– Домой? – растерянно проговорила она, опуская глаза и упираясь взглядом в собственные сапоги. – А как же ты? – Я? – Черные брови удивленно сдвинулись. – А что я? – Ты, – Вэл сглотнула возникший в горле горький вязкий ком, – пойдешь со мной? – Что? – Нервный смешок, вырвавшийся изо рта Раза, заставил ее закусить губу. – О нет, конечно. Ваш мир не для меня. Как и мой мир не для тебя. Раза шагнул вперед, выуживая из кармана своей кожаной куртки небольшой сверток. – Вот, возьми. Поменяешь где-нибудь, выдашь за чужеземные. Думаю, твои уличные связи помогут и никто не задаст ненужных вопросов. Этого хватит на первое время. Вэл застыла, смотря, как рука в черной перчатке вкладывает в ее бледную ладонь с сухой от мороза кожей темный кошель. Глухо звякнули монеты, Вэл будто окоченела, рассматривая кожаный шнурок с узелком на конце. – Ты… – теряясь, пробормотала она, – Ра… – Уходи, Вэл, не нужно долгих прощаний, – отрезал Раза, отступая на шаг. – Просто иди, и все. Вэл стиснула пальцы, чувствуя сквозь тонкую ткань полотняного кошеля круглые ровные грани. Ладонь внезапно вспотела, словно на улице было жарко. Она подняла голову, ощущая, как жар прилил к щекам. Голова немного кружилась, точно Вэл залпом выпила полный бокал вина. – Когда ты придумал это? Привести меня назад? – выдавила она из себя. – Какая разница? – нахмурился Раза, разглядывая опустошенное, горевшее огнем лицо. – Просто ответь мне, Раза, – упрямо потребовала Вэл. – Просто ответь. – Когда я понял, что у меня нет иного выхода, – ответил он безразличным тоном, таким сухим и лишенным эмоций, что Вэл на миг почувствовала себя так, словно кто-то выбил из легких весь воздух. Она молчала, впервые, казалось, не находя ни единого слова. Она медленно обернулась, всматриваясь в темный густой лес. Пару часов, сказал Раза, и она будет в своем городе. Всего пара часов – и все изменится. Она снова вступит на грязные улицы, увидит серые облупившиеся стены и вдохнет морозный воздух родного дома. Значит, вот оно как. Раза решил, как покончить со всеми проблемами – нужно просто избавиться от своей Второй. Вэл задумчиво повернулась к молчавшему мужчине, пытаясь уловить в его бледном худом лице хоть какие-то эмоции. – Значит, вот так просто? – спросила Вэл, едкий горький смех прорвался из сухих потрескавшихся губ. – Ты привел меня сюда, вернул, как надоевшую тебе игрушку, не спросив моего мнения. Ра, ты не изменяешь себе. – Я могу убить тебя, – безразлично ответил Раза, смотря прямо в глаза. – Сейчас. Никого не интересует твоя судьба. Так будет лучше, Вэл? – А у тебя всегда только крайности на уме? – Вэл никак не могла заставить себя бояться застывшего перед ней высокого черноволосого мужчину. Уж извини, баргест, но кролик не боится ни тебя, ни твоих угроз. Потому что ты сам в них не веришь. – По-другому ты не умеешь? – Голубые глаза сверкнули легким безумием. – Ты угрожаешь мне, чтобы я оставила тебя и ушла. Тебе не кажется это странным? – Вэл, уходи, – терпеливо произнес Раза, смотря на нее так, будто она начала докучать ему. – Прекрати этот ненужный разговор. Вэл окутала невероятная печаль с привкусом боли. Монеты, которые она сжимала правой рукой, грели руку и казались тяжелыми, выплавленными из свинца. Монеты искупления, не так ли? – Знаешь, я круглая дура, – медленно начала Вэл, не опуская повлажневших глаз. – Но я не хочу уходить. Дернулся в нервном движении кадык Раза, и на краткий миг замешательство и сомнение пустили туман в черные глаза. – Ты так жесток со мной, – понизив голос, продолжила Вэл. – И больше всего на свете я хочу оказаться дома, но… – Она сглотнула, глубоко и часто дыша. – Я не хочу терять тебя. Воцарилась звенящая тишина, мрачные серые сумерки овевали все вокруг. Признание вырвалось легко, так естественно, словно только того и ждало – момента, когда можно будет скользнуть из бледных, потрескавшихся губ и обрушиться на Раза, глаза которого вдруг стали жесткими и невероятно холодными. – Я никогда не принадлежал тебе, чтобы ты могла потерять меня, – грубо сказал он. – Прекращай, Вэл, ты ведешь себя как влюбленная девица. Вэл не удивилась его словам и надменному выражению лица. Каждый защищает