Мысль, что брат специально его провоцирует, остановила готовое к прыжку тело. Фильярг сипло выдохнул, выругался и… остался сидеть на месте. – Взрослеешь, малыш, – одобрительно кивнул Харт, – с этой девушкой тебе понадобится все терпение, до последней капли. Уверен, что справишься? Фильярг уже не был уверен, но и отступать было поздно. Сердце горело от одного взгляда на ассару. – Я не отступлюсь, – проговорил он упрямо, – и тебе не отдам. Но есть одна проблема… Харт понял его с полуслова: – Ее желание вернуться домой. Третий покрутил бокал в руке, опрокинул, махом заглатывая огневуху. Вытер губы рукавом. – Пока она воспринимает наш мир как работу. В ней все еще живет тоска по дому, и это нормально. Но постепенно Шестой выйдет на первый план – такова сущность ассары. Однако с его совершеннолетием потребность в ассаре пропадет. Твоя задача, брат, за эти пятнадцать лет прорасти в ее сердце настолько, чтобы она думать забыла о своем мире. Не торопись, но и не давай успокоиться. Учти, я смогу прятать ее лишь до академии. До отъезда она должна стать твоей. – Свадьба? – сипло, так как голос подвел, спросил Фильярг. – Слишком быстро, – покачал головой Харт, – отец не одобрит. Будет ждать до совершеннолетия ассары. Достаточно помолвки или полноценного покровительства, чтобы в сторону других даже не смотрела. Действуй, брат. Или я сам вступлю в игру. – Договорились, – подтвердил Фильярг, опустошая свой бокал. Встреча с его величеством, фееричный визит Пятой, всплеск пламени и достойное завершение этого безумного дня – мужская спальня и чужая постель. Большая и вместительная, но все же чужая… Юля потерла лоб. Тело ломило, кожа горела, чтобы через секунду покрыться мурашками. И было непонятно, это реакция на стресс или на выброс пламени. Она уложила Совенка, быстро приняла душ, переоделась в розовую пижаму с пандами и, крадучись, пробралась в спальню. От мысли наткнуться на Четвертого или Третьего во рту стало сухо, а ноги предательски ослабли. Но в спальне стоял уютный полумрак, сладко посапывал Совенок, и Юля, ощущая себя измотанной до дикой усталости, забралась под отдельное одеяло, прижала к себе ребенка, практически мгновенно проваливаясь в сон. Проснулась она рывком от присутствия постороннего за спиной. От руки, по-хозяйски притянувшей к себе. От прижавшегося к ней горячего тела. Она дернулась и завозилась, отодвигаясь, но рука притянула ближе, а теплые губы прикоснулись поцелуем к шее. – Тише. Разбудите Совенка. – Как вы смеете, – перешла Юля на раздраженный шепот. – Никак, – согласился Четвертый, но руку не убрал, – только вы горите. Хотите и здесь все спалить? Сжигать еще одну комнату Юля не хотела. Если так дело пойдет – по комнате в день – ее выгонят спать на улицу из дворца. – Спите, Юля, – устало посоветовал его высочество, – и не мешайте мне вас контролировать. Она недовольно фыркнула, но разборки оставила на утро. Тем более что его высочество лишь обнимал, не делая никаких покушений на честь ассары. А скоро вообще засопел. И только она, как дура, лежала без сна, чутко ощущая за спиной волнующее присутствие мужчины. Глава 25 Проснувшись, Юля лежала какое-то время, прислушиваясь к тишине спальни. Но тишина стойко хранила секреты, и ей пришлось открыть глаза. Под боком обнаружился сладко сопящий Совенок, в кресле около кровати – Третий. Мужчина спал, вытянув ноги, сложив руки на животе. Во сне его лицо смягчилось, «государственная» морщинка разгладилась, и сейчас, разглядывая его высочество, Юля искренне недоумевала – чего она испугалась? Мужчина как мужчина. Симпатичный. Умный. Правда, мысли вызывал как виртуальная Алиса – списком всех вариаций прегрешений от валяния птичника по полу до побега из дворца. Просто пробудитель совести какой-то. Хотя хорош. Н-да. Вот Четвертый напоминал собой снежного барса: опасный, сильный, хищный, и, если приручить, будет мурчать, позволяя себя гладить. А Третий представлялся эдаким вороном, которого при всем желании не потискаешь. Мудрый, сильный, с готовыми махинациями-ходами на каждое слово собеседника. Не человек, а мозг, причем облеченный властью. Ядреное сочетание. Такой всегда будет лидером, из принципа не позволив женщине одержать верх. И вряд ли Третий потерпит рядом с собой кого-то более яркого, чем послушную жену-тень, обожающую мужа и целиком ему подчиняющуюся. А у Юли с подчинением проблемы… Она встала, укрыла Третьего одеялом и заботливо его подоткнула. Юля направилась было в ванную и замерла, услышав: – Не стоило. Она обернулась – Третий лежал, не открывая глаз. В кресле, укрытый одеялом, мужчина смотрелся по-домашнему уютно, отчего Юля не смогла сдержать улыбку. – Почему? – поинтересовалась девушка. Харт, ощутив улыбку в голосе, открыл глаза, потянулся, разминая затекшую шею. – Уже встаю, – проворчал