Они сговаривались, определяя их с Толяном долю с выручки примерно пятнадцати тысяч баксов, а взяли они в обменном пункте восемнадцать. И закрутилась в мозгу у Негатива простая арифметика. Их с Толяном треть — пять штук на двоих. Десять уходят Бате. А еще три? Неучтенные… Незапланированные… Хрена пухлого их-то отдавать? Правда, Батя говорил: «Пятнадцать-двадцать. День на день не приходится». Ну так, может, не шла в тот день в обменке работа, не накрутили они верхней суммы… Но деньги после налета они считали вместе с Толяном — вместе и решать. А то заложит, гаденыш. По полторы на нос — премиальные за труды. Нормальная сумма. В центре, на оживленной улице ухлопали охранника и девчонку. Хорошо, успели вовремя смотаться. Пока Толян выручку изымал, Негатив заметил, что палец у кассирши замер на кнопке сигнализации. Толян прилетел сразу же после сообщения на пейджер — видно, дома сидел. Сначала он слушал Негатива с недоверием — а вдруг тот его подловить хочет. Но потом поверил, глазки загорелись. — И то верно, Негатив. Откуда он узнает? Они достали сумку и вновь все пересчитали. Отложили часть, чтоб передать Бате. Он сказал, что посыльный заедет в понедельник после обеда. А остальное поделили по-братски. Негатив подумал, что все равно маловато. Два убийства — и всего четыре штуки «зеленых». За каждого — по две. А в итоге жизни паренька охранника и рыжей кассирши стоили — по девять тысяч баксов. Даже тачку приличную за такие деньги не купишь. Глава 23 НАВСТРЕЧУ СУДЬБЕ Он не хочет чувствовать себя теленком, которого ведут на заклание. Не хочет сидеть и ждать, опустив руки, когда свершится предрешенное. Не желает с тупой покорностью ждать неизбежного. Ты убегаешь, а судьба догоняет. Ты мечешься, а тебя подстерегают — и бац! Получите! Испей чашу свою до дна… Ну что ж, раз ему суждено ее испить, то он поторопится. Добровольно, большими глотками, глядя своей судьбине прямо в лицо. Я не боюсь тебя. Я не прячусь. Я готов! Он будет стараться опередить предначертанное. И может быть, тогда ему удастся разорвать этот круг, вырваться за определенную программой черту. Программа… Ведь он сам умеет программировать компьютеры. Умная машина послушно выполняет то, что он внес в ее память. Только это — ни на йоту больше. Но ведь всегда можно войти в базу данных и дописать финал. И создать файл, который отменит все предыдущие… Итак, решено! Он будет действовать. Пусть исполнится предначертанный кем-то свыше план, а потом заглянем туда, за грань, в неизведанное и постараемся изменить заключительный файл. — Я поеду с тобой, — без колебаний заявила Лина. — Даже не думай! — оборвал ее Сергей. Но она уперлась, как бычок, насупилась. Если уж ей что-то приходило в голову, то переубедить ее было невозможно. Маленькая, тоненькая, а характер… Сергей скрипнул зубами. — Ну куда ты со мной? Куда? — Тебя ищут одного, — возразила она. — А нас будет двое. — И что? — Так ведь на двоих не обратят внимания! И потом, сам же говоришь, что у мамы твоей засада. Тебя сразу схватят, а если приду я… Конечно, она была права. Но не может же он прятаться за девичью спину. Подставлять еще и ее… Нет уж, хватит Ванечки. А Лина просто не могла отпустить его одного. Она же изведется в неизвестности. — Я сказал: нет! — отрезал Сергей. Она топнула ногой, дерзко вскинула голову. — Да! И не спорь. Он рывком сдернул с крючка пуховик. Надо спешить, скоро будет светать. Некогда спорить с упрямой девчонкой. — Ты что? — округлила глаза Лина. — Ты в этом собираешься идти? «Высокий, усатый, одет в пуховик…» — по этим приметам ищет его милиция. Значит, надо все это изменить! Во что же его переодеть. Ее куртка на него не налезет. — Но сначала усы, — строго сказала она. — Садись. Я тебя брить буду. — Брить? Сергей глянул в зеркало. Соображает, малышка. Как он этого не учел? Вот только бриться он будет сам. А Лина уже подогревала воду в чайнике, меняла лезвие в простеньком станке. А сама лихорадочно соображала, где достать для Сергея другую одежду. Идея! Нелепая, конечно, но за неимением другой… Днем, когда она забегала в конюшню проведать Гордого, Лина видела, что старший зоотехник, переодеваясь после смены, оставил в подсобке свою старую кожаную куртку. Воровать нехорошо… А кто ворует? Она просто возьмет, а потом вернет. «Когда все кончится, — подумала Лина, — я не только верну, но и куплю Ивану Петровичу новую. Накоплю денег и куплю». Она заперла Сергея на ключ и тихонько выскользнула на улицу. * * * В деревнях по ночам темно, хоть глаз выколи. Нет здесь городских фонарей, неоновых вывесок, подсвеченной рекламы. А у них в поселке, где все жители работали, в основном, на конезаводе, спать ложились рано, чтобы чуть свет встать на работу. Лина, как воришка, пробиралась по задворкам к конюшне. Она не боялась темноты, наоборот, молила Бога, чтобы не вышла из-за тучи луна, чтобы не осветила хозяйка ночного неба неприглядную картину: молодой специалист Полина Бахорева перелезает через ограду, поднимает с земли камень и… Жалобно дзынькнув, разлетелось на кусочки стекло подсобки. Лине показалось, что этот звон услышали в самом отдаленном доме, да что там доме — в соседней деревне, наверное, слышно было. Она сжалась в комочек и присела. Нет, все тихо. Сторож дядя Саша не проснулся. Она влезла в подсобку, взяла куртку и не удержалась, толкнула дверь, ведущую в конюшню. Гордый спал чутко. Он моментально различил в тишине знакомые шаги и радостно заржал. — Тихо, милый, тихо… Лина обхватила руками его морду, прижала к себе, крепко поцеловала в умные янтарные глаза. — До свидания, мой хороший. Не скучай без меня, ладно? Я тебя не бросила, я скоро вернусь. Она почувствовала, как в глазах у нее закипают слезы, и решительно пошла прочь. Гордый проводил ее взглядом.