Пока она бежала легкой трусцой, ее провожали заинтересованными взглядами, но стоило проявиться первой усталости, как взгляды сделались вопросительными, потом сочувствующими, и все это под гневный ропот и убийственные взгляды в сторону Ульгарда. Но все недовольство разбивалось о каменное лицо наставника Шестого. – Размялись? – уточнил наставник, когда Юля закончила третий круг. – Тогда на полосу. «Вот тебе, мать, и настоящее испытание, – попыталась подбодрить себя Юля. – Давай, старушка, тряхнем костьми». «Ага, ими здесь и ляжем», – ехидно заметил внутренний голос. Она поплелась к полосе, краем глаза отмечая, что Совенок присоединился к группе детей, отрабатывавших движения атаки на деревянных мечах. Девушка подошла к полосе. Оценила предстоящее издевательство. Вздохнула и полезла на двухметровую стену, благо на ней имелись имитации скальных выступов. Она замерла наверху, оседлав один из них. Перевела дух, глянула вниз. – Госпожа, осторожнее. – Давайте потихоньку ножку перенесите, и мы подхватим, не бойтесь. Цирк уехал, а клоуны-то остались. Не менее трех сердобольных толпились с той стороны стены, уговаривая спуститься – точно кошку, забравшуюся сдуру на дерево. Юля бросила жалобный взгляд на Ульгарда, но тот имитировал глухоту со слепотой. То есть разгон демонстрации тоже на ней. Как назло – под рукой ни дубинки, ни брандспойта. Огнем шугануть? Стремно. От полосы одни угольки могут остаться. – Господа, вы мне мешаете. Вернитесь к своим занятиям. Выражение лиц – словно стена с ними заговорила. – Госпожа, какое бы наказание вам ни назначили, мы не позволим вам рисковать жизнью. Ульгард дернул головой, будто пытался сдержать смех. Зараза… А где-то еще безмолвные наслаждаются спектаклем. – А если я сейчас рискну вашей? Внутри обжигающе шевельнулось раздражение. Идиотов, конечно, было жаль, но если пугнуть их поверх головы… – Что здесь происходит? – Фильярг остановился около стены. Удивленно взглянул на Юлю, вздернул брови. – Спускайтесь, – приказал он. – Пусть сначала эти отойдут, – буркнула с досадой Юля. Взрослая тетя, а чувство, что сейчас спустят и отшлепают. Лицо Четвертого потемнело, и «спасатели» благоразумно удалились, оглядываясь на каждом шагу и бросая такие сострадательные взгляды, словно она прямо сейчас на плаху поднималась. – Что за представление, Юля? – процедил Фильярг. Поморщился, потер виски, словно страдал от головной боли. – Вот и мне интересно, что за представление, – согласилась она, – я тут контролирую процесс обучения Совенка. Решила размяться, опробовать замечательную полосу препятствий, а меня на нее не пускают. Это дискриминация. Четвертый речью не проникся. Нашел кого-то в пустоте, подозвал. Выслушал короткий доклад – говорили столь тихо, что Юля улавливала лишь отдельные слова. – Что?! – быком взревел он. Юля с испуга чуть не сверзилась. Он кинул на нее разъяренный взгляд. – Значит, так. Ты – спускайся, а я пойду разбираться. – И бросил в пустоту: – Проследить. Пустота терпеливо ждала, пока Юля спустится, лишь на последнем метре ее подхватили невидимые руки и поставили на землю. Юля поправила костюм, приняла максимально независимый вид и отправилась дальше. Пока там Четвертый будет разбираться, она продолжит тренировку. «Спасатели» толклись неподалеку, явно не зная, что предпринять, если девица спасаться не желает. Юля им помогать не собиралась, ее ждало бревно. Она взбежала наверх, расставила руки и пошла. Настроение было преотличное. Хотелось послать весь мир и хулигански показать язык. – Вы первая женщина в зале Силы, – глубокомысленно заметили справа. Первая женщина в зале, первая в университете, женщина-химик, космонавт… У местных впереди столько открытий… Они могут сколько угодно сопротивляться эмансипации, кивать на магию, цепляться за традицию трех К, прогресс этим не остановишь. Общество, в котором половина населения не участвует в развитии, тормозит в два раза больше, чем общество, где все члены уравнены в возможностях. Рано или поздно они придут к этому выводу и смирятся. – Не беспокойтесь, мы не дадим вам упасть, – поддержали ее слева. – Если дадим, нас самих на кости разберут, – хмыкнули справа. Юля спрыгнула с бревна. Страховка – это хорошо, но гиперопека раздражала. – Лучше научите не падать, – проговорила она, чувствуя себя совершенно комфортно, общаясь с пустотой. Решительно, этот мир на нее дурно влияет, как и она на безмолвных. Разболтались точно лучшие друзья. Пустота озадачилась: – Вы действительно хотите тренироваться? У нее уточняли – однократный ли это приступ дурости или он будет продолжаться на регулярной основе. – Я – ассара, – напомнила очевидное Юля, – тренировки необходимы не только Шестому, но и мне. – Хорошо, – приняла решение правая пустота, – мы вам поможем. – Но… – попытались было возразить слева, однако договаривать не стали, смиряясь. – Я должен поблагодарить вас, госпожа ассара, за то, что позволили остаться. Юля смутилась: – Это я должна извиниться за то, что