себя как может. А Раза не умел по-другому. – Ну вот, ты снова, – тихо проговорила Вэл. – Теперь ты высмеиваешь меня. Почему? Раза дернул верхней губой, пряча неприятный оскал. «Он злится на меня, – с каким-то охватившим равнодушием поняла она. – Злится на меня, потому что хочет мне верить. Ну не смешно ли». – Вэл, иногда мне кажется, что я разговариваю с глупой леди, которая из упрямства напялила на себя штаны, – насмешливо произнес Раза. – Ну да. Только я не леди, и ты это знаешь. Может быть, будь я ею, все было бы по-другому, – сказала Вэл с необъяснимой пустотой в голосе. – А тебе не приходило в голову, что я действительно влюблена в тебя? Сердце живо отозвалось на сметающие ее саму важные слова. В груди неприятно, тягуче и болезненно заныло. Раза стиснул зубы, Вэл увидела, как сжались его кулаки. – Я не хочу слышать от тебя это, – жестко отрезал он, прищуривая сверкающие темные глаза. – Я не хочу выяснять с тобой отношения, которых нет. – И виновата в этом я, не так ли? – равнодушно спросила Вэл, задавая вопрос скорее себе, чем мужчине, темная фигура которого незримо отдалялась от нее с каждым произнесенным словом. Раза молчал, а Вэл внезапно сбросила свое оцепенение, с охватившим волнением понимая, что все происходящее не какой-то дурной сон, а самая настоящая явь, которая обрушилась на нее так внезапно. Каждое слово, каждый жест Раза говорил, что все кончено. Нет, неправильно. Их отношения – кривые, будто сломанные ветви, не имели никакого будущего, но сейчас Вэл думала вовсе не об этом. Она думала о том, что если повернется и пойдет вперед, оставляя за своей спиной этого человека, этого зверя в человечьем обличье, то больше никогда не увидит его. Никогда. И не будет ничего – ни хорошего, ни плохого. Ни боли, ни слез, ни радости. Не будет вообще ничего. С трудом собирая последние силы, Вэл подняла блестящие влагой глаза, с надеждой смотря в неумолимое жесткое лицо. – Пожалуйста, Ра, – тихо произнесла Вэл, без малейшего стыда слыша умоляющие нотки в своем голосе, – откройся мне, поговори со мной. Не молчи, и ты увидишь, ты поймешь. – Приоткрыла сухие губы, выпуская облачко белого пара. – Прошу тебя, пожалуйста. Тень пробежала по лицу Раза, а потом его грудь поднялась в глубоком вдохе. – Вэл, так будет лучше. Твое место там. Не со мной. – Откуда ты знаешь? – Острые осколки в глубине души дробились и дробились, раня и разрезая мягкую кровоточащую плоть. – Я знаю, – чуть слышно ответил Раза. – Ты выгоняешь меня? – Вэл сморгнула повисшие на ресницах слезы и отвела взгляд в сторону, рассматривая случайный низкорослый голый куст. – Нет, я не выгоняю тебя, – тихо сказал Раза, голос на краткий миг дрогнул, и Вэл была рада, что больше не слышала в его тоне холодное равнодушие. Хотя бы так. – Там твой дом. Там твой мир. Ты можешь начать жизнь заново. – Ты сам не замечаешь, как противоречишь себе, – не зная, зачем и для чего говорит что-либо, выдохнула Вэл. – Ты грозишься убить меня и в то же время желаешь мне счастливой жизни. Раза, из тебя получился бы плохой актер. – Прекращай, Вэл, хватит. Зачем ты цепляешься за меня? – И снова раздражение в его словах. Вэл прижала задрожавшую ладонь тыльной стороной ко рту, потерла сухую кожу, чувствуя боль в треснувшей губе, а затем медленно опустила руку вниз. Сердце болело, в груди словно кто-то выгрыз кровоточащую дыру, но Вэл лишь стиснула зубы, пытаясь привести рваное дыхание в относительное спокойствие. – Я возьму это. – Кошель с деньгами глухо звякнул, подпрыгивая в дрожащих пальцах. В голубых глазах больше не было слез. Только боль, которую Вэл даже не пыталась скрыть. – В качестве компенсации за то, что ты сделал. Моя рука все еще ноет, Ра. – Ты до конца будешь отрицать очевидное? – приподнял одну бровь Раза. – А ты? – пожала плечами она. Они оба замолчали, не отрывая друг от друга взглядов. Вэл смотрела на Раза и не могла перестать думать о том, что больше никогда не увидит его. Что пройдет время, и все забудется, превратившись в историю, оставшуюся в виде смутных воспоминаний. Историю, в которую никто и никогда не поверит. Интересно, о чем думает Раза? Ему жаль? Ему больно? Вэл хотела верить, что это так.