Лошадка прославился в этот день: перескакивая через валуны, от лощины к лощине он подобрался к окруженным кавалеристам на расстояние сорока футов. Белый Бык из племени миннеконьоу тоже отличился в кровавой схватке на склоне холма. Вооруженный лишь луком и копьем, он напал на спешившегося кавалериста, который стрелял в него из карабина. В пиктограмме, сделанной впоследствии Белым Быком по поводу этого события, он изобразил себя в красной боевой накидке, поражающим стрелой солдата в сердце и разбивающим ему голову копьем, чтобы завершить достигнутое первым удачным ударом. К концу боя шайены и арапахи с одной стороны и сиу — с другой сошлись настолько близко, что стали поражать друг друга дождем своих же стрел. На этом все кончилось. Ни одного солдата не осталось в живых. Какая-то собака оказалась возле мертвых, и один из сиу стал ловить ее, чтобы взять с собой домой, но шайен по имени Большой Плут сказал: «Не упустите собаку», и кто-то поразил ее стрелой. Это был бой, который белые люди впоследствии называли феттермановской резней; индейцы называли его Битвой Ста Убитых. Индейцы понесли тяжелые потери — почти двести человек было убито и ранено. Был сильный мороз, и они решили перевезти раненых назад на временную стоянку, чтобы не дать им замерзнуть. На следующий день жестокая метель задержала воинов в наскоро устроенных укрытиях, а когда буря стихла, они вернулись в свои селения на реке Тонг. Наступил Месяц Сильной Стужи, и на некоторое время боевые действия прекратились. Оставшиеся в живых солдаты форта должны были почувствовать горечь поражения. Если же этот урок не пойдет им впрок и они все еще будут здесь весной, когда зазеленеет трава, война будет продолжена. Феттермановская резня произвела глубокое впечатление на полковника Карингтона. Его привели в ужас членовредительства: выпотрошенные внутренности, отрубленные конечности, «половые органы, недостойным образом помещенные на некоторых лицах». Он размышлял о причинах такой дикой жестокости и в конце концов написал очерк на эту тему, предаваясь философским рассуждениям о том, что именно языческая вера заставила индейцев совершить такие ужасные поступки, которые никогда не изгладятся из его памяти. Если бы полковник Карингтон мог побывать на месте резни при Санд-Крик, случившейся всего за два года до феттермановской резни, он стал бы свидетелем такого же членовредительства, произведенного над индейцами солдатами полковника Чивингтона. Индейцы, заманившие в ловушку Феттермана, лишь подражали своим врагам, а такое подражание во время войны и в мирной жизни считается искреннейшей формой лести. Феттермановская резня произвела также глубокое впечатление на правительство Соединенных Штатов. Это было самое тяжелое поражение, понесенное армией за все время военных действий против индейцев, и второй случай за всю американскую историю, когда из боя никто не вышел живым. Карингтон был отстранен от командования, в форты долины реки Паудер были посланы подкрепления, и новая мирная комиссия отправилась из Вашингтона в форт Ларами. Новую комиссию возглавил Черные Бакенбарды Джон Санборн, который в 1865 г. заставил южных шайенов Черного Котла отказаться от своих охотничьих угодий в Канзасе и поселиться за рекой Арканзас. Санборн и генерал Альфред Салли прибыли в форт Ларами в апреле 1867 г., и на этот раз в их задачу входило убедить Красное Облако и индейцев сиу отказаться от своих охотничьих угодий в долине реки Паудер и поселиться в резервации. Так же как за год до этого, первыми на переговоры явились индейцы брюль: Пятнистый Хвост, Проворный Медведь, Стоящий Лось и Железный Снаряд. Легкая Рана и Убийца Пауни, приведшие свои отряды оглалов к реке Платт в надежде найти бизонов, явились в форт, чтобы узнать, какие подарки раздают члены этой комиссии. Юноша, Боящийся Своих Лошадей прибыл в качестве представителя Красного Облака. Когда члены комиссии спросили его, намерен ли Красное Облако прийти, чтобы говорить о мире, Юноша, Боящийся Своих Лошадей ответил, что предводитель оглалов не станет говорить о мире, пока все солдаты не будут выведены из долины реки Паудер. Во время переговоров Санборн попросил Пятнистого Хвоста