Вдохновленное лицо девушки заставило Кайлеса расщедриться еще на один совет: – Ничего технологичного. Видите ли, у нашего правителя существует твердое правило касательно иномирных технологий: если мы можем это повторить – завозим, нет – нечего дразнить и подсаживать на покупки. Планшет из списка был вычеркнут, как и кофеварка. Ничего, она и туркой обойдется. Как бы еще достать зеленые зерна кофе – вдруг приживутся? И она оценивающе посмотрела на Кайлеса. Почему бы не сделать их сотрудничество еще более выгодным? – Юлия Андреевна, даже не думайте. Она гневно прищурилась. – Не сердитесь, просто я уже прошел через это. Знали бы вы, чего мне стоило достать чертовы какао-бобы. Но один из моих… гм, уважаемых дядей заведует отделом допуска. Без его разрешения вы ничего не привезете, не внедрите и не продадите. Только личное пользование. – Кайлес достал из кармана солнцезащитные очки, принявшись раздраженно их протирать бумажным платком. Как-то сразу стало ясно, что с этим отделом, а конкретнее, с его начальником у Кайлеса отношения не задались. И вот не для него ли собирается купить подушек товарищ менталист? – Понятно, – протянула Юля, останавливаясь у магазина нижнего белья. Магазин был дорогим и цепляющим – Кайлес сразу поплыл, уставившись голодным взглядом на кружевную роскошь манекена. Юля хмыкнула: личное пользование и подарки. Вот с этого и начнет. И дядю не забудем. А то какао-бобы ему не понравились. Небось сырыми их пробовал. А подарок его величеству она все-таки сделает. Ритуал ритуалом, но само действо никто не отменял. Вернулись они к обеду. Кайлес по пути рассказывал о своих мытарствах в России. Особо его потрясло то, что при каждом знакомстве его норовили усадить за стол отметить встречу. – Понимаете, Юлия Андреевна, у вас потрясающе гостеприимный народ, хотя традиция наносить вред своему здоровью – ужасна. Но главное, что вы уникальны в принятии чужаков. Знаете, что мне сказали? Нас… мм, наплевать, что ты менталист, главное, что человек хороший. И вот за это мы сейчас с тобой и выпьем. – Выпили? – рассмеялась Юля. Приключения менталиста в России впору было отдельной книжкой издавать. Натерпелся он, конечно, зато какой опыт приобрел. – Честно, это последнее, что я помню, – признался Кайлес и попросил: – Только брату не говорите, он уверен, что, выпив, я разболтаю все государственные секреты. – Кому вы нужны, – махнула рукой девушка, – даже если разболтаете, максимум окажетесь в одной палате с товарищем с альфы Центавра, Лениным и Наполеоном. До каких только фантазий наши граждане не допиваются! – Знаю, – очень серьезно поведал Кайлес, – я сначала сильно переживал: почему мой друг видит зеленых человечков, а я нет. Думал, проблемы со зрением, потом оказалось, что с выпивкой – мало пью. Но больше пить не смог, ушел. Я как раз с Настенькой познакомился, чудеснейшая женщина… – И взгляд Кайлеса затуманился приятными воспоминаниями. Вот так, смеясь, они вошли в квартиру. Юля забрала пакеты и унесла их в спальню. Совенок еще спал, а хмурый Фильярг сидел на кухне. Третьего в квартире не было. Юле достался изучающий взгляд, кузену – раздраженный. И было понятно, что шопинг они устроили зря и вкусняшек тоже купили напрасно. Недовольного их опозданием товарища не соблазнили ни пармезан с бри, ни фаршированный маринованный перчик, да он даже на одуряющий запах хамона не повелся. Непробиваемый! – плюнула в сердцах Юля. Подумаешь, проснулась спящая красавица в одиночестве и решила, что ее бросили. – Успешно? – поинтересовался Фильярг, даже не посмотрев на еду. – Вполне. – Юля с гордостью помахала голубой книжицей. Можно сказать, из пасти Каа вырвала. – Позвольте. – Кайлес убрал трудовую в карман пиджака, заверив: – Оформим в лучшем виде, хотя у вас сейчас все… как это… электронно! Бумажки потом заполните, мне обещали прислать образец. – Раз все в порядке, предлагаю вернуться, – холодом окатил их высочество. Юля замерла, бросила умоляющий взгляд на Кайлеса. Тот кашлянул. – Фильярг, можно тебя на пару слов? – И мотнул головой в сторону спальни. Мужчины уединились, а Юля, нервничая, принялась мерить шагами кухню. А если откажет? Она даже с мамой повидаться не успела. Вот же… высокородная зараза. Только о себе и думает! Еще и завесу поставили – из-за двери не доносилось ни звука, как она ни прислушивалась, прокравшись по коридору. Братья вышли минут через десять, когда девушка уже извелась от ожидания. Кайлес бледный, но вдохновленный, а вот Фильярга точно целиком в лед погрузили, и взгляд у него был, как у чудовища, которому она обещала вернуть Аленький цветочек, а теперь просит отсрочку. – Три дня, – выдавил из себя Филь, развернулся и вышел, хлопнув входной дверью так, что с потолка