Несмотря на предупреждение, шестеро сиу и двое шайенов — все очень молодые — ускользнули перед восходом солнца из лагеря и попытались захватить табун лошадей у белых людей. Они напали на табун с рассветом, громко крича и размахивая одеялами, чтобы разогнать лошадей. Несколько животных было захвачено, но юные воины раскрыли разведчикам Форсайта присутствие индейцев. Прежде чем основные силы сиу и шайенов смогли атаковать незащищенный лагерь, разведчики успели перебраться на небольшой остров посреди сухого русла реки Арикэри и укрыться там среди ивняка и высокой травы. По покрытой туманом долине раздался грохот копыт лошадей: индейцы атаковали широким фронтом. Когда они были достаточно близко, чтобы рассмотреть разведчиков, спешащих к заросшему кустами островку, один из воинов шайенов затрубил в горн. Они собирались с ходу влететь в лагерь. Теперь им предстояло сворачивать в сухое русло. Беглый огонь разведчиков из скорострельных винтовок системы Спенсера обрушился на первые ряды, и нападавшие воины, разделившись, стали слева и справа окружать остров. Почти все утро индейцы кружили вокруг этого островка. Единственной видимой целью были лошади разведчиков, возвышавшиеся над травой, и, как только воины отстреливали их, разведчики использовали их трупы в качестве бруствера. Несколько воинов в одиночку атаковали остров, спешившись и пытаясь подобраться к разведчикам через заросли. Но частый огонь из скорострельных винтовок был слишком силен. Один шайен по имени Волчье Брюхо дважды бросался верхом прямо на круговую оборону разведчиков. На нем была магическая шкура пантеры, и ее магия была настолько сильна, что ни одна пуля не коснулась его. Сразу после полудня на поле сражения прибыл Римский Нос и занял позицию на холме, возвышавшемся над островком. Почти все воины прекратили бой и ждали, желая узнать, что станет делать Римский Нос. Высокий Бизон и Белый Конь отправились переговорить с ним, однако они не просили его возглавить их в битве. Потом один старик по имени Белый Упрямец подошел к Римскому Носу и сказал: «Вот Римский Нос, человек, на которого мы полагались, сидит за холмом». Римский Нос рассмеялся. Он уже решил про себя, что станет делать в этот день, и знал, что ему предстоит умереть, но он рассмеялся на слова старика. «Все люди, сражающиеся там, преданы тебе, — продолжал старик, — они сделают все, что ты им скажешь, а ты сидишь здесь, за холмом». Римский Нос сошел с холма и стал готовиться к битве, раскрасив себе лоб желтой краской, нос — красной, а подбородок — черной. Он надел боевой головной убор с торчащим из него рогом и оперенный сорока перьями. Приготовившись, он вскочил на коня и поскакал к сухому руслу реки, где воины в боевом строю ожидали, когда он поведет их в победоносную атаку. Они тронулись рысцой, потом перешли в галоп, а затем стали нещадно нахлестывать своих лошадей так, чтобы ничто не могло остановить их на пути к острову. Но вновь беглый огонь разведчиков Форсайта сразил первые ряды, убавив силу отчаянной атаки. Римский Нос достиг окаймлявшего остров ивняка, и тут, попав под перекрестный огонь, был поражен выше бедра, а одна пуля прошла насквозь через позвоночник. Римский Нос упал в заросли и пролежал там до сумерек, а в сумерках ухитрился доползти до берега сухого русла. Там были молодые воины, искавшие его. Они отнесли его на холм, где женщины из племени шайенов и сиу позаботились о раненом. Ночью Римский Нос умер. Для молодых воинов-шайенов смерть Римского Носа была подобна закату великого светила на небесах. Он верил и заставлял верить их, что, если они будут сражаться за свою страну, как сражался Красное Облако, они когда-нибудь победят. И шайены и сиу потеряли всякий вкус к дальнейшей борьбе, однако они продолжали держать разведчиков Форсайта в осаде среди ивняка и песка в течение восьми дней. Разведчики должны были есть своих убитых лошадей и рыть песок в поисках воды. На восьмой день, когда подошла колонна солдат подкрепления, индейцы и сами были готовы уйти от этого зловонного острова. Белые очень гордились этой битвой, они назвали ее битвой у острова Бичера в честь