обратиться к собравшимся индейцам. Пятнистый Хвост посоветовал своим слушателям избегать войны с белыми людьми и жить мирно и счастливо. За это он и его индейцы брюль получили достаточно пороху и свинца, чтобы охотиться на бизонов у реки Репабликан. Враждебные оглалы не получили ничего. Боящийся Своих Лошадей вернулся к Красному Облаку, который уже возобновил набеги вдоль Бозменского тракта. Легкая Рана и Убийца Пауни последовали за индейцами брюль на пастбища бизонов, соединившись со своим старым другом шайеном по имени Нога Индейки. Мирная комиссия Санборна ничего не достигла. До исхода лета Убийца Пауни и Нога Индейки вступили в контакт с одним из вождей солдат, которого они называли Крепкий Зад, потому что он преследовал их на большое расстояние, в течение многих часов не слезая с седла. Впоследствии они стали называть его Длинноволосый Кастер. Когда генерал Кастер пригласил их в форт Макферсон для переговоров, индейцы явились в форт и приняли сахар и кофе. Они сказали Крепкому Заду, что они друзья белых людей, но что им не нравится Железный конь, который, бегая по железной колее, свистя и фыркая дымом, распугал всю дичь в долине реки Платт. (Тихоокеанская линия железной дороги была проложена через западную часть штата Небраска в 1867 г.) Этим летом в поисках бизонов и антилоп оглалы и шайены несколько раз пересекали железнодорожные пути. Иногда они видели Железных коней, которые очень быстро тащили за собой по колее деревянные дома на колесах. Индейцы ломали голову над тем, что может быть внутри этих домов, и однажды один шайен решил заарканить одного из Железный коней и стащить его с колеи. Вместо этого Железный конь сорвал его с лошади и нещадно волок за собой, пока тот не выпустил аркана. Спящий Кролик был тем, кто предложил иной способ, которым можно поймать одного из Железных коней. «Если мы согнем колею и снова расстелем ее, Железный конь наверняка свалится, — говорил он. — Тогда мы сможем поглядеть, что там внутри деревянных домов на колесах». Так и сделав, индейцы стали ждать поезд. Вполне естественно, Железный конь перевернулся на бок, и из него вышло много дыма. Мужчины начали выскакивать из поезда, и индейцы убили их всех, кроме двух, которым удалось спастись бегством. Потом индейцы разбили дома на колесах и нашли мешки с мукой, сахаром и кофе, ящики с обувью и бочонки с виски. Они выпили часть виски и начали привязывать концы рулонов ткани к хвостам своих лошадей. Лошади помчались через степь с длинными лентами развевающейся материи, летящими вслед за ними. Через некоторое время индейцы набрали горящих углей из разбитой машины и подожгли товарные вагоны. Потом они ускакали, опасаясь как бы не пришли солдаты и не наказали их. Такого рода инциденты в сочетании с продолжавшейся войной Красного Облака, прекратившей движение гражданских лиц через долину реки Паудер, возымели сильное действие на правительство Соединенных Штатов и его высшее военное командование. Правительство было полно решимости защищать трассу Тихоокеанской железной дороги, но даже такие старые вояки, как генерал Шерман, начинали подумывать, не благоразумнее ли оставить земли на реке Паудер индейцам в обмен на мир в долине реки Платт. В конце июля, после того как закончились Пляска Солнца и церемония магических стрел, сиу и шайены решили стереть с лица земли один из фортов на Бозменском тракте. Красное Облако хотел атаковать форт Фил-Керни, однако Тупой Нож и Две Луны считали, что легче взять форт Смит, поскольку воины-шайены уже убили или захватили почти всех лошадей у тамошних солдат. Наконец, после того как вожди не смогли прийти к соглашению, сиу сказали, что они атакуют форт Фил-Керни, а шайены пошли на север к форту Смит. Первого августа пятьсот или шестьсот воинов шайенов застигли тридцать солдат и штатских лиц на покосе в двух милях от форта Смит. Индейцы не знали, что оборонявшиеся были вооружены новыми магазинными винтовками, и, когда они атаковали солдатский кораль, сложенный из бревен, их встретил такой губительный огонь, что только одному воину удалось проникнуть в укрепление, да и тот был убит. Тогда шайены зажгли высокую сухую траву вокруг кораля. («Огонь надвигался