посыпалась штукатурка. Кажется, настолько грубо с почтенной сталинкой еще никто не обращался. Юля даже проверила, не появилось ли трещины на стене над дверью. – Простите его, Юлия Андреевна. А вот Кайлес ничем не мучился и потому активно поглощал купленные разносолы, соорудив себе бутерброд сразу из двух видов сыра и ветчины. – По закону вы принадлежите Шестому… Юля приподняла брови – ничего себе заявление. В коридоре промелькнула сонная физиономия Совенка, хлопнула дверь ванной, и Кайлес поторопился закончить не предназначенную для ушей ребенка тему: – …но как несовершеннолетний он принадлежит вам – вот такой парадокс. Четвертый же взял вас под опеку по личной инициативе и теперь бесится, что вас могут передать кому-то еще. – Кому? – испугалась Юля. Четвертый хоть и был сволочью, но вроде как сволочью знакомой, и менять его на кого-то еще не хотелось. – И не надо меня никому передавать. Я как-нибудь сама. – Ох, Юлия Андреевна, – Кайлес отложил в сторону недоеденный бутерброд, – этого разговора я и боялся. В нашем мире женщина не может быть «сама», – передразнил он ее и пояснил: – Женщина слабее мужчины, ее магия менее стабильна, подвержена лунным циклам, и потому без поддержки семьи и рода ей не выжить. У нас каждая женщина принадлежит либо мужу, либо отцу, либо старшему родственнику. Взрослый сын тоже может взять опеку над матерью. – Япона мать, – с чувством выругалась Юля, впервые начиная осознавать глубину ямы, в которую ее заманил Кролик. Угораздило же попасть в мир махрового патриархата. Она не сможет быть «женщина, твое место вон там, стоять и рта не открывать». Хотя на приеме в честь Шестого женщины вели себя вполне привольно. Никто им рты не затыкал, место не указывал, может, эта принадлежность – чистая формальность? Как было в Европе, когда женщины не могли голосовать или распоряжаться имуществом и получать образование? – Я не справлюсь, – покачала головой Юля. Начнет качать права и закончит где-нибудь в камере. – Справитесь. – Кайлес успокаивающе похлопал ее по руке. – Ради Альгара вы изменитесь. Только, умоляю, никаких феминистских революций. Его величество крайне нервно относится к новшествам из другого мира. И, боюсь, в этом случае даже бегство домой вас не спасет. Юля побледнела. – Найдут, – подтвердил ее опасения Кайлес. – Вы даже не представляете… хотя нет, вспомните вашу новогоднюю елку. Вспомнили? Вот сейчас вы увешаны заклинаниями, как эта самая ель. Даже если захотите – снять не получится. Фильярг у нас мастер, а Харт, честно вам признаюсь, параноик. После слов Кайлеса Юля некоторое время переживала, вглядывалась в отражение в зеркале, пытаясь найти следы заклинаний, но зрение упорно отказывалось демонстрировать иномирные технологии слежки. Юля попереживала, потом махнула рукой и… смирилась. Зато маньяков теперь можно не бояться. Девушку с такой защитой им лучше обходить стороной. К Татьяне Федоровне они отправились втроем. Купили торт, конфет, набрали сыра, фруктов, сока. От покупки алкоголя Юля отказалась – ей нельзя, маме тоже, Кайлес за рулем. Отец был на работе, Татьяна Федоровна сама открыла дверь. Обилие гостей ее удивило, Юля начала было заготовленную речь, но Совенок вмешался. – Собака! – радостно воскликнул он и ринулся прямо в обуви, но бдительная Юля перехватила детя за шиворот. Аль за секунду избавился от кроссовок и помчался тискать любимца семьи – английского кокер-спаниеля по кличке Чарльз. – Привет, мам. – Юля проследила, как поладившая друг с другом парочка скрылась в большой комнате. – Ничего, что я не одна? Это… – Татьяна Федоровна, – склонился в поклоне Кайлес, приложился к ручке смутившейся женщины, – разрешите представиться, Александр, друг вашей дочери. – И через многозначительную паузу, за которую Юля готова была его прибить, а ошарашенная мама впечатлилась еще больше, добавил: – Очень хороший друг. А вот этот любитель собак – мой племянник Альберт, но все мы зовем его Аль. Видите ли, – мужчина сделал скорбное лицо, – его мать умерла, и мы нянчимся с ним по очереди. Сердце Татьяны Федоровны было покорено и галантным мужчиной, и сиротой-ребенком. – Что же мы стоим? Проходите, – засуетилась женщина, приглашая гостей в большую комнату, где вовсю шла активная возня. Совенок был счастлив, Чарльз тоже, и Юля с огорчением подумала о том, что, если им разрешат привести собаку во дворец, забрать ее в академию точно не получится. Или все же спросить у Фильярга? Когда они расположились за наскоро накрытым столом и Татьяна Федоровна закончила расспросы о новой работе и переезде, а Юля – объяснять, как пользоваться планшетом, который привезла из дома, Кайлес словно невзначай завел разговор о себе. Юля слушала и поражалась. С его слов, менталист