подставила вас с калкалосом. Если мне запретят тренировки, прошу, не вмешивайтесь. Не хочу, чтобы вас удалили от меня, мастер Рохас. – Договорились, – согласился мужчина и предложил: – А теперь вернитесь на бревно. Попробуем пройти его как положено. В кабинет в покоях Шестого Фильярг влетел без стука. Слуга доложил, что старшего наставника Ирлана можно будет найти здесь, и не ошибся. – Вы! – выдохнул он, тяжело дыша. В голове стрельнуло от боли, он поморщился, клятвенно пообещав себе, что прямо сейчас отправится в целительское крыло. У земного напитка оказался неприятный побочный эффект, от которого он не смог избавиться самостоятельно. – Ваше высочество, – кивнул наставник, даже не потрудившись встать. Четвертый удержал рвущееся наружу недовольство. Не время для урока по этикету, к тому же Ирлана всегда отличало отсутствие пиетета перед властью. Было время, когда он восхищался этим, сейчас же свободомыслие наставника раздражало. Хотелось стукнуть по столу и спросить, какого жыргхва он творит. Фильярг выдохнул, успокаиваясь. Прошел к столу, сел напротив и уточнил: – По какому праву вы разрешили ассаре присоединиться к сегодняшней тренировке Шестого? – По праву ее наставника, – спокойно ответил Ирлан. Фильяргу показалось, что в глубине его глаз мелькнула усмешка, и внутри разом полыхнула злость – да как он смеет?! Память тут же подкинула сцены из собственного обучения, когда он потом и кровью зарабатывал звание Столпа. Фильярг сжал челюсти. И где были мозги у отца, когда он соглашался допустить этих троих до Юли?! – Вы сами мне его дали. – Ирлан пододвинул бумагу, на которой внизу красовалась подпись Четвертого и магическая печать. Фильярг сильнее стиснул зубы, вчитался в документ. – Пятый абзац, – вежливо подсказал старший наставник. Принц скользнул взглядом по бумаге, нашел нужный кусок текста. Прочитал. Ругнулся. Перечитал еще раз. Он действительно дал разрешение привлекать ассару к процессу обучения Шестого в объеме, который выберет наставник Ирлан. И дополнительных согласований для этого не требовалось. Идиот! Ведь знал, что наставнику неизвестно слово «нет», когда речь идет о достижении цели. И, взявшись за Шестого, он сделает все, чтобы подготовить принца к обучению в академии. Но кто мог подумать, что он позволит женщине ползать по стене?! Совсем из ума выжил старик. Внутри все кипело от ярости. Фильярг вспомнил, в каком виде застал Юлю и глазеющих на нее мужиков. В тот момент он еле сдержался, чтобы не размазать по полу посмевших пускать слюни на его женщину придурков, а потом схватить Юлю в охапку и запереть в своей комнате. – Если с ее головы упадет хоть волос… – проговорил Четвертый, глядя наставнику в глаза. Тот понимающе склонил голову. Фильярг встал, дошел до двери, обернулся: – Я велю подготовить для вас малый зал Силы. Если вам понадобится провести тренировку в большом – дайте знать, я освобожу его для вас. – Благодарю, ваше высочество, но это лишнее, – качнул головой Ирлан. – Не вам об этом судить, – Фильярг сжал кулаки, стараясь не сорваться и не нагрубить своему бывшему наставнику, – выполняйте. Следующие два дня Юля мечтала об одном – дожить до вечера. Она понятия не имела, как Ирлану удалось провернуть авантюру под названием «Сделаем из ассары крутого воина», но тренировки продолжились. Проходили они, правда, в гораздо меньшем по размеру помещении и без зрителей, что Юлю полностью устраивало. На полосу больше не гоняли, перейдя к основам – укреплению мышц и связок. Как-то внезапно выяснилось, что в человеческом теле столько мышц, которые нужно закачать, и как же они все болят после нагрузок… Совенка, как более подготовленного, гоняли с мечом, заставляли бегать, растягиваться или отправляли на скалолазание. А с ней развлекались по очереди… Пресс, отжимания, прыжки, бег, подтягивания. После обеда шли уроки истории, географии, чтения и письма. Перегруженные запястья с трудом держали местный аналог ручки, заправляемый темно-синими с весьма специфичным запахом чернилами. Но, даже уставая как собака, Юля не жаловалась, боясь, что первая жалоба вызовет мгновенный запрет на тренировки. На медитации она приползала трупом. Засыпала, стоило ей расслабиться и прикрыть глаза. Фильярг, страшно ругаясь, ловил ее падающее тело. Укладывал на пол. Растирал забившиеся мышцы, а она старалась не стонать, когда сильные пальцы нажимали на особо чувствительные места. Потом поднимал на руки, относил в спальню и укладывал на кровать. Она выжидала минут пять, запрещая себе засыпать. Вставала, доставала из-под кровати стеклянный куб и еще час пыталась перенести внутренний огонь в светильник, пока глаза не начинали закрываться, и никакое самовнушение не помогало не заснуть. Одно хорошо – под тяжестью нагрузок поцелуй Третьего сместился в прошлое, перестав маячить в мыслях, вместе с ним выцвели угрозы Второго и поползновения Четвертого. На первый план вышло самое важное – Совенок и его выживание. Академия все ближе, а высочества… Подождут.