юного лейтенанта Фредерика Бичера, который был убит во время этого боя. Уцелевшие белые похвалялись тем, что убили «сотни краснокожих», и, хотя индейцы смогли насчитать не более тридцати убитых, потеря Римского Носа была невосполнимой. Они навсегда запомнили этот бой, как Бой, В Котором Был Убит Римский Нос. Отдохнув после осады, большинство шайенов стали двигаться на юг. Поскольку солдаты теперь повсюду охотились за ними, единственная надежда выжить для них была в соединении со своими соплеменниками за рекой Арканзас. Они смотрели на Черного Котла как на побитого старика, но все же он был жив и был вождем южных шайенов. Откуда они могли знать, что солдатский вождь Шеридан, похожий на раздраженного медведя, планировал зимнюю кампанию за рекой Арканзас. Когда выпадет снег холодных лун, он пошлет Кастера и его конных солдат уничтожить селение «диких индейцев», большинство из которых придерживалось обязательств договора. Для Шеридана всякий индеец, который оказывал сопротивление, когда в него стреляли, был «диким». Еще осенью Черный Котел основал селение на реке Уошито в сорока милях от Антилоп-Хилс, и, когда юноши вернулись из Канзаса, он выбранил их за легкомыслие, но затем, как снисходительный отец, принял их обратно в свою группу. В ноябре, когда до него стали доходить слухи о том, что идут солдаты, он сам, Короткая Рубаха и двое вождей арапахов поехали почти за сто миль вниз по долине реки Уошито к форту Кобб, где находилась штаб-квартира нового агентства южного Арканзаса. Генерал Уильям Хейзен командовал этим фортом, и во время летнего посещения шайенов и арапахов он отнесся к ним дружелюбно и с сочувствием. Однако в этом срочном деле Хейзен не выказал сердечности. Когда Черный Котел попросил разрешения поставить 180 вигвамов поблизости от форта Кобб, чтобы находиться под его защитой, Хейзен отказал. Он также отказался разрешить шайенам и арапахам разместиться рядом с селениями кайова и команчей. Он заверил Черного Котла, что, если его делегация вернется в свои селения и будет удерживать своих юношей, солдаты их не тронут. Выдав посетителям немного сахару, кофе и табаку, Хейзен отослал их, зная, что он навряд ли увидит вновь кого-либо их них. Он был осведомлен о военных замыслах Шеридана. Обжигающий северный ветер, превратившийся в снежную бурю, бил в лицо огорченным вождям, ехавшим обратно в свои селения и прибывшим туда 26 ноября. Несмотря на усталость после долгого путешествия, Черный Котел немедленно собрал совет племенных вождей. (Джордж Бент не присутствовал на нем; он отправился со своей женой, племянницей Черного Котла, посетить ферму Уильяма Бента в Колорадо.) Черный Котел сказал своим людям, что на сей раз их не должны захватить врасплох, как при Санд-Крик. Вместо того чтобы ждать, пока солдаты придут в лагерь, он вместе с делегацией индейцев пойдет навстречу солдатам и убедит их в том, что это — селение мирных шайенов. Снег глубокий и продолжает идти, но как только тучи рассеются, они тотчас отправятся навстречу солдатам. Хотя Черный Котел лег поздно в эту ночь, он по своему обыкновению проснулся перед самым рассветом. Выйдя из вигвама, он с радостью увидел, что небо прояснилось. Плотный туман застилал долину реки Уошито, но Черный Котел мог разглядеть глубокий снег, покрывавший вершины холмов на той стороне реки. Внезапно он услышал женский крик, голос приближался, становился отчетливее. «Солдаты! Солдаты!» — громко кричала женщина. Действуя машинально, Черный Котел бросился внутрь вигвама за винтовкой. В те несколько мгновений, пока он был в вигваме, он решил, что ему следует делать — поднять лагерь и заставить всех спасаться бегством. Санд-Крик не должен повториться. Ему следует одному встретить солдат у брода через реку Уошито и вступить с ними в переговоры. Направив винтовку в небо, он нажал на курок. Звук выстрела тотчас пробудил селение. Пока Черный Котел выкрикивал распоряжения, торопя людей садиться на коней и уезжать, жена взнуздала его лошадь и подвела к нему. Он уже собирался поспешить к броду, когда в тумане раздался звук горна и вслед за ним выкрики команд и дикий