был молодым, прогрессивным врачом, который практиковал нетрадиционные методы лечения в рамках традиционной медицины. И даже мог произвести точную диагностику по одному лишь пульсу, без всяких анализов. Сложное название болезни Татьяны Федоровны он ухитрился произнести без запинки. Та была впечатлена. Юля тоже и украдкой показала большой палец «доктору». – Татьяна Федоровна, я был бы очень признателен, если бы вы стали моей пациенткой. Понимаете, ваш случай – первый в моей практике. И если я добьюсь успеха, то смогу закончить докторскую диссертацию. Дальше шли имена светил медицины, которые помогали в работе, сложные исследования, названия журналов, где якобы ждут не дождутся его статей, а он – какая досада – никак не может определиться с главным направлением. И вот она – его подарок судьбы со сложным диагнозом. Словом, то, что требуется молодому, амбициозному доктору, чтобы добиться Нобелевской премии. – Вы ведь поможете мне? – спросил Кайлес, проникновенно глядя в глаза. Татьяна Федоровна смущенно кивнула. «И зачем только ему внушение, – думала Юля, внимательно следя за менталистом, но глаза у того ни разу не полыхнули золотом, – если он словами настолько качественно пудрит мозги, что согласишься на все: отдать квартиру, выйти замуж и пойти лечиться в качестве подопытного кролика». – Людочка, что у меня со временем? У молодого доктора был не только замах на Нобелевку, но и личный ассистент. – Завтра. Совещание, потом встреча с коллегами из Германии? «Ему бы Хлестакова играть, – Юля залюбовалась вдохновленным лицом Кайлеса, – такой актерский талант пропадает. Полные залы бы собирал». – Перенесите встречу и освободите время с двух до трех часов дня. Благодарю, вы – чудо, Людочка. Существовала ли Людочка на самом деле, Юля выяснять не стала. Главное, чтобы был толк. Но Кайлес обещал, если не справится сам, пригласить друга. Тот был настоящим целителем и точно сможет помочь. У Юли же на завтра были выстроены другие планы. Совенка хотелось побаловать в лучших кондитерских города, выгулять по всем паркам, укатать на каруселях, сводить в самые интересные музеи. Магазины, правда, тоже придется включить в программу, а еще обязательно составить список покупок. Что-то можно будет заказать с доставкой на дом, но не все. С ума сойти – полгода невыездная… Она не на работу собирается, а точно в кругосветку, когда корабль шесть месяцев не будет приставать к берегу. Купить ноут. Накачать книги, мультики, фильмы, взять к нему пауэрбанк – на пару зарядок хватит, а потом отправлять вместе с телефоном Кайлесу. И фильмы подобрать вдохновляющие, например, «Король говорит» или «Остров Ним». Совенку срочно нужно поверить в себя, а уже после придут и сила, и упорство, и успех. Да, успех им обязательно нужен. Пусть крошечный, но чтобы оценили все: от его величества до последнего тапуна. На следующий день позвонила довольная мама. Известная клиника, любезный доктор лично встретил у входа, провел в кабинет. – Неофициально, ты же понимаешь. Там такие деньги за прием, – с придыханием рассказывала Татьяна Федоровна, делясь впечатлениями. – Представляешь, у него вся стена в грамотах. Молодой, а уже такой ученый. Он меня каким-то японским аппаратом лечил. Не знаю, стоит ли надеяться, но мне после первого раза легче стало. Так надоело дома сидеть, хочется пойти и работать, как все нормальные люди. Спасибо тебе, дочь, за отличного врача. Ты бы присмотрелась к нему. Он, конечно, помешан на работе, но хороший мужик, заботливый, и специалист отличный. Тут Юля была с ней согласна: менталистом Кайлес был одним из лучших. А вот с остальным… Она, конечно, с него глаз не спустит, но исключительно из чувства самосохранения. А связывать с таким личную жизнь… Юля мысленно сплюнула через плечо. Следом позвонил расстроенный Кайлес и сказал, что без помощи не справится. «Не сработали грамоты», – подумала Юля. Состояние он стабилизировал, но для полного излечения требовался профессиональный целитель. Жаль. Юля так рассчитывала узнать о полном исцелении мамы до отъезда, но стабилизация – уже хорошо. Отпущенные три дня пролетели одним мгновением. Совенок полностью оттаял, превратившись в обычного пацана. Его заразительный смех звучал по много раз на дню, он больше не пугался своих ошибок, не боялся того, что Юля исчезнет или откажется от него. В его поступках стало гораздо больше уверенности, и девушке делали комплименты о том, какой умный и не по годам развитый у нее ребенок. – Вот вы где. – Кайлес неожиданно нарисовался у них за спиной, с любопытством обозрел детскую площадку и разыгрывающееся на ней военное действо. Понаблюдал за носящимися по деревянному кораблю пацанами с игрушечными пистолетами и автоматами, спросил: