— В доме врага… У тебя и врагов-то нет. Куда ты собираешься топать угощаться? Не забудь с собой горбушку захватить, вдруг ты заявишься, а там хлеба не окажется? — Ошибаешься, — процедил Сергей. — Теперь у меня есть враг. Юрий. — Ты собираешься идти к нему? — похолодела Лина. — Ну тогда ты не в тюрьме окажешься, а на кладбище. Он же догадается, что ты все разгадал. — Не догадается. — Сергей нервно побарабанил пальцами по столу. — Кстати, о кладбище… — он отвернулся, чтобы не смотреть Лине в глаза. — Ты узнай, пожалуйста, когда похороны. Я думаю… Ваньке надо попрощаться с ней. — Так… — протянула Лина. — Ты предлагаешь мне ему об этом сказать? Я думала, ты… — Я не могу, — Сергей стиснул зубы. — Я тоже. Сергей посмотрел на нее с болью и добавил неожиданно ласково: — Ну, Линочка, ты за эти дни найди подходящий момент. Подготовь его. Объясни все. А главное, — он потупился, — скажи, что я не виноват. Ну как я буду ему об этом рассказывать, если на мне подозрение? — Вечно мне выпадает эта часть — конюшни чистить, — простонала Лина. — Авгиевы… — Я тебя очень прошу. Этот высокий сильный парень сейчас был таким беззащитным. Лина вдруг вспомнила поцелуй в тамбуре. Обнять бы его сейчас, поцеловать… Но он уже взял себя в руки, прежняя решительная жажда деятельности зажглась в его глазах. — И, кроме этого, — строго сказал он, — твоя задача — не спускать глаз с Ваньки. Я думаю, что Юрий успокоится, когда узнает, что вместо него взяли меня, и все же… Он принес из комнаты телефон на длинном шнуре и глянул на часы. — Ну что, наш детектив уже проснулся? Полшестого. — Подожди! — Лина судорожно перехватила его руку. — Мне… страшно. Что она будет делать без него? А он? Лина не могла представить его в камере, на допросе… Он будет страдать там, мучаться… Там сидят настоящие бандиты. И Сережа с ними? И ее не будет рядом… — Не звони, — она слабо улыбнулась. — Пусть Шерлок Холмс еще поспит. Она знала его всего несколько дней и уже не представляла, как они смогут обходиться друг без друга. Как странно… Сергей обнял ее, ласково поцеловал в макушку, потом в огромные блестящие глаза, в подрагивающие губы. — Лучше сразу, — шепнул он. — Мы же все решили. «Мы… Чепуха! Он один решал! Он не хочет меня слушать… он… Он бросает меня!» — вдруг подумала Лина, словно Сергей собирался не в тюрьму, а на Канары с любовницей. Сергей рывком поднял трубку и набрал номер. — Геннадий? Ты еще спишь? — голос был на удивление спокойный. — Проснулся? Прекрасно. Это Грачев. Чувствовалось, что на том конце провода Дементьев просто потерял дар речи. — Надоело бегать, — продолжал Сергей. — Я знаю, что ты мне не веришь, поэтому решил… С повинной? — Он сузил глаза. — А мне нечего облегчать. Бери. Я даже подскажу тебе, где и когда… Да не издеваюсь я. Вполне серьезно. Почему? — Он усмехнулся. — Потом объясню. У нас с тобой будет много времени на разговоры. Значит, так. Запоминай. В девять тридцать я буду в районе метро «Перово» по адресу: улица Новогиреевская, дом… Лина заткнула уши и не выдержала, разрыдалась. Сергей продиктовал Геннадию адрес Варламова, бросил трубку на рычаг и обнял Лину. — Все. Отступать некуда. — Через четыре часа… — простонала Лина. — Нам осталось всего четыре часа… — Три, — уточнил Сергей. — Еще час на дорогу. — Нет, — Лина вдруг потеряла над собой контроль и вцепилась в его свитер. — Не пущу! Ни за что! — Линочка, — сказал он мягко, как ребенку. — У нас еще целых три часа… Глава 38 ПЕРЕД СМЕРТЬЮ НЕ НАДЫШИШЬСЯ — Сереженька, не уходи. — Перестань, моя хорошая. Ты же понимаешь. — Нет, — бормотала сквозь слезы Лина. — Я ничего не понимаю. Я не хочу ничего знать. Я тебя не отпущу. Она судорожно обвила руками его шею и вдруг начала покрывать горячими быстрыми поцелуями его щеки, нос, глаза. Слезы ее стекали на губы, и потому поцелуи были солоноватыми. У Сергея перехватило дыхание. В висках застучали частые молоточки. Ему хотелось крепко стиснуть эту неожиданно вошедшую, нет, ворвавшуюся на рыжем коне девчонку и сжимать ее в объятиях до тех пор, пока они не превратятся в одно целое, неразрывное. Сладкая томительная боль нарастала волнами в груди, незнакомая, но такая волшебная. «Любовь на огненном коне…» — вспомнились слова цыганки. Что ж, возможно, это незнакомое чувство и называется любовью. Ни одно из его прошлых увлечений не вызывало в душе такой бури. А их было достаточно, и в студенческие годы, и во время работы в НИИ. Были шатенки, блондинки, красавицы и просто милашки. Были умные и глуповатые. С ними было легко, приятно и необременительно. Сергей никогда не отягощал свою душу лишними переживаниями, никогда ничего не обещал, не давая возможности посадить себя «на короткий поводок». Потому и расставался он со своими пассиями легко, без слез и объяснений, без взаимных упреков и претензий. И потом мог спокойно с ними встречаться в общих компаниях. Он никого не боялся потерять, кроме этой девчонки, которая сейчас плачет. Сергей вдруг, повинуясь внезапному порыву, подхватил Лину на руки и понес в комнату. Она была легкая, словно пушинка. Пожалуй, веса в ней было не больше, чем в Ваньке. Он положил ее на кровать и лег рядом, зарывшись лицом в мягкие растрепанные волосы. — Не плачь, не надо… все будет хорошо, — шепнул он. Потом осторожно тронул губами ее горячий висок с пульсирующей жилкой, глаза с мокрыми ресницами, пылающие, словно от жара, щеки. — Сереженька… — выдохнула она и зажмурилась. Такой горячий туман в голове. Незнакомые, волнующие кровь ощущения. Хочется, чтобы вечно не кончался этот поцелуй, терпкий, обжигающий губы. А рыдания по-прежнему сотрясали ее худенькое тело, и Сергей прижимал ее к себе, гладил по плечам внезапно вспотевшими ладонями. — Линка… малышка… сладкая… калинка-малинка… Лина выскользнула из его рук и стянула через голову свой свитер. Порывисто прижалась к Сергею подрагивающим горячим телом. — Не уходи, — бормотала она. — Останься со мной. Ей так важно было удержать его. Нет, это ложь. Если честно, ей просто хотелось чувствовать его рядом, ощущать на своем лице его дыхание. — Я с тобой. И знаешь, я, кажется, люблю тебя. — А мне не кажется, — Лина счастливо улыбнулась сквозь слезы. — Я это точно знаю. Господи, откуда Сергею приходили на ум все те ласковые нежные слова, которые он говорил ей, словно в горячке, торопливо освобождая ее тело от мешающей одежды. Она лежала перед ним на покрывале, призрачно-нереальная в неверном жемчужном свете забрезжившего утра.