Он подвел нас к кабине. Дверца со стороны водителя была распахнута, так что мы увидели грязное и замызганное нутро. Руль был погнут и немного свернут на сторону. — Вполне вероятно, Йорк получил довольно серьезные повреждения, раз влетел в руль с такой силой, — сказал Гарднер. — Наверняка как минимум сломал ребро, а то и два. Впервые на лице Пола появилось что-то вроде надежды. — Значит, он ранен? Это же хорошо, да? — Может быть, — уклончиво ответил Гарднер. Что-то в его тоне было странным, но Пол был слишком озабочен, чтобы это заметить. — Я бы хотел немного тут побыть. — Пять минут. А потом вам нужно вернуться домой. Оставив Пола, я ушел вместе с Гарднером и Джейкобсен. Дождавшись, когда мы отойдем за пределы слышимости, я спросил: — О чем вы ему не сказали? Губы агента сжались, но тут из передвижной лаборатории его кто-то окликнул. — Можешь ему сказать, — буркнул он Джейкобсен, прежде чем уйти. Его спина выглядела еще более несгибаемой, чем обычно. Круги под глазами Джейкобсен лишь усугубляли ее серьезность. — Мы обнаружили в «скорой» пятна крови. На топчане и на полу. Я представил Сэм, какой видел ее в последний раз. Бог ты мой! — А вам не кажется, что Пол имеет право это знать? — Со временем да, безусловно. Но не все пятна свежие и мы не можем с точностью утверждать, что там есть кровь его жены. — Она покосилась на Пола, продолжавшего нести вахту у «скорой». — Дэн считает, что в данный момент эти сведения вряд ли помогут доктору Эвери. Я нехотя согласился. Мне не нравилось утаивать от Пола информацию, но незачем подхлестывать его и без того разыгравшееся воображение. — Как вы нашли «скорую»? Она отбросила с лица прядь волос. — Нам передали заявление об угнанной машине, синем «крайслере»-внедорожнике. Примерно в четверти мили отсюда есть съемные коттеджи, но к ним нет дороги. Так что арендаторы оставляют машины здесь, а оставшуюся часть пути идут пешком. Именно поэтому Йорк скорее всего и выбрал это место. Даже сейчас, когда еще не сезон, обычно один или два коттеджа все равно снимают. И любой, знакомый с этими местами, знает, что тут есть машины. Я поглядел на разбитую «скорую». Ее бросили на виду, в нескольких ярдах от густых лавровых зарослей. — Йорк не больно-то старался замести следы. — А незачем. Машины могут стоять тут много дней, пока их владельцы играют в первопроходцев. И Йорк мог рассчитывать, что той, которую он угонит, не хватятся как минимум до утра, а может, и дольше. Это чистое везение, что владелец так быстро заметил, что машину угнали. Везение. Пока что его-то нам как раз очень сильно не хватало. — Я думал, что он мог хотя бы поставить ее так, чтобы повреждения не были слишком заметны. Джейкобсен устало пожала плечами. — Думаю, у него имелись заботы поважней. Ему нужно было перетащить Саманту Эвери в машину, а это не просто, если он сам получил травмы. Так что ему было не до того, чтобы прятать «скорую». Пожалуй, логично. Йорку «скорая» нужна была лишь для того, чтобы незаметно добраться туда, куда ему нужно. А потом уже не важно. — Думаете, он направляется к федеральной трассе? — Похоже на то. До нее всего несколько миль, а с нее он может уйти дальше в горы, развернуться на запад или направиться в другой штат. — Значит, он может быть где угодно. — Ну в общем, да. — Она вздернула подбородок и поглядела в сторону «скорой», туда, где стоял Пол. — Вам нужно отвезти его домой. От того, что он тут, никому никакой пользы не будет. — Он не должен был узнавать об этом из телевизионных новостей. Джейкобсен кивнула, принимая скрытый упрек. — Дэн собирался ему позвонить, как только выкроит время. Но мы сразу же известим доктора Эвери, если будут еще какие-нибудь новости. Я отметил, что она сказала «если», а не «когда». Чем дольше все это длится, тем меньше шансов найти Сэм. Если только Йорк не захочет, чтобы мы ее нашли. Я вернулся к Полу, а Джейкобсен присоединилась к Гарднеру, который стоял возле передвижной лаборатории. Пол смотрел на «скорую» так, будто полагал, что она поможет