронила Мирослава себе под нос. – Чего? – переспросил майор. – Я рада, что вы это выяснили. – А ордер на обыск у Окарова у меня на руках. Вы едете с нами или как? – Я лечу, Опанас Самойлович! – воскликнула она. Отбывайко хмыкнул и отключился. Мирослава ворвалась в его кабинет так скоро, словно она летела в прямом смысле, и он спросил ехидно: – Вы, панночка, не на метле ли прибыли? – Никак нет, товарищ майор, – отрапортовала она, – на «Волге». – Тогда ладно. – И пробурчал: – ГАИ на вас нет. Трудно было догадаться по лицу Окарова, удивился он прибытию полиции или ожидал этого. – Вот, Андриан Кириллович, ордер на обыск, – протянул ему бумагу Отбывайко. Окаров только отмахнулся – делайте то, зачем пришли. Вскоре один из оперативников расставил на столе всю изъятую в доме обувь. – Вот эти самые ботиночки, – с теплотой в голосе проговорил Отбывайко, – в которых вы были на последней вечеринке Рудневой. – И которые были на вас, когда вы её убили, – тихо добавила Мирослава. Окаров резко повернулся в её сторону. – Что же вы не уничтожили обувь так же, как одежду? – поинтересовался Опанас Самойлович. – Жадность фраера сгубила, – не удержался один из оперативников. – Помолчи уже, Бубенчиков, – вздохнул майор, – тебе такой обувки вовек не таскать. – Это точно, – легко согласился Бубенчиков, – я в своих ботинках шустрее бегаю. – Посмотрим, что экспертиза покажет, – между тем продолжал майор. – А покажет она тщательно замытую кровь, с натуральной кожи удалить её полностью невозможно, – заметила Мирослава. – Да, я убил её. – Окаров снова посмотрел на Волгину. – Вы что же, делаете признательное заявление? – живо откликнулся Отбывайко. Андриан не отрывал взгляд от лица Мирославы. – Но я не хотел этого делать. – Не хотели? А как же нож? – спросила она. – Понимаете, я видел, как Ада Константиновна и Лихолетов вышли из дома. Я догадался, что между ними назревал крупный разговор. И тут Белоногов послал меня за документами. Я и пошёл. Потом увидел их и подождал, пока Лихолетов уйдёт. – Вы были уверены, что он уйдёт? – Нет, конечно, но я надеялся застать её одну. И мне повезло. Я подошёл к Аде Константиновне и стал убеждать её, что она заблуждается насчёт Ксении. А она неожиданно разозлилась и стала оскорблять племянницу. А нож лежал там на лавке. Наверное, его забыли горничная или садовник, а то и сама Ада Константиновна, когда срезала цветы с клумбы. – И вы схватили этот нож? – Да, я взял его только для того, чтобы попугать её. А она пришла в страшное возбуждение, сначала начала хохотать как безумная, а потом набросилась на меня, и я машинально выставил руку с ножом вперёд. Она и напоролась на него. – Вы знали, что по существующему завещанию всё отходит к Ксении, – скорее утвердительно, чем вопросительно проговорила Мирослава. – Знал, – не стал отрицать Андриан и быстро добавил: – Если бы Ксению обвинили в убийстве, я пришёл бы и сознался! Честное слово! – Однако, когда её задержали, вы промолчали! – Я испугался! Но я не сомневался, что они скоро разберутся и её отпустят. – А то, что Ксения, как говорит её бабушка, сидит в узилище, – это ничего? – сердито спросила Мирослава. – Я был уверен, что её скоро отпустят, – пробормотал Андриан. – Я надеялся, что убийство Рудневой останется нераскрытым. – И вы намеревались жениться на Ксении? – спросила Мирослава. – Я мечтал об этом, – признался он едва слышно. – Только этого ни в коем случае не могло бы произойти, – проговорила она. – Почему? – удивился Андриан. – Я уверен, что смог бы завоевать её сердце. Ведь я на самом деле люблю её! – В его голосе прозвучала неизбывная боль. – Может быть, и смогли бы, – не стала спорить Мирослава, – но всё же брак ваш был невозможен. – Почему? – Потому что Ксения – ваша сестра. – Кто? Что вы такое несёте?!