Грачева же взяли с поличным. — Благодарю вас, Юрий Андреевич, — сказал Дементьев, перечитав письменное показание Варламова. — Больше мы вас, пожалуй, беспокоить не будем. И он вновь протянул посетителю руку — и опять кисть Варламова выскользнула из его клешни, как гладкая отполированная дощечка. Поднимаясь с кресла — кряхтя как старик, с видимым усилием — Варламов как бы мимоходом поинтересовался: — Да, а почему вы спрашивали о Грачеве? Он что, тоже пострадал в этом происшествии? — Нет. Он был в валютном пункте в тот момент, когда туда приехал РУОП. — Кто приехал? — РУОП. Районный отдел по борьбе с организованной преступностью. — И что, Сергея схватили? Ему — как это говорится — предъявлено обвинение? Но это же явная нелепость: он дружит с Катей, то есть — дружил… — Дружил-то дружил, но он скрылся. И все улики против него. — Странно, — пожал плечами Варламов и, откланявшись, покинул кабинет. А у следователя на душе остался какой-то странный осадок. Такое неясное, смутное ощущение. Но он не обращал внимание на свои ощущения. Он доверял фактам. А все факты были в пользу Варламова. Глава 29 ОТЧИМ-ОБОРОТЕНЬ Сопоставлять факты приходится не только следователю, но и преступнику. Этим и занялся Варламов, укрывшись в своей однокомнатной квартире за надежной стальной дверью с фигурным глазком. Вроде бы операция прошла как надо. Правда, с некоторыми неожиданностями, как приятными, так и не слишком. По крайней мере, одна неожиданность — да какая! — оказалась весьма и весьма кстати. Варламов даже прищелкнул от удовольствия своими тонкими, ухоженными пальцами: беднягу Грачева угораздило очутиться на месте преступления очень вовремя. Это судьба. Наводчик не предполагал, что можно рассчитывать на такое везение. Он и подумать не мог, что одноклассник его нареченной (ха-ха!) зайдет к ней в конце рабочего дня. А вот гляди ж ты, зашел. Причем, появись Сергей на несколько минут раньше — помешал бы налетчикам. На несколько минут позже — сам бы не влип. А так бедолага угадал тютелька в тютельку. Теперь все подозрения падают на него. Удача вторая, тоже немалая, состояла в том, что этому Грачеву каким-то образом удалось скрыться. Варламов мысленно аплодировал ему: молодец, парень! Оставил РУОП с носом! О, Наводчик очень хорошо знал, что такое РУОП, это он лишь перед следователем притворился, что не понимает смысла данной аббревиатуры. В отделе по борьбе с организованной преступностью служат такие супермены, от которых может ускользнуть разве что джин, способный растворяться в воздухе. А Грачев сумел. Грачев улизнул. И теперь вся энергия правоохранительных органов будет тратиться на его розыск. Большое тебе мерси, Сереженька! Бегай подольше, марафонец. Скатертью тебе дорога. Спасибо и недотепе-следователю за то, что столь доверительно сообщил такую ценную информацию. Да здравствует наша доблестная прокуратура! * * * «Дилинь-динь», — пропел в этот момент музыкальный дверной замок. Наводчик-Батя глянул в фигурный оптический глазок с широким углом обзора. На площадке стояла соседка Варвара Матвеевна, воинственно выставив перед грудью забинтованную руку. Придав своей смазливой физиономии скорбное выражение, Варламов отворил. — В прокуратуру вас уже вызывали, — грозно проговорила соседка. — Теперь в суд вызовут. Я подам на вас! Вы мне уплатите за физический и моральный ущерб! Варламов скорбно глядел на нее. — Ох, Варвара Матвеевна, добрая вы моя, вы уж простите соседа. Мы ведь с вами всегда по-хорошему, душа в душу. — Он даже тихонько всхлипнул. — А сегодня это я случайно. Пошатнулся. Что-то ноги не держат. Ну и — прямо на вашу дверь. Соседка была ошарашена: — Чего это с вами? Надрались, что ли? Она ни разу не видела, чтоб сосед ее был в таком расстройстве. — Если бы