Я понял, что не один. Я быстро обернулся, но ничего не увидел. Стоянка превратилась в поле тьмы, лишь силуэты нескольких машин виднелись в темноте. Никакого движения. И все же меня не покидало чувство, будто что-то — кто-то — находится поблизости. Ты просто устал. И тебе мерещится всякое. Я снова двинулся к машине. Звук моих шагов был неестественно громким. И тут я услышал, как позади меня покатился камушек. Я резко обернулся, и меня ослепил луч света. Прикрыв рукой глаза, я прищурился и разглядел, как из-за похожего на танк силуэта пикапа появилась темная фигура с фонарем в руке. Человек остановился в нескольких футах от меня. Фонарь по-прежнему светил мне в лицо. — Не скажете, что вы тут делаете? Голос был глухой и угрожающе вежливый, с очень сильным гнусавым акцентом. Я разглядел сквозь луч света погоны и расслабился, сообразив, что это всего лишь охранник. — Домой собираюсь, — ответил я. Он продолжал светить мне в лицо. И это мешало мне разглядеть что-либо еще, кроме формы. — Удостоверение личности какое-нить есть? Я выудил пропуск, полученный в морге, и показал охраннику. Тот не сделал попытки его взять, лишь посветил фонарем на пластиковую карточку, а потом снова направил фонарь мне в глаза. — Вы не могли бы светить куда-нибудь еще? — моргая, спросил я. Он опустил фонарь. — Допоздна работали, а? — Совершенно верно. В глазах у меня рябило от света, зрачки никак не могли приспособиться. Охранник усмехнулся. — Ночная смена дерьмовая штука, э? Фонарик погас. Я ничего не видел, но услышал удаляющиеся по гравию шаги. Из темноты донесся его голос: — Поосторожней за рулем. Ты смотрел, как удаляются задние огни автомобиля, дожидаясь, пока они растворятся в ночи. И лишь потом вышел из-за пикапа. В горле саднило от напряжения, поскольку ты старался говорить низким голосом, сердце бешено стучало, то ли от возбуждения, то ли от разочарования, ты толком и сам не мог понять. Этот идиот так и не понял, насколько близко к краю находился. Ты знал, что рисковал, вот так вот стоя с ним лицом к лицу, но не удержался. Когда ты увидел, как он идет через стоянку, это показалось нежданной удачей. Вокруг ни души, и вряд ли кто-нибудь его хватится до завтра. И ты не задумываясь двинулся в темноте за ним, сокращая дистанцию. Но, как бы тихо ты ни ступал, он все же что-то услышал. Остановился и огляделся. И хотя ты по-прежнему при желании мог его схватить, эта задержка заставила тебя задуматься. И даже если бы твоя нога не запнулась о чертов камень, ты все равно уже решил дать ему уйти. Богу известно, ты не боишься рисковать, но какой-то никому не известный британец того не стоит. Не сейчас, когда ставки так велики. И все же искушение было очень сильным. И не будь у тебя на сегодня запланировано кое-что другое, ты бы не удержался. Ты улыбнулся при этой мысли, внутри тебя бурлило предвкушение. Это будет опасно, но кто не рискует, тот не пьет шампанское. Все, что тебе нужно: шок и ужас. Ты слишком долго прятался по углам, глядя, как всякие ничтожества купаются в лучах славы. Давно пора получить то признание, которое ты заслуживаешь. И после завтрашнего дня ни у кого не возникнет сомнений в том, на что ты способен. Они думают, что знают, с чем столкнулись, но на самом деле они и представления не имеют. Ты еще только начал. Ты вдохнул поглубже теплый весенний воздух. Чувствуя себя сильным и уверенным, ты садишься в пикап. Пора ехать домой. Тебе предстоит трудный день. 9 Остатки утренней дымки еще висели между обрамлявшими лесную тропинку деревьями. Сквозь свежие листочки и зеленые ветки пробивались солнечные лучи, освещая землю, как через стекла витражей. На грубой сосновой скамейке для пикника сидела длинная фигура и читала газету. Тишину нарушали только шелест страниц и стук дятла где-то на дереве неподалеку. Человек с газетой лениво поднял голову, услышав донесшийся с тропинки откуда-то из-за поворота громкий свист. Секунду спустя появился мужчина. Сильно раздраженный, он постоянно оглядывался по сторонам. В руке он