следовавшими одна за другой волнами, подобно волнам океана, — рассказывал впоследствии один из солдат. — Когда огонь был в двадцати футах от баррикады, он остановился, словно по велению сверхъестественной силы. Пламя поднялось вертикально вверх по крайней мере на сорок футов, сделало несколько волнообразных движений и погасло, как будто от сильного хлопка, напоминающего хлопающий звук намокшей парусины при штормовом ветре; и в следующий момент ветер понес дым… в лицо атаковавшим индейцам, которые воспользовались возможностью под его покровом вынести своих убитых и раненых».) Этого было вполне довольно для шайенов на этот день. Многие воины страдали от тяжелых ранений, нанесенных из скорострельных винтовок, и около двадцати человек было убито. Шайены двинулись обратно на юг, поглядеть, не оказались ли индейцы сиу более удачливыми У форта Фил-Керни. Индейцам сиу тоже не посчастливилось. После нескольких ложных атак, разыгранных вокруг форта, Красное Облако решил использовать хитрость, которая так хорошо удалась с капитаном Феттерманом. Бешеный Конь атакует лагерь лесорубов, и, когда солдаты выйдут из форта, Высокий Позвоночник бросится на них с восьмьюстами воинами. Бешеный Конь и его группа превосходно выполнили свою задачу, но по какой-то причине несколько сот воинов преждевременно бросились из укрытия в сторону табуна лошадей вблизи форта, тем самым открыв солдатам свое присутствие. Чтобы хоть как-нибудь завершить бой, Красное Облако направил атаку на лесорубов, укрывшихся за коралем из четырнадцати телег, укрепленных бревнами. Несколько сот воинов на конях двинулись вперед, стараясь окружить укрепление, однако, так же как у форта Смит, оборонявшиеся были вооружены магазинными винтовками системы Спрингфилдс. Столкнувшись с частым и непрерывным огнем из нового оружия, сиу быстро отвели своих лошадей из простреливаемой зоны. «Потом мы оставили наших лошадей в ущелье и пошли в атаку пешим строем, — рассказывал впоследствии воин по имени Огненный Гром, — но мы были подобны траве, которая корчится в пламени. Так что мы подобрали своих раненых и ушли. Я не знаю, сколько наших людей было убито, но убитых было очень много. Это плохо». (Эти две стычки, названные белыми стычкой на покосе и стычкой у телег, породили среди них много легенд. Один наделенный воображением историк пишет, что телеги были завалены телами мертвых индейцев; другой сообщает, что индейцы потеряли 1137 человек, хотя в стычке принимало участие менее тысячи индейцев.) Индейцы не считали ни ту, ни другую стычку поражением, и, хотя некоторые солдаты могли рассматривать их как победу, правительство Соединенных Штатов не разделяло их точки зрения. Всего через несколько недель сам генерал Шерман отправился на Запад с новым планом заключения мира. На этот раз военные власти были полны решимости прекратить войну с Красным Облаком любым путем, исключая лишь капитуляцию. В конце лета 1867 г. Пятнистый Хвост получил послание от члена новой индейской комиссии Натаниэля Тейлора. Индейцы брюль мирно кочевали в низовьях реки Платт, и член комиссии просил Пятнистого Хвоста уведомить как можно больше вождей индейцев о том, что в течение Месяца Сухой Травы всем дружественным индейцам будет выдаваться снаряжение. Вождям следует собраться в том месте, где кончается Тихоокеанская железная дорога, то есть по тогдашним временам в западной части штата Небраска. Великий Воин Шерман и шестеро новых членов мирной комиссии прибудут туда на Железном коне для переговоров с индейцами относительно прекращения войны с Красным Облаком. Пятнистый Хвост послал за Красным Облаком, но тот вновь отказался явиться, послав Юношу Боящегося Своих Лошадей в качестве своего представителя. убийца Пауни и Нога Индейки тоже пришли, а также Большеротый и «бездельники из Ларами». Проворный Медведь, Стоящий Лось и несколько других вождей брюль также откликнулись на приглашение. 