ему угадать, где находится его жена. — Нам пора ехать, — тихо сказал я. Весь пыл, который он демонстрировал ранее, словно выгорел. Он еще пару секунд не мог оторваться от «скорой», потом развернулся и пошел вместе со мной к машине. Юный помощник шерифа одарил Пола тяжелым взглядом, когда мы проходили мимо, но это осталось незамеченным. Когда мы оставили позади поляну для пикника, Пол будто вообще перестал что-либо замечать. И заговорил, лишь когда мы уже проехали несколько миль. — Я потерял ее, да? Я попытался найти какие-нибудь слова. — Ты пока этого не знаешь. — Нет, знаю. Как и все там, на поляне. Слова медленно текли из него, как вода из переполненной чашки. — Я все пытаюсь вспомнить, что последнее ей сказал. И не могу. Я все время роюсь и роюсь в памяти, и ничего. Я понимаю, что это не должно меня волновать, но волнует. Я просто никак поверить не могу, что наш последний разговор с ней был таким обыденным. Как я мог не знать? Потому что никогда не знаешь. Но вслух я этого не сказал. Пол снова погрузился в молчание. Я тупо смотрел на дорогу. Господи, не дай этому свершиться. Но оно уже свершилось, и молчаливые леса не давали утешения. В прерывистых солнечных лучах мелькали насекомые, мелкие точки подле величественного дуба и елей, уже стоявших здесь задолго до моего рождения. По одному из склонов струился небольшой водопад, пенясь на фоне темных камней. Мы ехали мимо покрытых мхом упавших стволов, оплетенных лианами. Несмотря на красоту, все, что тут обитало, вело постоянную борьбу за выживание. И не все в этой борьбе побеждали. Не могу точно сказать, в какой момент я осознал, что что-то меня тревожит. Ощущение возникло ниоткуда, сперва проявив себя мурашками на руках. Опустив взгляд, я увидел, что волосики на предплечьях встали дыбом. И похожее ощущение на затылке подсказало, что там волосы тоже начали топорщиться. И, будто оно только этого и дожидалось, острое чувство тревоги полыхнуло со всей силы. Что? Что не так? Я никак не мог понять. Пол сидел рядом со мной в мрачном молчании. Дорога впереди ровная и пустая, освещенная солнцем, с полосками теней от деревьев. Я поглядел в зеркало заднего вида. Смотреть было не на что. Позади нас с равнодушной монотонностью тянулись леса. Но тревожное чувство не проходило. Я снова поглядел в зеркало и вздрогнул, когда что-то глухо шлепнулось о стекло прямо передо мной. Крупное насекомое размазалось по стеклу, превратившись в месиво из лап и крыльев. Я уставился на него, ощущая, что чувство тревоги начинает зашкаливать. Не задумываясь, я резко ударил по тормозам. Пристегнутого ремнем безопасности Пола швырнуло на приборную панель. Он ошарашенно уставился на меня, когда машина со скрежетом остановилась. — Господи, Дэвид! — Пол огляделся, пытаясь понять, почему мы остановились. — Что случилось? Я не ответил, а просто сидел, вцепившись в руль. Сердце бешено колотилось. Стрекоза была огромной, длиной почти с мой палец. Она сильно разбилась, но полоски на ее тельце оставались вполне различимыми. А уж глаза ее вообще нельзя было ни с чем спутать. Как и говорил Джош Талбот. Ярко-синие глаза Epiaeschna heros. Коромысла болотного. 22 Когда я дал задний ход, Пол посмотрел на меня как на сумасшедшего. — В чем дело? Что ты увидел? — Пока не уверен. Я развернулся, и через заднее стекло внимательно рассматривал окрестный лес, двигаясь по дороге задним ходом. Талбот сказал, что коромысло болотное любит сырую лесистую местность. А тут, среди прочих насекомых, периодически мелькали среди деревьев синие блики, на которые я в задумчивости сразу не обратил внимания. Сознательно, во всяком случае. «Вы только посмотрите на эти глазищи! Невероятные, правда? В солнечный день их можно углядеть за милю». Он был прав. Я заехал на насыпь рядом с дорогой. Не выключая двигателя, вышел из машины и остановился у края леса. Меня окружала зеленая тишина. Между ветвями и стволами деревьев пробивались солнечные лучи, освещая пробивающиеся в траве полевые цветы. Я ничего не увидел.