надрался. Варвара Матвеевна, миленькая, у меня невесту убили… — Ух ты, ух ты, — закудахтала она, а Наводчик злорадно подумал: «Давай-давай, квочка. Любишь болтать? Про конференции и прочую ерунду. Так вот тебе пища для сплетен. Рассказывай, курица, что сосед твой сам не свой от горя». Он глянул на ее перевязанную руку, бинтов было наверчено сверх всякой необходимости. — А моральный ущерб и физический тоже я, конечно, оплачу, — успокоил он ее и выдал несколько купюр. Она их довольно ловко цапнула левой рукой, привычно проворковав: — Ах, что вы, что вы! Зачем? Такое горе… — Извините. Хочу побыть один, — сказал Варламов и, захлопнув бронированную дверь, громко застонал: — О! О! О-о! Знал, что с той стороны двери подслушивают. * * * «С Варварой нужно быть поласковей, — подумал он, довольный разыгранной сценой. — Тупица каких свет не видывал, но бывает иногда полезна. Стоп. Что она там болтала про Джонни? С кем это он приходил? Парень, усатый, помоложе меня. Неужели Грачев? Не иначе. Что она еще там несла? Пуховик у него чем-то выпачкан. Пуховик, точно, у Сергея имеется. Коричневый. А выпачкан… да уж понятно чем, коль побывал возле расстрелянных. Он. Он!» Грачев заполучил мальчишку. Это была новая неожиданность и уже не такая приятная. Она озадачивала. Вообще-то Батя знал, что Сергей любил этого ребенка. Это Варламова даже радовало: «жених» мог не отвлекаться и полностью посвятить себя охмурению этой рыжей дурочки. Его общение с Ванюшей сводилось лишь к изучению примитивных английских фраз да поеданию ананасов. Остальная возня с этим назойливым существом приходилась на долю «дяди Сережи», которого пацан звал Тараканом. Но чтобы человек, чудом вырвавшийся из лап РУОПовцев и скрывающийся, таскал с собой такую обузу, как шестилетний ребенок, — этого Варламов объяснить себе не мог. Тут, видимо, были какие-то особые, весомые мотивы. Какие же? Даже всемогущие джины порой заходят в тупик. Особенно тогда, когда их противники не хитрят, а поступают по совести. Варламову в голову не приходило, что можно возиться с малышом просто из любви к нему, из жалости, из сострадания. Наконец, из чувства ответственности перед его покойной матерью. Вот Наводчик и ломал себе голову, пытаясь объяснить поступок Сергея. Дикий, самоубийственный поступок в его понимании. Самоубийственный ли? А может, как раз наоборот? Спасительный? «Кажется, я понял! — осенило вдруг Варламова. — Майн гот! Он хочет использовать детеныша как свидетеля». Свидетеля чего? Свидетеля — против кого? Память услужливо подсказала ответ на эти вопросы. Ясно припомнилась нищенская квартира этой жалкой влюбленной рыжей дурищи. Допотопный, дисковый телефонный аппарат, крест-накрест перемотанный изолентой — видно, не раз побывал на полу. Воспользовавшись тем, что «невеста» ушла стирать свои обноски, он из ее дома созвонился с «сынками», дал им последние указания перед налетом. Исполнители перед этим хорошо усвоили, как предстоит действовать: зайдут в обменный пункт вдвоем. Один представится другом Юрия, другой — закройщиком из ателье для новобрачных. Последний покажет свадебное платье, якобы заказанное женихом, а на самом-то деле взятое напрокат. Жених, дескать, хотел преподнести ей сюрприз, да не смог точно назвать обхват талии в сантиметрах, так что, пожалуйста, Екатерина Петровна, не могли бы вы примерить, как только освободитесь. Только в окошечко это красотища не пролезет, помнется, а ведь жалко: не платье — произведение искусства. Так что не могли бы вы открыть дверь… Девка, естественно, рот разинет от восторга и лишних вопросов задавать не будет. А если вмешается охранник, она подтвердит, что все это — чистейшая правда, что у нее действительно есть жених по имени Юрий и они вскоре станут мужем и женой.