19 сентября сверкающий вагон прибыл на станцию Платт-Сити. Великий Воин Шерман, член комиссии Тейлор, Белые Бакенбарды Харни Черные Бакенбарды Санборн, Джон Хендерсон, Семюель Таппен и генерал Альфред Терри вышли из него. Индейцы знали всех этих людей, кроме одного человека — длинноногого и с грустными глазами — генерала Терри. Некоторым из них предстояло столкнуться с мощью Однозвездного Терри при иных обстоятельствах через девять лет возле Литл-Биг-Хорн. Член комиссии Тейлор выступил в начале заседания: «Нас прислали сюда выяснить, что послужило источником неприятностей. Мы хотим услышать из ваших уст ваши обиды и жалобы. Друзья мои, говорите всё, говорите свободно, говорите всю правду… Война — зло, а мир — добро. Мы должны избрать добро, а не зло… Я жду, что вы теперь скажете». Пятнистый Хвост отвечал: «Великий Отец проложил дороги, протянувшиеся на запад и на восток. Эти дороги — причина всех наших бед… Страна, в которой мы живем, переполнена белыми. Вся наша дичь ушла. В этом причина великих бед. Я был другом белых и остаюсь им по сей день… Если вы остановите дороги, у нас снова будет дичь. Земля на реке Паудер принадлежит индейцам сиу… Друзья мои, помогите нам, пожалейте нас». В первый день в течение всего совещания остальные вожди вторили словам Пятнистого Хвоста. Хотя мало кто из присутствовавших индейцев считал земли на реке Паудер своим домом (они предпочитали долины Небраски и Канзаса), все поддерживали решимость Красного Облака сохранить последние большие охотничьи угодья неприкосновенными. «Эти дороги распугали всю нашу дичь, — сказал один. — Я хочу, чтобы вы оставили дорогу на реке Паудер». «Оставьте нашу дичь в покое, — сказал другой, — не тревожьте дичь, и вы будете жить». «А кто он, наш Великий Отец? — с искренним удивлением спросил Убийца Пауни. — Что он такое? Правда ли, что он прислал вас сюда, чтобы уладить наши беды? Причина наших бед — тракт в долине реки Паудер… Если Великий Отец остановит этот тракт, я уверен, что люди смогут спокойно ездить по железной дороге». На следующий день Великий Воин Шерман обратился к вождям, прямо заверив их, что он обдумывал их слова всю ночь и готов дать ответ. «Тракт в долине реки Паудер построен для обеспечения наших людей съестными припасами, — сказал он. — Великий Отец полагал, что вы согласились дать разрешение на пользование трактом прошлой весной в Ларами. Но, очевидно, некоторые индейцы не присутствовали там и потому начали войну». Сдержанный смех некоторых вождей, возможно, удивил Шермана, однако он продолжал более резким тоном: «Пока индейцы будут вести войну на тракте, мы от него не откажемся. Но если при обследовании, которое будет проводиться в ноябре из форта Ларами, мы обнаружим, что эта дорога причиняет вам ущерб, мы откажемся от нее или заплатим за нее. Если у вас есть какие-нибудь требования, представьте их нам в Ларами». Шерман пустился в рассуждения относительно того, что индейцам необходимо иметь свою собственную землю, советовал им перестать зависеть от наличия крупной дичи, а затем поразил как молнией: «Посему мы предлагаем дать возможность всему народу сиу выбрать себе землю в верховьях реки Миссури, включая земли на реке Уайт-Эрс и на реках, принадлежащих шайенам, чтобы народ сиу навечно получил себе земли, подобно белым людям. И мы намерены удерживать всех белых людей от проникновения на эти земли, кроме тех агентов и торговцев, которых вы сможете выбрать сами». Когда эти слова были переведены, индейцы выразили удивление и зашептались между собой. Так вот что они должны делать, по мнению этой комиссии! Собирать свои пожитки и уходить в такую даль — на реку Миссури? Многие годы индейцы тетон-сиу шли оттуда вслед за дичью на запад; почему они должны возвращаться на восток и умирать с голоду на реке Миссури? Почему они не могут мирно существовать там, где еще можно отыскать дичь? Или алчные глаза белых людей уже избрали эти щедрые земли для своих нужд? В дальнейшем до конца переговоров индейцы чувствовали себя стесненно. Проворный Медведь и Убийца Пауни произнесли дружелюбные речи, прося порох и свинец, но встреча закончилась шумом, после того как Великий Воин Шерман заявил, что только индейцам брюль следует выдать охотничье снаряжение. Когда член комиссии Тейлор и Белые Бакенбарды Харни указали на то, что всем индейским вождям, приглашенным на совет, было обещано выдать охотничье снаряжение, Великий Воин Шерман взял обратно свои возражения, и небольшое