вопль солдат, ринувшихся в атаку. Снег заглушал топот копыт, и лишь бренчало снаряжение, позвякивала металлом упряжь и отовсюду неслись хриплые крики и звуки горна. (Кастер привел с собой через снега военный оркестр, приказав ему играть во время атаки.) Черный Котел ожидал, что солдаты придут через брод на реке Уошито, но вместо этого они ударили из тумана с четырех сторон. Как мог он пойти навстречу сразу четырем колоннам, чтобы говорить с ними о мире? Снова точь-в-точь повторялся Санд-Крик. Подхватив за руку жену, он посадил ее позади себя, и, нахлестывая лошадь, погнал ее вперед. Его жена пережила вместе с ним Санд-Крик; и теперь, словно в кошмарном сне, возвращающемся снова и снова, они опять бежали от свистевших пуль. Они были почти у брода, когда Черный Котел увидел наступающих кавалеристов в тяжелых синих шинелях и меховых шапках. Черный Котел придержал коня и поднял руку, жестом выказывая свои мирные намерения. Пуля словно обожгла ему внутренности, лошадь его метнулась в сторону. Другая пуля ударила в спину, и он соскользнул в снег у самого берега реки. Несколько пуль поразило его жену, и она упала рядом с мужем; конь убежал. Кавалеристы переехали реку вброд, расплескивая воду, и проскакали через трупы Черного Котла и его жены, забрызгав их грязью. Приказ, полученный Кастером от Шеридана, был ясен: «Продвинуться на юг в направлении Антилоп-Хилс, оттуда к реке Уошито — предполагаемому зимнему местопребыванию враждебных племен; уничтожить их селения и лошадей, расстрелять или повесить всех воинов и привести с собой обратно всех женщин и детей». В течение нескольких минут солдаты Кастера уничтожили селение Черного Котла. Еще через несколько минут кровавой бойни они перестреляли несколько сот лошадей, находившихся в корале. Чтобы расстрелять или повесить всех воинов, надо было отделить их от стариков, женщин и детей. Этот труд представлялся кавалеристам слишком долгим и опасным; они находили, что гораздо эффективнее и безопаснее убивать без разбору. Они убили 103 шайенов, однако только 11 из них были воинами. И захватили 53 женщин и детей. К этому времени эхо пушечных выстрелов в долине привлекло толпу арапахов из близлежащего селения, и они присоединились к шайенам, отступавшим с боем. Группа арапахов окружила преследовавший индейцев взвод из девятнадцати человек под командой майора Джоэла Элиота, убив всех до единого. Около полудня с дальних низовий реки прибыли кайова и команчи. Увидев, что число воинов на ближних холмах все возрастает, Кастер согнал пленных в одну группу и, не разыскивая пропавшего майора Элиота, двинул свои войска форсированным маршем на север, к своему временному опорному пункту возле Камп-Саплай на реке Канейдиан. В Камп-Саплай генерал Шеридан с нетерпением ожидал вестей о победе Кастера. Узнав, что кавалерийский полк возвращается, он приказал всему гарнизону выйти навстречу для торжественного смотра. Под ликующие звуки оркестра победители прошли маршем в гарнизонный пост, размахивая скальпами Черного Котла и других мертвых «дикарей», а Шеридан публично поздравил их с «эффективным и доблестным выполнением служебного долга». В официальном отчете о победе над «свирепыми убийцами», над «свирепыми бандами жестоких мародеров» генерал Шеридан радостно сообщал о том, что он «уничтожил старого Черного Котла… дряхлое и бесполезное старое ничтожество». Затем он утверждал, что обещал Черному Котлу убежище, если тот явится в какой-нибудь форт до начала военных операций. «Он отказался, — лжесвидетельствует Шеридан, — и был убит в бою». Высокий Вождь Уинкуп, который уже ранее отказался от своей должности в знак протеста против политики Шеридана, был далеко в Филадельфии, когда до него дошла весть о смерти Черного Котла. Уинкуп выступил с обвинением, в котором заявил, что его старинный друг Черный Котел был предан и «принял смерть от рук белых людей, которым он слишком часто роковым образом доверял и которые торжествующе сообщили о том, что завладели его скальпом». Другие белые люди, знавшие и любившие Черного Котла, также критиковали политику Шеридана, однако Шеридан игнорировал их как «добрых и благочестивых проповедников… помощников и пособников дикарей, беспощадно убивающих мужчин, женщин и детей». Однако Великий Воин Шерман поддержал Шеридана и приказал ему продолжать убивать враждебных индейцев и их лошадей, но в то же время советовал ему основывать лагеря дружественных индейцев там, где их можно будет прокормить и приобщить к культуре цивилизованных белых людей. В соответствии с этим приказом Шеридан и Кастер двинулись к форту Кобб и оттуда разослали вестников к четырем племенам, обитавшим в этой области, предупреждая их, что, если они не явятся заключать мир, их будут преследовать и убивать. Кастер сам отправился на поиски дружественных индейцев. В этот поход он счел необходимым взять с собой одну из наиболее привлекательных женщин из числа захваченных в плен шайенов. Она значилась переводчицей, хотя вовсе не владела английским языком. В конце декабря уцелевшие индейцы из группы Черного Котла начали прибывать в форт Кобб. Им пришлось идти пешком, так как Кастер перебил всех их лошадей. Короткая Рубаха был теперь номинальным вождем племени, и, когда его привели к Шеридану, он сказал этому похожему на медведя солдатскому вождю, что его народ умирает от голода: Кастер сжег их зимние запасы еды; они не могут отыскать бизонов вдоль реки Уошито; они уже съели всех своих собак. Шеридан ответил, что шайены получат пищу, если все явятся в форт Кобб и безоговорочно сдадутся. «Вам не удастся сейчас заключить мир, а весной вновь начать убивать белых, — прибавил Шеридан. — Если вы не желаете заключить окончательный мир, вы можете вернуться назад, и мы добьемся своего в бою». Короткая Рубаха понимал, что у него есть всего один ответ. «Вам решать, что нам делать», — сказал он. Желтый Медведь, из арапахов, тоже согласился привести свой народ к форту Кобб. Через несколько дней Тосави привел сдаваться первый отряд команчей. Когда Тосави был представлен Шеридану, глаза индейца загорелись. Он назвал свое имя и добавил два слова на ломаном английском языке. «Тосави — хороший индеец», — сказал он. И тут генерал Шеридан произнес бессмертные слова: «Хорошими индейцами из тех, кого я видел, были только мертвые индейцы». Лейтенант Чарльз Нордсторм, присутствовавший при разговоре, запомнил эти слова, их стали передавать из уст в уста, пока они не были отшлифованы в некий американский афоризм: хороший индеец — только мертвый индеец. В течение этой зимы шайены и арапахи, а также часть команчей и кайова жили на подаяния белого человека возле форта Кобб. Весной 1869 г. правительство Соединенных Штатов решило сконцентрировать команчей и кайова вокруг форта Силл, в то время как шайенам и арапахам была отведена резервация вокруг Камп-Саплай. Несколько отрядов Собак оставалось далеко на севере, в своих лагерях на реке Репабликан; другие под предводительством Высокого Бизона пришли на юг за продовольствием и защитой. Во время перехода шайенов вверх по реке Уошито из форта Кобб в Камп-Саплай Короткая Рубаха поссорится с Высоким Бизоном, обвинив его и его юношей в том, что они были причиной многих неприятностей между индейцами и солдатами. Предводитель Собак в свою очередь обвинил Короткую Рубаху в том, что тот был слаб, как Черный Котел, и покорился белым людям. Высокий Бизон заявил, что он не намерен селиться в границах скудной резервации, отведенной шайенам за рекой Арканзас. Шайены, по его словам, всегда были свободным народом. По какому праву белые люди говорят им, где им следует жить? Они останутся свободными или умрут. Короткая Рубаха в гневе приказал Высокому Бизону с его Собаками навсегда покинуть резервацию шайенов. Если они не сделают этого, то он вместе с белыми выгонит их. Высокий Бизон гордо отвечал, что он поведет свой народ на север и примкнет к северным шайенам, которые вместе с Красным Облаком изгнали белых людей из долины реки Паудер. И вот, так же как при Санд-Крик, южные шайены вновь разделились. Почти двести воинов Собак со своими семьями, отправились на север вместе с Высоким Бизоном. В мае, Месяце, Когда Линяют Кони, они соединились с отрядами, зимовавшими на реке Репабликан. Пока они