* * * Она с трудом открыла глаза и тут же зажмурилась от нестерпимого света. Солнце поднялось над горизонтом, и его косые лучи теперь падали ей на лицо. Она помотала головой, приходя в себя, и тут же вспомнила: «Гордый! Что с ним?» Рядом слышалось чье-то хриплое, прерывистое дыхание. Жеребец лежал на боку, откинув точеную голову на грязный асфальт, и смотрел на Лину таким человечески тоскливым, наполненным болью взглядом, что девушке стало не по себе. Зябкие противные «мурашки» поползли по коже. Господи! Что она натворила!!! Лина вскочила на ноги, не обращая внимания на боль в ушибленном позвоночнике, и склонилась над своим любимцем. Слезы хлынули из глаз. Бедный… И все из-за нее. Нет, из-за этого психопата в «Жигулях», пьяный он, что-ли? Она в бешенстве огляделась по сторонам. Пусто. Конечно, этот тип тут же смылся от греха подальше. Даже не подумал помочь. Сволочь! Лина выругалась сквозь зубы и принялась лихорадочно ощупывать лежащего жеребца. Что с ним? Неужели перелом?! Руки похолодели от ужаса, когда она провела по тяжко вздымающимся ребрам. Гордый дернулся от боли, когда она слегка нажала пальцами на четко очерченную под натянутой кожей косточку. — Потерпи, миленький, — зашептала ему в ухо Лина. — Потерпи, мой красавец. Сейчас… О, Господи… Прости меня, мой хороший. Гордый протяжно вздохнул, словно понял ее, и чуть прижмурил свои янтарные глаза. — Не плачь, ты же мужчина… — шепнула ему Лина. И с облегчением добавила: — Нет перелома. Трещина или ушиб. Повезло нам, рыжий. Ты можешь встать? У-у… коняка необъезженная! Несешься напролом, ничего по сторонам не видишь! Забыл, что при переходе дороги следует посмотреть налево, а потом направо, а? Она сдула с его лба прилипшую челку и потянула коня за уздечку. — Вставай, вставай… Что разлегся, лентяй? Напугал меня до смерти… Вставай, простудишься. Мысли лихорадочно скакали в голове… Трещину в ребре она может скрыть, надо только дотянуть Гордого до конюшни. А потом она потихоньку залечит его, слава богу, на ребра гипсовую повязку не кладут… Лишь бы не было ничего более серьезного. — Ну, вставай же! — отчаянно взмолилась она, выбиваясь из сил, упираясь ногами в мокрый асфальт. До чего же тяжелый. Смотреть невозможно, как дрожат и подкашиваются его тонкие ноги. У нее тоже подкашиваются, противно дрожат коленки. Вот уж не думала она о себе, что такая трусиха. Чего так испугалась? Ругать будут? Так ведь не убьют. Ну, влепят выговор. Но мысль о том, что Гордый может погибнуть из-за ее бесшабашности, приводила в ужас. Это даже представить себе нельзя. Она изо всех сил подталкивала его руками, тянула, снова толкала, помогая ему подняться на ноги. Лина по опыту знала, что если лошадь встанет, то ее сильный организм справится с любой травмой. А если нет… Если у нее не хватит сил поднять его, то, пролежав хотя бы пару часов на подмерзшей земле, Гордый потеряет последние силы, простудит легкие и тогда… Лина уперлась обеими руками в мокрый вспотевший бок жеребца и толкала, пока у нее не потемнело в глазах от напряжения. Хоть бы помог кто-нибудь. Но как назло на пустынном утреннем шоссе ни одной машины. Эта боковая захолустная трасса никогда не могла похвастаться потоком машин, а сейчас как бы вообще вымерла. Жуткое ощущение. Как в «Сталкере». Молчаливый лес вдали, черные кусты посадок, пустынная дорога из ниоткуда в никуда, на которой четко отпечатались две извивающиеся черные полосы… Словно две гигантские змеи. След от колес. Петляющий тормозной след резко сворачивал вправо от точки их несчастливой встречи. Лина повернулась лицом к обочине и увидела машину. * * * «Жигуленок» лежал на боку метрах в десяти от дороги. Нелепо торчали колеса с налипшими комьями грязи. Крыша над задним сиденьем вдавлена, а боковая