количество свинца и пороха было выдано всем индейцам. Боящийся Своих Лошадей, не теряя времени, вернулся в лагерь Красного Облака на реке Паудер. Если у Красного Облака и были намерения встретиться с новой мирной комиссией в Ларами в Месяце Падающих Листьев, то он передумал, услышав рассказ Боящегося Своих Лошадей о заносчивости Шермана и о его замечаниях относительно перемещения народа сиу на реку Миссури. Девятого ноября, когда члены комиссии прибыли в форт Ларами, они обнаружили там лишь нескольких вождей племени кроу, ожидавших с ними встречи. Кроу были дружелюбны, но один из них — Медвежий Зуб — произнес удивительную речь, в которой обвинял всех белых людей в безжалостном уничтожении живой природы и ее окружения: «Отцы, отцы, отцы, выслушайте меня как следует. Верните ваших юношей с гор, где пасутся горные козлы. Ваши юноши переполнили нашу страну; они уничтожают еще не выросший лес и зеленую траву; они выжигают наши земли. Отцы, ваши юноши опустошили эту землю и убили моих животных: лося, оленя, антилопу, бизона. Они убивают их не для того, чтобы съесть, они оставляют их гнить там, где те упали. Отцы, если бы я пришел в вашу страну убивать ваших животных, что бы вы сказали? Разве я не поступил бы дурно и разве вы не стали бы воевать со мной?» Через несколько дней после этой встречи комиссии с индейцами кроу прибыли вестники от Красного Облака. Они сообщили членам комиссии, что Красное Облако придет говорить о мире, как только солдаты будут выведены из фортов на тракте в долине реки Паудер. Он повторял, что война ведется с одной целью — спасти долину реки Паудер, единственное охотничье угодье, оставшееся у его народа, от посягательств белых людей. «Великий Отец прислал сюда своих солдат, чтобы проливать кровь. Я не начинал кровопролития… Если Великий Отец будет держать белых людей за пределами моей страны, мир продлится вечно. Но если белые будут вторгаться в мои пределы, никакого мира не будет… Великий Дух взрастил меня в этой стране, а вас он взрастил в иной стране. То, что я сказал, я и впрямь имею в виду. Я имею в виду удержать эту страну». В третий раз за два года мирная комиссия потерпела неудачу. Однако перед тем, как возвращаться в Вашингтон, комиссия отправила Красному Облаку большой груз табаку с очередной просьбой прибыть в Ларами весной, как только сойдут зимние снега. Красное Облако вежливо ответил, что он получил табак мира и выкурил его и что он придет в Ларами, как только солдаты покинут его страну. Весной 1868 г. Великий Воин Шерман и та же самая мирная комиссия вернулись в форт Ларами. На этот раз у них был твердый приказ от выказывавшего нетерпение правительства оставить форты вдоль тракта на реке Паудер и достичь мира с Красным Облаком. На этот раз они послали специального агента из Бюро по делам индейцев лично пригласить предводителя оглалов для подписания мира. Красное Облако сказал агенту, что ему необходимо десять дней для совета со своими союзниками и что он, возможно, придет в Ларами в течение мая, Месяца, Когда Линяют Кони. Однако через несколько дней после того, как агент вернулся в Ларами, от Красного Облака пришло сообщение: «Мы находимся в горах и глядим вниз на солдат, находящихся в фортах. Когда мы увидим, что солдаты уходят и оставляют форты, я тотчас приду говорить». Все это весьма унижало и смущало Великого Воина Шермана и членов комиссии. Им удалось получить подписи нескольких незначительных вождей, пришедших за подарками, однако, по мере того как время шло, незадачливые члены комиссии стали потихоньку один за другим уезжать на восток. К исходу весны из уполномоченных вести переговоры остались только Черные Бакенбарды Санборн и Белые Бакенбарды Харни, однако Красное Облако и его союзники оставались на реке Паудер все лето, внимательно наблюдая за фортами и дорогой на Монтану. Наконец упорствовавшее военное министерство отдало приказ об оставлении долины реки Паудер. 