готовились к долгому и опасному походу в долину реки Паудер, Шеридан послал кавалерийскую часть под командованием генерала Юджина Карра разыскать их и уничтожить. Солдаты Карра нашли лагерь Собак и атаковали его так же мощно, как Кастер — селение Черного Котла. Однако на этот раз воины пожертвовали своей жизнью, задержав солдат и дав таким образом возможность своим женщинам и детям избегнуть плена. Разбившись на небольшие группы, индейцы ушли от преследования отрядов Карра. Через несколько дней Высокий Бизон вновь собрал воинов и повел их в набег на Смоки-Хилл, чтобы отомстить белым. Они сорвали около двух миль полотна ненавистной железной дороги и атаковали небольшие поселения, убивая белых так же немилосердно, как солдаты убивали их людей. Помня о том, что Кастер держит в плену их женщин и детей, Высокий Бизон тоже взял в плен двух уцелевших белых женщин на одной из ферм. Они были эмигрантками из Германии (Мария Вайхель и Сусанна Аллердайс), и никто из шайенов не мог понять ни слова из того, что они говорили. Эти белые женщины причиняли много хлопот, однако Высокий Бизон настоял на том, чтобы их взяли с собой в качестве пленниц и обращались с ними так же, как «синие мундиры» обращаются с женщинами шайенов. Чтобы избежать встречи с солдатами, которые теперь рыскали повсюду, Высокий Бизон и его люди вынуждены были менять стоянки и переходить с места на место. Постепенно они пробились на запад через Небраску в Колорадо. Только в июле Высокому Бизону удалось собрать свою группу у Саммит-Спрингс, где он надеялся переправиться через реку Платт. Поскольку река разлилась, они были вынуждены разбить временный лагерь. Высокий Бизон послал несколько юношей промерить место переправы через поток с помощью жердей. Это было в Месяце, Когда Спеет Вишня, и день был очень жарким. Почти все индейцы отдыхали в тени своих вигвамов. Случайно в этот день разведчики-пауни майора Франка Норта напали на след бегущих шайенов. (Это были те самые наемники из племени пауни, которые за четыре года до этого ходили в долину реки Паудер с генералом Коннором и которых изгнали воины Красного Облака.) Без всякого предупреждения пауни и «синие мундиры» генерала Карра напали на лагерь Высокого Бизона. Они подошли с востока и с запада, так что шайены могли отступить только на юг. Лошади разбежались; мужчины пытались поймать их, а женщины и дети бежали пешком. Многим не удалось уйти. Высокий Бизон и с ним около двадцати человек укрылись в лощине. Среди них были его жена и ребенок и две немки-пленницы. Когда наемники-пауни и солдаты ворвались в лагерь, десяток воинов погиб, защищая вход в эту лощину. Высокий Бизон взял томагавк и сделал углубление в одном из склонов оврага, с тем чтобы выбраться наверх и стрелять в нападавших. Он выстрелил один раз, пригнулся, а когда приподнялся, чтобы выстрелить вновь, пуля раздробила ему череп. Через несколько минут пауни и солдаты ворвались в лощину. Все шайены, за исключением жены Высокого Бизона и его ребенка, были мертвы. Обе немки были застрелены, но одна из них была еще жива. Белые люди говорили, что Высокий Бизон застрелил своих пленниц. Но индейцы полагали, что он не стал бы так глупо расходовать патроны. Римский Нос был мертв. Черный Котел был мертв. Высокий Бизон был мертв. Теперь все они стали хорошими индейцами. Как антилоп и бизонов, гордых шайенов становилось все меньше — они вымирали. VIII. ВЗЛЕТ И ПАДЕНИЕ ДОНЕХОГАВЫ Несмотря на то что эта страна была когда-то целиком заселена индейцами, племена, многие из которых были когда-то могущественными и жили на землях, составляющих ныне штаты к востоку от Миссисипи, одно за другим были уничтожены при неудавшихся попытках противостоять наступлению западной цивилизации… Если какое-либо племя протестовало против нарушения своих естественных и договорных прав, членов этого племени бесчеловечно убивали, и в целом с индейцами обращались попросту как с собаками… Предполагалось, что первоначальная политика перемещения индейцев на Запад и концентрация их там продиктованы человеколюбием и осуществляются, чтобы спасти их от грозящего им вымирания. Однако сегодня по причине огромного роста населения Америки и по причине распространения поселений по всей территории Запада по обе стороны Скалистых гор индейским народам грозит скорое уничтожение, и эта угроза сегодня серьезней, чем когда-либо в истории этой страны. Донехогава (Эли Паркер, первый индеец — член комиссии по делам индейцев) Когда шайены, уцелевшие после боя при Саммит-Спрингс, достигли наконец долины реки Паудер, они обнаружили, что многое изменилось там за те три зимы, которые они провели на юге. Красное Облако выиграл войну, форты были покинуты, и «синие мундиры» не появлялись более севернее реки Платт. Но в лагерях сиу и северных шайенов все шире распространялись слухи о том, что Великий Отец в Вашингтоне желает, чтобы они ушли далеко на восток, к реке Миссури, где крупной дичи было очень мало. Некоторые из их белых друзей торговцев говорили индейцам, дескать, в договоре 1868 г. сказано о том, что агентство индейцев тетон-сиу должно быть расположено на реке Миссури. Красное Облако пренебрегал этой молвой. Когда он пришел в Ларами подписывать договор, он сказал офицерам «синих мундиров», которые были свидетелями при подписании соглашения, что он желает, чтобы форт Ларами был факторией тетон-сиу. В противном случае он не подпишет договор. Они согласились с его требованием. Весной 1869 г. Красное Облако привел тысячу индейцев оглала к Ларами торговать и получать припасы, обещанные по договору. Командир гарнизона сообщил ему, что фактория индейцев сиу находится в форте Рандел на реке Миссури и что индейцам следует идти туда торговать и получать припасы. Поскольку форт Рандел находился в трехстах милях от Ларами, Красное Облако посмеялся над командиром и потребовал разрешения торговать в Ларами. Ввиду присутствия вооруженных воинов, угрожавших незащищенному гарнизону, командир неохотно дал разрешение, однако посоветовал Красному Облаку отвести своих людей поближе к форту Рандел до наступления следующего торгового сезона. Вскоре стало ясно, что военные власти форта Ларами знали, что говорили. Пятнистому Хвосту с его мирными индейцами брюль даже не разрешили разбить стоянку около Ларами. Когда Пятнистому Хвосту сказали, что, если он хочет получать припасы, ему следует идти в форт Рандел, он повел своих людей через равнины и поселился вблизи от этого форта. Кончилась легкая жизнь и для «бездельников из Ларами» — им было приказано отправляться в форт Рандел, где в незнакомом окружении им пришлось создавать совершенно новое предприятие. Однако Красное Облако по-прежнему был тверд. Он завоевал земли на реке Паудер в трудной воине. Форт Ларами был ближайшей факторией, и Красное Облако не намерен был перебираться на Миссури или ездить туда за припасами. Осенью 1869 г. все индейцы степей жили мирно, но слухи о больших переменах передавались из лагеря в лагерь. Говорили, что в Вашингтоне избран новый Великий Отец — президент Грант. Также говорили, что новый Великий Отец назначил некоего индейца Малым Отцом индейцев. В это было нелегко поверить. Всегда главой комиссии по делам индейцев был белый, умеющий читать и писать. Или Великому Отцу удалось наконец научить человека с красной кожей читать и писать, да так, что его можно было сделать Малым Отцом индейцев? В Месяце, Когда Снег Задувает В Вигвамы (январь 1870 г.) грозный слух пришел из страны черноногих. Где-то на реке Мариас в Монтане солдаты окружили один из лагерей пиеганов-черноногих и перебили их, как кроликов, попавших в ловушку. Эти горные индейцы были старинными врагами степных племен, но теперь все изменилось, и, где бы солдаты ни убивали индейцев, это возмущало все племена. Армия пыталась сохранить это избиение в тайне, объявив только о том, что майор Юджин Бейкер вывел отряд кавалерии из форта Эллис, штат Монтана, с тем чтобы наказать группу конокрадов из племени черноногих. Индейцы степей, однако, знали, как все произошло на самом деле, задолго до того, как известия об этом событии достигли Бюро по делам индейцев в Вашингтоне. В течение нескольких недель после того, как распространился слух об этом избиении, нечто необычное стало