держал собачий поводок. Цепочка болталась в такт его быстрым шагам. — Джексон! Ко мне, мальчик! Джексон! Зов он перемежал со свистом. Человек на скамейке окинул его равнодушным взглядом и вернулся к чтению газеты. — Вы тут собаку не видели? — спросил собачник. — Черного лабрадора? Человек на скамейке поднял глаза, удивленный, что к нему обратились. — По-моему, нет. Собачник сердито фыркнул. — Чертов пес. Наверное, белок гоняет. Сидящий на скамейке вежливо улыбнулся и вернулся к чтению. Мужчина с собачьим поводком пожевал губу и двинулся дальше по тропинке. — Буду очень признателен, если станете посматривать, не появится ли. А если увидите, не дайте уйти. Он дружелюбный, не укусит. — Конечно. Это было сказано без всякого энтузиазма. Но пока собачник потерянно оглядывался по сторонам, читатель нехотя снова опустил газету. — Чуть раньше я слышал какой-то шум в кустах. Я не видел, что это было, но мог быть и ваш пес. Собачник завертел головой. — Где? — Вон там. — Читатель махнул в сторону кустов. Собачник поглядел в указанном направлении. Цепочка болталась у него в руке. — Возле тропинки? Я ничего не вижу. Обреченно вздохнув, человек свернул газету. — Наверное, проще показать. — Очень признателен, — улыбнулся собачник, когда они зашли в кусты. — Он у меня недавно. Хотя я и отдавал его в дрессуру, все равно он периодически удирает. Внезапно собачник вскрикнул и кинулся вперед. Он упал на колени у какого-то кустарника. Перед ним лежало тело черного лабрадора. Череп собаки был проломлен, и черная шерсть слиплась от крови. Собачник протянул руку над псом, будто боялся прикоснуться. — Джексон? О Боже, вы гляньте на его голову! Что тут случилось? — Я проломил ему череп, — ответил человек с газетой, шагнув за спину собачнику. Тот начал было подниматься, но что-то обмоталось вокруг его шеи. Нарастающее давление задушило крик прежде, чем собачник успел его издать. Он отчаянно пытался встать, но потерял равновесие и ему не хватало сил. Он запоздало вспомнил о собачьей цепочке. Его мозг попытался отдать необходимую команду мускулам, но мир уже начал темнеть. Его рука судорожно дернулась пару раз, а потом цепь выпала из обмякших пальцев. Высоко наверху дятел наклонил голову, чтобы разглядеть сцену внизу. Удостоверившись, что никакой угрозы нет, он продолжил искать личинок. «Тук-тук-тук» — стук его клюва разнесся над утренним лесом. Проснувшись, я чувствовал себя много лучше, чем все последние месяцы. В кои-то веки я спал спокойно, а постель выглядела так, будто я и не шелохнулся ни разу за всю ночь. Потянувшись, я проделал все положенные утренние упражнения. Обычно это требовало некоторых волевых усилий, но для разнообразия оказалось не так уж плохо. Побрившись, я включил телевизор и, пока одевался, пощелкал программы в поисках международного новостного канала. Я переключал с одного канала на другой, опуская мимо ушей рекламу и болтовню. Местный новостной канал я тоже пролистнул прежде, чем осознал, что увидел. Я вернулся на канал. С экрана на меня смотрела лощеная физиономия Ирвинга. С задумчиво-искренним видом он беседовал с журналисткой, похожей на витринный манекен. «…конечно, «серийный убийца» — термин, которым частенько злоупотребляют. Настоящий серийный убийца, в отличие от того, кто просто убил несколько человек, — хищник, самый обыкновенный хищник. Серийные убийцы — тигры современного общества, прячущиеся в высокой траве. Когда сталкиваешься с ними в таком количестве, как я, то начинаешь видеть разницу». — А, Бога ради! — Я вспомнил, как Ирвинг опоздал вчера в морг, потому что записывал телевизионное интервью, но как-то выбросил это из головы. И теперь, когда я напоролся на это самое интервью, мое настроение начало стремительно портиться. «Но верно ли, что БРТ пригласило вас составить профиль преступника, после того как в съемном коттедже в Дымчатых горах обнаружили изуродованный труп? — не отставала журналистка. — И что второе тело, эксгумированное на кладбище в Ноксвилле, тоже связано с этим делом?»