стойка искривлена от сильного удара. Сердце глухо бухнуло в груди и упало вниз. Час от часу не легче! Лина сделала еще одно усилие, и Гордый наконец встал на подламывающиеся ноги. А она бросилась к перевернутой машине, скользя по смерзшейся траве и шепча как молитву: — Пожалуйста, не надо… Только не это… Пусть все будут живы… Пожалуйста… Она обогнула «Жигули» и со страхом заглянула в затянутое трещинами ветровое стекло. Водитель лежал на боку, уткнувшись лицом в сиденье. Левая рука его до сих пор мертвой хваткой сжимала руль. Живой? Кажется, жив. Лина расслышала тихий стон. Она дергала дверцу машины. Заклинило. Что же делать? Оглядевшись, Лина подобрала на обочине камень и с силой треснула по «лобешнику». Раз, другой — и стекло с противным звяканьем обрушилось внутрь, осыпав осколками лежавшего в кабине человека. Острый край располосовал ей рукав куртки, когда она втискивалась через окно в машину. Ей удалось ухватить незнакомца за плечо. Слава богу, на резкий тычок он ответил коротким глухим стоном. Крови не было видно. Лина вздохнула с облегчением. Однако теперь оставалось самое трудное — вытянуть через разбитое окно бесчувственного беспомощного мужика, к тому же высоченного, тяжелого и нескладного. — Гордый! — в отчаянии позвала она. — Иди сюда! И когда жеребец подошел, Лина протянула ремень под мышками у водителя, привязала к подпруге и сильно шлепнула коня по крупу. — Тяни! Давай, малыш! Только потихоньку, не дергай. Гордый переступил на месте и сделал с натугой несколько шагов. Дело сдвинулось. Лине оставалось только направлять пострадавшего в ощетинившееся осколками стекла отверстие. С треском разошелся по шву пуховик. Мужчина неловко перевалился через край и тяжело шлепнулся на землю. — Стой! — крикнула Лина. Гордый скосил глаз на лежавшего у его ног человека и остановился. Облако пара вырвалось из горячих ноздрей. — Знаю, тебе самому плохо, — Лина ласково потрепала жеребца по шее, обняла и чмокнула в теплые солоноватые губы. — Но надо помочь, рыжий. Помоги мне, я одна не справлюсь. Поднатужившись, она подхватила тяжелое недвижимое тело мужчины и попыталась перевалить его через седло. С одной стороны — за руки, с другой — подталкивая ноги, руки — ноги, снова руки, воротник, шея… Наконец он более-менее умостился поперек седла. — Ну, пошли, — Лина вздохнула и взяла коня под уздцы. — Будь что будет… * * * Поселок уже проснулся. Где-то мычала корова, соседки переговаривались через забор. Совсем некстати, если кто-нибудь увидит их — уведенного без спросу жеребца и незнакомого мужчину, который попал в аварию по ее вине. Лина остановилась на задах огорода. Хорошо, что ее флигель стоит на отшибе. Поминутно оглядываясь и замирая, как воришка, Лина повела Гордого в обход к задней двери своего дома, нашарила в кармане ключ и дрожащей рукой повернула его в замке. Фу! Наконец-то! Она втянула незнакомца в дом, снова заперла дверь и, вскочив на Гордого, с беспечным видом направилась к конюшне. — Опять каталась? — недовольно сказал старший зоотехник. — Смотри, Полина, допрыгаешься. — Так я всего пять минуточек, Иван Петрович, — сказала Лина, через силу выдавливая безмятежную улыбку. Она спрыгнула на землю и потянула жеребца в стойло. — Что-то он сегодня не в духе. Вы никому не говорите, ладно? Знаете ведь, что я этого зверюгу обожаю. — Можно подумать, никто о твоих фокусах не знает, — усмехнулся Иван Петрович. — А можно я сегодня попозже на работу выйду? — воспользовалась его благодушным настроением Лина. — Я белье кипячу… На плите оставила. — Тогда марш домой! — заворчал Иван Петрович. — Вот уж ветер в голове. Пожар хочешь устроить? Глава 18 СЛЕД НАЙДЕН Получасом позже по боковой трассе, ведущей к конезаводу, медленно ехал грузовик с комбикормом.