происходить в районе северных степей. В нескольких агентствах индейцы продемонстрировали свой гнев, собирая сходки, на которых они обвиняли «синие мундиры» и называли Великого Отца «глупцом и собакой без слуха и разумения». В двух агентствах возбуждение дошло до того, что были подожжены строения. Агентов временно взяли под стражу, и несколько белых государственных служащих были изгнаны из резервации. Благодаря тайне, окружавшей избиение, происшедшее 23 января, глава комиссии по делам индейцев узнал о нем лишь через три месяца. Молодой армейский офицер лейтенант Уильям Пиз, действуя как агент черноногих, рискнул своей карьерой и представил следующие факты на рассмотрение главы комиссии. Использовав в качестве предлога кражу нескольких мулов у фрахтового агента, майор Бейкер организовал зимнюю экспедицию и атаковал первый же лагерь, попавшийся ему на пути. Лагерь был незащищен, в нем были в основном старики, женщины и дети, часть которых были больны оспой. Из 219 пиеганов, находившихся в лагере, лишь 46 спаслись и смогли рассказать о случившемся; 33 мужчины, 90 женщин и 50 детей были убиты, когда они выбегали из своих вигвамов. Сразу же по получении этого отчета глава комиссии потребовал от правительственных властей немедленного расследования. Хотя англизированное имя главы комиссии было Эли Семюэль Паркер, настоящее его имя было Донехогава, Хранитель Западных Дверей Длинного Дома, из ирокезов. Юношей, будучи в резервации Тонаванда в штате Нью-Йорк, он прозывался Хасаноанда из клана сенека племени ирокезов. Но вскоре он понял, что индейское имя никто не принимает всерьез в мире белых людей. Хасаноанда стал называть себя Паркером, ибо был честолюбив и хотел, чтобы его принимали всерьез. Почти полвека Паркер боролся с расовыми предрассудками, порой одерживая победы, порой терпя поражение. Ему еще не исполнилось десяти лет, когда он пошел работать на конюшню армейского гарнизона; его гордость была уязвлена, когда офицеры стали дразнить его из-за того, что он плохо владел английским языком. Гордый юный сенека тотчас сумел определиться в миссионерскую школу. Он был полон решимости научиться читать, говорить и писать по-английски так хорошо, чтобы ни один белый человек не имел повода смеяться над ним. По окончании школы он решил, что лучше всего поможет своему народу, если станет юристом. В те дни молодой человек, если он служил в адвокатской конторе и сдал государственные экзамены в коллегии адвокатов, становился адвокатом. Эли Паркер три года работал в одной фирме в Элликотвилле, штат Нью-Йорк, но, когда он обратился с просьбой о приеме в коллегию адвокатов, ему сказали, что только белые граждане мужского пола могут быть допущены к юридической практике в штате Нью-Йорк. Индейцы не нужны. Приняв английское имя, он не смог изменить бронзового цвета своей кожи. Но Паркер не хотел сдаваться. Тщательно разузнав, к каким профессиям и занятиям белых людей может быть допущен индеец, он поступил в Ренслерский политехнический институт и прошел весь курс обучения по гражданскому проектированию. Вскоре он нашел работу на канале Эри. Ему еще не было тридцати, когда правительство Соединенных Штатов направило его наблюдать за строительством дамб и зданий. В 1860 г. он попал по службе в город Галина, штат Иллинойс, и там встретился и подружился с одним клерком из лавки, торговавшей сбруей. Этот клерк был бывшим армейским капитаном по имени Улисс Грант. Когда началась Гражданская война, Паркер вернулся в штат Нью-Йорк, намереваясь сформировать полк из ирокезов, чтобы сражаться за Союз. Его запрос о разрешении на это предприятие был отвергнут губернатором, заявившим ему прямо, что индейцам нет места среди добровольцев штата Нью-Йорк. Пожав плечами на столь резкий отпор, Паркер отправился в Вашингтон и предложил свои услуги в качестве инженера-строителя военному министерству. Армия Союза испытывала острую нужду в подготовленных инженерах, но не в индейских инженерах. «Гражданская война — это война белых людей, — сказали Паркеру. — Ступайте домой и трудитесь на своей ферме, а мы уладим наши беды без всякой индейской помощи»2.