Главное, чтобы по губам не прочитали, но уж за этим я прослежу. - Замечательно, потому что я очень хочу поговорить с Вами о моем сыне и его противозаконной работе. К моему горлу подступил комок. Мне придется рассказывать о Сарке его собственному отцу, этому явно благородному и положительному человеку. С чего начать? «Знаете, Ваш сын – убийца, грабитель, похититель, садист и один из самых разыскиваемых ЦРУ преступников?». - Хорошо, мистер Лазарев, - вздохнула я. Можно подумать, у меня есть выбор. – Конечно, я отвечу на все Ваши вопросы. - Тогда я попрошу Вас звать меня по имени, просто Андриан. Очень не хочется себя чувствовать стариком в присутствии юной леди, с которой я должен в будущем иметь романтические отношения. Я в очередной раз отметила утонченность его жестов и совершенно непередаваемую мимику, которая выдавала в нем стопроцентного интеллигента. А ещё ироничность у них, видимо, передаётся по наследству. - Хорошо, я постараюсь, - улыбнулась я. - Андриан. - Тогда позвольте сопроводить Вас к выходу, - он взял меня под локоть. – Время обеда. Мы вместе вышли из здания посольства. Неподалеку я заметила машину Сарка. Ну что ж, пусть смотрит, мне не жалко. Глава 10. Карты на стол - А твой папаша не промах, - заметила Элисон, закуривая очередную сигарету. Она всегда много курила, и в дотюремные времена меня это знатно раздражало. – Мигом взялся обхаживать новенькую сотрудницу. Я промолчал, продолжая наблюдать за тем, как Сид и Лазарев уже более часа мило беседуют в японском ресторане. Жаль, я не слышал, о чем идет речь, но мне достаточно было видеть, как он на неё смотрит. А если я этого и не видел, то легко мог догадаться. Вот ведь старый черт! - Джулиан, - Элисон тронула меня за плечо. – С тобой всё в порядке? Нет, детка, далеко не в порядке. О каком порядке тут вообще можно рассуждать?! После встречи с Сидни сегодня утром я не мог найти себе места. Это конец. Она ни разу не назвала меня по имени, да и вообще вела диалог в пренебрежительно-язвительном тоне. Ну и как теперь я должен сообщить о том, что ей уготовила Гарантия?! Конечно, подумав как следует, я нашел в этой ситуации и кое-что приятное. Судя по такому поведению, Сидни явно ревновала, а это, разумеется, чертовски мне льстило. Правда, при таком раскладе само собой выходило, что я ничем не лучше Вона. Точно так же заставил её мне поверить и так же плюнул в это доверие. Но разве я виноват, что Элисон жива?! Вчера вечером я приехал к Элисон с одной единственной целью: попытаться начать всё сначала. Её губы имели тот же вкус, тело так же откликалось на мои ласки, её волосы источали тот же запах, а глаза так же блестели искорками. Вот только всё это меня больше не трогало. Я изо всех сил старался почувствовать то же, что и всегда, надеялся найти отдушину там, где однажды уже удалось, но нет. Всё это происходило как-то машинально, я как будто наблюдал со стороны, а не принимал непосредственное участие в процессе. А потом, когда её хорошенькая головка покоилась на моей груди, я не чувствовал ничего, кроме пустоты. Один в один как с тем поцелуем у банка после её возвращения с того света. Кажется, я предал их обеих – и Сидни, и Элисон, и теперь навечно остался виноватым перед обеими дорогими мне женщинами. Я наивно думал, что можно вернуть всё, что было раньше. Как бы не так. Да, я испытывал к Элисон определённую нежность, но чувства к Сидни, завладевшие мной за эти месяцы, к сожалению, стерли в пух и прах всё, что было до. Я больше не хотел Элисон, меня к ней не тянуло, и для меня наш вчерашний секс был эмоционально опустошительной мастурбацией об женщину. Элисон, конечно, не могла не заметить этого. В разборки, эмоции и сантименты она не впала, но я видел её разочарование и обиду. Даже природная жёсткость не помогла скрыть переживания. - Я знаю, каково это Джулиан, - сказала она с утра. – У меня было так с Типпином. Помнишь, ты еще спросил, не влюбилась ли я? Тогда я поразилась, как ты мог это почувствовать? Я обнял её, вздохнув. - Я понял это по твоим губам и глазам, Эли. Они стали другими. Я тебя целовал, а ты мне не принадлежала. - Тогда я и правда сильно к нему привязалась и, не поверишь, рыдала в три ручья, зарезав его. Мне было безумно тяжело, если так можно выразиться. А сейчас... сейчас ровно то же самое с тобой. Твои глаза и губы другие. Ты - другой. Она поднялась с кровати и закурила. Я отметил, что она очень красива в этом прозрачном шёлковом халатике, но отметил совершенно объективно и, опять-таки, слишком отстраненно. - Но знаешь, что возвращало меня на землю? – спросила она. Я вздрогнул от неожиданности - не думал, что она возобновит разговор. – Его