29 июля войска форта Смит сложили свое движимое имущество и двинулись маршем на юг. Ранним утром следующего дня Красное Облако привел отряд торжествующих воинов на гарнизонный пост, и они подожгли все до единого строения. Через месяц был оставлен форт Керни, и чести поджечь его удостоились шайены во главе с Волчонком. Через несколько дней последний солдат ушел из форта Рено, и дорога через долину реки Паудер была официально закрыта. После двух лет сопротивления Красное Облако одержал победу. Он заставил миротворцев подождать его еще несколько недель и затем 6 ноября, окруженный ликующими сподвижниками, прискакал в форт Ларами. Теперь, как герой-победитель, он подписал этот договор: «Отныне все войны между сторонами, подписавшими это соглашение, прекращаются навечно. Правительство Соединенных Штатов желает мира, и отныне его честь является залогом сохранения мира. Индейцы желают мира, и отныне их честь является залогом его поддержания». Однако в течение следующих двенадцати лет содержание остальных шестнадцати статей договора 1868 г. оставалось предметом спора между индейцами и правительством Соединенных Штатов. То, что многие считали содержанием договора, и то, что в действительности было написано в нем после его ратификации конгрессом, было подобно двум лошадям разной масти. Пятнистый Хвост сказал девять лет спустя: «Эти обещания не были выполнены… все слова оказались ложными… Был договор, заключенный генералом Шерманом, генералом Санборном и генералом Харни. В тот раз генерал говорил нам, что мы будем получать ежегодные компенсации и товары в течение тридцати пяти лет после подписания договора. Он это говорил, но он не говорил правды». ПЕСНЬ ПЛЯСКИ СОЛНЦА Погляди на юношу. Ему хорошо, Раз с него избранница Не спускает глаз. VII. «ХОРОШИЙ ИНДЕЕЦ — ТОЛЬКО МЕРТВЫЙ ИНДЕЕЦ» Мы никогда не делали белому человеку ничего дурного и теперь не собираемся делать… Мы хотим быть друзьями белого человека… С каждым днем бизонов все меньше. Несколько лет назад было еще довольно антилоп, но теперь и они в редкость. Когда бизоны и антилопы вымрут, мы станем голодать; захотев есть, мы пойдем в форт. Ваши юноши не должны стрелять в нас; едва завидев нас, они стреляют, и мы стреляем в них. Тонкахаска (Высокий Бизон) — генералу Уинфилду Скотту Хэнкоку Или женщинам и детям не свойственна робость в отличие от мужчин? Воины-шайены бесстрашны, но разве вы никогда не слыхали про Санд-Крик? Ваши солдаты подобны тем, кто резал женщин и детей при Санд-Крик. Вокуини (Римский Нос) — генералу Уинфилду Скотту Хэнкоку Когда-то мы были дружны с белыми, но вы сбили нас с толку своими кознями, и теперь, когда мы пришли на совет, вы сбиваете с толку друг друга. Почему вы не говорите и не ходите прямо ко всеобщему благу? Мотавато (Черный Котел) — индейцам селения Медисин-Крик-Лодж Весной 1866 г., в то время как Красное Облако готовился сражаться за долину реки Паудер, большое число бывших с ним и стосковавшихся по родине южных шайенов решили пойти летом на юг. Они хотели вновь охотиться на бизонов возле родной реки Смоки-Хилл, надеясь повидать своих старых друзей и родственников, ушедших с Черным Котлом за реку Арканзас. Среди них были Высокий Бизон, Белый Конь, Седая Борода, Бычий Медведь и другие предводители Собак. Великий военный предводитель Римский Нос тоже пошел с ними, а также оба брата-метисы Бент. В долине Смоки-Хилл они обнаружили несколько групп молодых шайенов и арапахов, ускользнувших из лагерей Черного Котла и Маленького Ворона за рекой Арканзас. Они пришли в Канзас охотиться против воли своих вождей, которые, подписав договор 1865 г., отказались от племенных прав на свои прежние охотничьи угодья. Римский Нос и вожди Собак насмехались над этим договором; ни один из них не подписал его, и никто не признавал. Окрыленные свободой и независимостью в долине реки Паудер, они презирали вождей, своей подписью лишивших племя его земель. Мало кто из возвратившихся изгнанников пошел на юг навестить людей Черного Котла. Среди этих немногих был Джордж Бент. Ему особенно хотелось повидать племянницу Черного Котла, Мэгпи. Вскоре после этой их встречи он сделал ее своей женой. Примкнув к Черному Котлу, Бент обнаружил, что старый друг южных шайенов Эдвард Уинкуп был теперь агентом их племени. «Это были счастливые дни для нас, — рассказывал впоследствии Джордж Бент. — Черный Котел был прекрасным человеком, и его очень уважали все, кто его знал».