– Товарищ старший лейтенант, верблюды. Я ничего не слышу, но сомневаться в своем заместителе у меня нет ни малейшего повода. Я подаю команду «Приготовиться!» и запускаю осветительную ракету вниз. В сторону, указанную Нигматом. Если осветительную ракету запустить вверх, те, кто захочет, успеют укрыться. Пока она загорится. Когда же ракета летит тебе в лицо, она оказывает столь ошеломляющее действие, что ты забываешь обо всем на свете. В том числе и о том, в какую игру сегодня играешь. В войну или в прятки. Прямо под нами, метрах в двадцати, застывает небольшая группа: два верблюда и четверо вооруженных людей. У них под ногами горит моя ракета. Мы открываем огонь. Полтора десятка стволов вполне веский довод в данном споре. В ответ ни выстрела. Ни от людей, ни от верблюдов. Что самое удивительное, верблюды остаются целыми. Стремительными ланями они убегают в сторону кишлака Калагудир. Духи остаются на месте. На рассвете с группой бойцов я спускаюсь к ним. В каждом по несколько пулевых отверстий. Раненых нет. Подбираем три автомата и один «Бур», английскую винтовку. О результатах боя докладываю на Тотахан. Оба комбата довольны – это действительно большая удача. Обещают представить отличившихся к правительственным наградам. Я же прошу связаться с Хасаном, чтобы прислал своих людей похоронить погибших. У афганцев это нужно сделать в день смерти. От восхода и до заката солнца. Обычай есть обычай. Мы ничего против не имеем. Теперь это не душманы. Просто погибшие люди. Они погибли в бою. А значит, попадут в рай. Тела погибших завернут в белый саван, положат на плетеную кровать и накроют белой простыней. Отпевание погибших душманов обычно проводится вблизи кладбища, а не дома. Чтобы не показывать шурави, где они жили до смерти. И не создавать угрозы родственникам – вдруг шурави надумают их наказать. За то, что их родственник был моджахедом. Затем тело положат в могилу, ориентированную в направлении север-юг. На правый бок, лицом к Мекке. (Кстати, могилы для женщин обычно роют глубже, чем для мужчин. Ведь женщина недостойна лежать на одном уровне с мужчиной. Или мужчина недостоин, чтобы для него копали слишком глубокую яму. Кто их знает, этих мусульман?! И их обычаи. Думаю, что и они сами себя знают не очень. Что уж тогда говорить о нас!) Вдоль могилы положат большой плоский камень (на могилах женщин – поперек), воткнут веточки джиды, а к ним привяжут лоскутки красного либо зеленого цвета. В зависимости от того, отомщен погибший или нет. «Око за око, кровь за кровь». Душа погибшего успокоится только тогда, когда погибший будет отомщен. Родственники будут молиться о погибшем в мечети. На второй день после смерти, каждый четверг первого, со дня смерти, месяца, на сороковой день и по истечении года. Будут молиться и мстить. Последующие дни ничем особым не запомнились. Душманы периодически обстреливали Тотахан из миномета. Мстили за погибших. Истинные виновники их гибели, то есть мы, сидели в стороне. Так всегда бывает: одни шкодят, другие отвечают. По минометчикам работала наша артиллерия, штурмовики и вертолеты огневой поддержки. Работали от души. Огневая мощь просто потрясала! Но думаю, что и у духов на орехи доставалось не минометчикам, а кому-нибудь другому. Двадцать восьмого августа война заканчивается. Мы возвращаемся на заставу. Домой. Комбаты и разведвзвод уезжают на КП батальона. На меня впервые пишут наградной. Обычно за хорошую работу меня просто хорошо кормили. Здесь хорошо кормят независимо от работы. Невольно закрадывается крамольная мысль: раз кормят и так, может, не стоит и работать? Мысль заманчивая. Но меня впервые представляют к правительственной награде. Целый день я сияю от гордости, как начищенный медный чайник. Ведь только последний чайник может радоваться таким глупостям. НАГРАДНОЙ ЛИСТ 1. ФИО: Карпов Сергей Иванович. 