такое нежное, любящее и заботливое отношение было не ко мне, а к Френси, жизнь и внешность которой я присвоила. Вся эта страсть, ласка, внимание предназначались ей, а не мне. У тебя примерно та же ситуация, только наоборот. Не Бристоу увлечена тобой, а Джулия Торн! - Элисон шумно выдохнула и опустила голову. – Стоило Типпину понять, что я не Френси, он сразу попытался меня убить. Его чувство как ветром сдуло. Представь на секунду, что Бристоу вспомнит, кто она на самом деле, вспомнит всё - и кто ты, в том числе. Думаешь, она не возненавидит тебя пуще прежнего? Возненавидит, ты и сам это прекрасно знаешь. Ты ведь именно по этой причине так ничего и не сделал, чтобы добиться её, правда? Вот за это я и оценил Элисон в своё время помимо привлекательной внешности - за ум, рассудительность, выдержку и понимание. Мы с ней были очень похожи, я понял это вскоре после знакомства. За всё время наших отношений мы не устроили друг другу ни одной разборки или сцены ревности. Может, потому мы и были вместе до всей этой чехарды с моим арестом и их перестрелкой. Нам было удобно, уютно и логично друг с другом. Правда, раньше была еще и бешеная страсть. До Типпина. До Сидни. - Молчишь, - она покачала головой и затушила окурок. – А знаешь, как я умудрилась выжить в этом всём? Банально и как-то глупо прозвучит, но меня держали мысли о тебе. Да, Джулиан, и не надо так смотреть на меня! Ты ведь не бросил меня, даже несмотря на то, что я навсегда осталась в этом чужом теле, а ты привык ко мне другой. Тебе было плевать, потому что даже такой я нужна тебе. Была. Я подошел к ней и обнял, запустив пальцы в её непослушные кудрявые волосы. - Ты и сейчас нужна мне, Эли. Я не врал. Она и правда была мне нужна. Я нуждался в её понимании с полуслова, в поддержке, тепле… А ещё она была нужна мне, чтобы убежать от чувств к Сидни. Плюс ко всему, я знал, что не смогу бросить Элисон после всего, через что мы прошли вместе, после того, как жизнь дала ей второй шанс. Мои принципы не позволяли поступить как скотина по отношению к близкому человеку - даже если кипения страстей позади. - Джулиан? – повторила Элисон. Я очнулся от размышлений. Мы по-прежнему сидели в машине, битый час наблюдая, как мой папаша катит шары к Сидни. Я взял руку Элисон в свою и поднёс к губам. - Всё в порядке, Эли. Просто я хочу убить Лазарева. За всё хорошее. Элисон невесело усмехнулась и ничего не сказала. Я достал сигарету и закурил. И о чём, черт возьми, они там могут разговаривать спустя пару часов после знакомства?! _____________________________________________________________________________________________ - Вы собираетесь прикурить сигарету не с той стороны, - улыбнулся Лазарев. - О Господи, - смутилась я. – Бывает же… Он внимательно на меня посмотрел. - Это Ваша первая пачка сигарет в жизни, не так ли? Я слегка опешила. Неужели это так бросалось в глаза? Лазарев сделал предупреждающий жест рукой. - Нет, нет, не оправдывайтесь. Я повидал много людей на своем веку и сразу заметил, что Вы совершенно не похожи на курящего человека. Во-первых, курильщики с сигаретой или трубкой практически не расстаются. Во-вторых, они получают от каждой затяжки истинное удовольствие. Они курят медленно, плавно, вальяжно, дым создает вокруг них своеобразный ореол таинственности и загадочности – так, по крайней мере, считают они сами. Мало того, эта зависимость создает иллюзию какой-то особенной свободы, силы, лидерства – опять же, по их собственному мнению. Подобная убеждённость сквозит в их лицах и жестах, в том, как они захватывают губами фильтр, в том, как втягивают в себя табачный дым. У Вас же этого нет. - Вы правы, я курю только второй день, - сдалась я, пожав плечами. - Этого требует Ваша легенда? - Да нет, - вздохнула я. – Скорее, этого требуют мои нервы. Знаете, хоть я в этой работе уже почти десять лет, всё равно нелегко. - Десять лет? – изумился Лазарев. – Во сколько же Вы начали? - В девятнадцать. Я была молодой, хотела служить своей родине и, честно говоря, мне нравится то, что я делаю. Вернее, нравилось до встречи с Гарантией. Раньше я не представляла для себя другой жизни, теперь же хочу только одного: разрушить эту организацию, сдать все их контакты ЦРУ и навсегда выйти из этого кошмара. - Джулия, я искренне восхищаюсь такими людьми, как Вы, хотя, конечно, подобная система жизни выше моего понимания. Тем не менее... - Мелинда, - поправила я. Вы должны звать меня Мелиндой. - Простите меня, - кивнул Лазарев. - Непростительная оплошность. Но всё-таки, Мелинда, я не совсем понимаю. Вы говорите, что планируете выйти из игры, когда разберётесь с этой организацией. Но неужели Вы правда думаете, что