он, подтягивая одеяло повыше. Харт прошелся заинтересованным взглядом по Юлиной фигуре, и девушка разом вспомнила, что она в пижаме с пандами, растрепанная со сна… Но смущение не пришло, видать, вчера в пламени пострадала не только гостиная. А вообще, совместная ночевка здорово сближает, причем без всяких задних мыслей. – Вижу, чувствуете себя хорошо, – оценил ее состояние Харт. Юля действительно ощущала себя отлично. С этой магией она зареклась прогнозировать, но сейчас настроение было как у Пятачка – сплошной оптимизм и желание сворачивать горы. – Спасибо вам, – искренне поблагодарила она Харта за ночное дежурство в кресле. Третий только отмахнулся: – Начинаю привыкать, что с вами всегда пожар. Идите уже, – и сладко зевнул. Когда Юля вышла из ванной, его высочество сладко спал, подложив одеяло под голову и посапывая. На цыпочках, чтобы не разбудить, она спустилась вниз. Прошла в столовую, где слуги накрывали стол к завтраку. Они увидели ее, засуетились, и ровно через пять минут она сидела за столом с чашкой травяного чая, тарелкой каши и лепешками, политыми сладким соусом. Она выпила две чашки чая и съела кашу, когда появился Четвертый. Первым делом он просканировал ее лицо, остался доволен, уселся за стол и поздоровался: – Свежего утра, Юля. Как спала? Похоже, они перешли на новый уровень общения, по крайней мере наедине. – Спасибо, хорошо. – Вот и отлично, – окончательно повеселел его высочество, открыл тарелку с кашей, поморщился, отодвинул от себя, проинспектировал остальные блюда, остановившись на чем-то мясном. – Как Пятая? – спросила девушка осторожно. – Все в порядке, Юля. Тебе не нужно о ней беспокоиться, как и обо всем остальном. Все будет хорошо, обещаю. Юлю словно под дых ударили, и настроение резко испортилось. – Неужели? – протянула она, ощущая во рту горечь. Внутри заворочался вчерашний страх за Совенка. – Зачем тогда охрана? Ограничение на встречи и запрет на самоволки из дворца? Просто так, да? Фильярг отложил вилку, стиснул зубы, но молчал, и это молчание только больше заводило. – Не считай меня за дуру! Тебе не кажется, что я тоже имею право знать, чего стоит опасаться? Его высочество ответил тяжелым взглядом, в котором явно читалось неодобрительное: «В самоволку захотела?» – Тебе нечего опасаться, кроме, – он сделал паузу, в глазах мелькнула насмешка, – самой себя. Что касается охраны и, как ты выразилась, самоволок, это лишь мера предосторожности. Ты не знаешь наш мир, поэтому извини, но одну тебя никто никуда не отпустит. Как и не оставит без присмотра. Что касается встреч… – Четвертый поморщился, точно речь шла о чем-то неприятном, – поверь, ты не много потеряла. Думаю, Пятой было достаточно. И не держи на нее зла. Она всего лишь избалованная, истеричная женщина. Ее угрозы – пустые слова. «Пустые слова». Юля выдохнула, отпуская напряжение. Никакой угрозы. Или ее намеренно успокаивают, чтобы не волновать? Комнат-то жалко. – Есть шанс когда-нибудь снять ограничения? – спросила Юля, не глядя на Четвертого. Пусть она знала, что легко не будет – большие деньги не платят просто так, но хотелось хоть каких-то перспектив вместо вечных санкций на ее свободу. – Юля. Его высочество пересел на соседний стул, захватил в плен ее ладонь, второй рукой вырисовывая узоры на запястье. Сердце предательски дрогнуло, втягиваясь в танец горячих прикосновений. – Я понимаю, это непросто, но и нас пойми. Куда я тебя отпущу? В город? Чтобы ты сожгла полквартала? И потом всю жизнь корила себя за убийства? Юля вздрогнула, явственно представив эти самые «полквартала». В ушах снова зазвучал крик Пятой. И она поморщилась, кляня себя за дурость. Понятно, что плотный колпак раздражает до зубовного скрежета, но альтернатива… еще хуже. – Я справлюсь, – пообещала она, – освою эту вашу магию вместе с темным пламенем. Не так уж это и сложно. Только держите ваш птичник подальше от меня, а то кого-нибудь прибью ненароком. И почему они так не любят Шестого? Фильярг ухмыльнулся на «птичник», но возмущаться не стал. – Мы не любим слабость, Юля, – пояснил он, – потому как слабость для нас – смерть. А Шестой… Так уж получилось, намеренно и не очень, что его посчитали слабым с рождения. Но ты можешь это изменить. – И изменю, – кивнула девушка, убирая руку. Вытанцовывавшие на коже пальцы сильно сбивали с мысли. Что там говорить, они даже с дыхания сбивали на радость Четвертому. – А что с контролем моего дара? – вернулась она в реальность, прибивая оживившихся в животе бабочек. Фильярг моргнул, отвел взгляд от ее груди, внезапно смутился, нервно пробарабанил пальцами по столу. – Все под контролем. Ага, контроль под контролем. И чуется лапша на ушах, усмехнулась Юля. Она уже начала ловить тот момент, когда его высочество уходил в несознанку, прикрываясь ширмой полуправды.