после стольких лет такой жизни сможете вернуться к обычным размеренным будням простой женщины, которой, по сути, Вы никогда не были? - Я не знаю, - вздохнула я, разминая сигарету пальцами. – Но хочу попробовать. В конце концов, я не собиралась быть шпионкой до конца своих дней, я хотела иметь семью, детей. А это, разумеется, несовместимо с подобной работой. - Вы правы, несовместимо... Что ж, может, и Вам и удастся, - с сомнением в голосе произнес Лазарев, и в его глазах было то ли участие, то ли сочувствие. – Мелинда, Вы обещали рассказать о моем сыне. Я глубоко вздохнула, закурив сигарету. На этот раз - с нужного конца. - С чего бы начать… Джулиан Сарк состоит в списке самых разыскиваемых ЦРУ преступников. Всегда входил в пятерку, но сейчас его номер шесть - полагаю, потому что до недавнего времени он сидел в тюрьме. Судя по всему, сидел бы и дальше, но Гарантия вытащила его и привлекла к работе. Особенность Сарка - ему решительно всё равно, на кого работать. Он принадлежит тому, кто платит, его всегда можно перекупить. По его собственным словам, он обладает даром гибкой верности. На счету Сарка есть все возможные преступления кроме сексуальных. Пожалуй, всё. - Печально, - сказал Лазарев. – Если Вы считаете меня плохим отцом, то я здесь полностью солидарен и даже не стану пытаться оправдывать себя. Я оставил Джулиана и его мать из-за карьеры, но старался следить за его жизнью издали все эти годы. Когда он окончательно выбрал сторону и, скажем так, серьёзно себя зарекомедовал в профессии, я полностью отказался от идеи устанавливать с ним контакт. Если бы всё пошло нормально, о том, что я его отец, он узнал бы только после моей смерти. Но люди из Гарантии каким-то образом смогли получить доступ к завещанию. Хотел бы я знать, как им это удалось. - Я бы тоже хотела знать, - согласилась я. - О вашем родстве с Сарком никакой информации не было ни в СД-6, ни в ЦРУ. Такое чувство, что эти люди всегда на два-три шага впереди. Хотела бы я знать, кто создаёт Гарантии зелёные коридоры там, где для всего мира они красные. - Что ещё Вы можете сказать о моём сыне? - спросил Лазарев. Этот разговор меня точно доконает. - Вы похожи внешне, гораздо больше, чем кажется по фото, - я заставила себя улыбнуться. - Он умён, очень интеллектуально развит, харизматичен, обладает хорошими манерами. В деле, если так можно выразиться, Сарк поистине бесподобен, скрывать нечего. Чёткий, собранный, цепкий, быстрый. В своё время он часто обходил агентов ЦРУ в погоне за общей целью, и это сильно выводило нас из себя. Сарк хорош. Я сказала правду, и то, как положительно прозвучала характеристика Сарка, меня ужаснуло. А что поделать, если сказанное полностью соответствует действительности? Да, он такой. Слоан жаждал его перевербовать. ЦРУ хотело вынудить Сарка работать на себя, поэтому и решили держать в тюрьме до победного, пока не сломается. Но эта затея была обречена на провал. Если и есть на свете человек, которому действительно может быть верен Джулиан Сарк, так это он сам. - Значит, как профессионал в выбранном деле мой сын состоялся. А в человеческом плане? Как он относится к людям, которые ему важны? – спросил Лазарев. - Мне сложно об этом судить, - вздохнула я. - Но по моим наблюдениям, Сарк может быть поддержкой, опорой и даже другом. С врагами и «рабочим материалом» Сарк абсолютно безжалостен: без колебаний пытает столько, сколько требуется для получения нужной информации, а потом хладнокровно убивает. Но люди, с которыми он входит в близкий контакт, для него святы. Сарк никогда не сделает ничего, чтобы навредить им, скорее всего, в определённых обстоятельствах способен пожертвовать свободой или рискнуть своей жизнью. Я не уверена в этом на все сто, но учитывая то, что знаю о нем и увидела своими глазами за время совместной работы в Гарантии, составила такое мнение. Есть, правда, один нюанс: похоже, что весь круг его близкого общения ограничивается женщинами. - Ну что ж, хочется верить, что хотя бы к женщине он относится благородно, - пробормотал Лазарев. – Но, боюсь, ради денег мой сын сдаст даже самого любимого человека. Лазарев какое-то время молчал. Затем он поднял на меня глаза и спросил: - Мелинда, почему Вы всё-таки решили меня спасти? - Я не хочу гибели ещё одного ни в чем не повинного человека по вине Гарантии. Не хочу, чтобы эта организация получила Ваши деньги. Я уверена, Сарк не увидит ни цента из того, что Вы ему завещали. Думаю, после получения денег они сдадут его ЦРУ или убьют за ненадобностью. Этого ни в коем случае нельзя допустить. Лазарев удивленно на меня посмотрел. Я поняла, что сказала лишнее. - ЦРУ так важна его жизнь?