2. Воинское звание (для офицеров – личный номер): старший лейтенант, Р-880276. 3. Должность: командир МСВ с августа 1986 года. 4. Год и место рождения: 1964 год. 5. Национальность: русский. 6. Партийность: член КПСС с января 1984 года. 7. Участие в боевых действиях по защите СССР: нет. 8. Ранения, контузии (когда и где получены): 9. В Вооруженных Силах СССР: с августа 1981 года. 10. Какими правительственными наградами награждался ранее: не награждался. 11. Домашний адрес представляемого к награждению или его семьи. 12. За какие заслуги представляется к награде: В ДРА с августа 1986 года. Зарекомендовал себя с положительной стороны. Принимал участие в одной рейдовой операции по уничтожению бандформирований мятежников. 23 августа 1986 года, находясь с разведывательным подразделением в засаде на боевой операции по уничтожению мятежников в зеленой зоне Карабаг, старший лейтенант Карпов Сергей Иванович обнаружил банду и открыл огонь. Умело выбрав позицию, взвод старшего лейтенанта Карпова С.И. нанес противнику внезапный прицельный удар. В результате чего было уничтожено четыре мятежника. Захвачено три автомата и один «Бур». Двух мятежников старший лейтенант Карпов С.И. уничтожил лично. Вывод: За мужество и героизм, проявленные при выполнении интернационального долга в ДРА, достоин награждения медалью «За отвагу». Командир 6 МСР капитан Игнатенко. Командир 2МСБ майор Петухов. К медалям «За боевые заслуги» были представлены Нигмат Хашимов, Сергей Багрий, сержант Минкин, рядовой Медведев. Ротный отвез представления на КП батальона, подписал их у командира батальона. Но затем к ротному подошел замполит батальона капитан Немашкалов Юрий Григорьевич: – Вы что, совсем очумели! Карпов еще и месяца не прослужил в Афгане, а вы уже его награждаете. Достал мое представление из стопки бумаг и порвал на глазах у изумленного ротного. Наверное, он был прав. Представления на моих бойцов затерялись где-то в полку. Шафи Только 1 сентября я смог исполнить свое обещание. Посетить Хасана. Нужно было искать Шафи. Выходить на контакт. Прекращать воевать. И начинать работать. Четыре одиночных выстрела из автомата в небо – сигнал Хасану. Одновременно с выстрелами я начал спуск с горы. Хасан встретил меня на окраине кишлака. Он доволен – командир его не обманул. Здороваюсь с ним, интересуюсь его здоровьем. Протягиваю небольшую коробку с медикаментами – это подарок. В коробке бинты, йод, витамины. Ничего особенного, но для афганцев медикаменты большая ценность. Вдвойне большая ценность эта коробка для Хасана. Командир-шурави проявил уважение к командиру местного отряда самообороны. На глазах у старейшин. Это дорогого стоило! Кишлак совсем небольшой – с десяток крепостей да несколько глинобитных построек. Крепости поражают размерами и своим предназначением. Для жителей кишлака Калашахи это такие же обычные дома, как и любые другие. Но в отличие от афганских городов с их теснотой и грязью, здесь совсем другая планета. Возможно, сказывается смешение племен и традиций. Здесь проживают не только пуштуны с их кочевым образом жизни, но и таджики, и нуристанцы. Для последних оседлый образ жизни более привычен. Из поколения в поколение они строят крепости. Высокие, до шести метров, глинобитные стены. Толщина их более метра. Даже из танковой пушки пробить такую стену не всегда удается. По углам крепости трех-четырехэтажные сторожевые башни. По внутренней стороне стены одноэтажные или двухэтажные жилые постройки. Из необожженного кирпича. Как правило, расположены они буквой «П». На северной стороне крепости построек нет – северная стена самая холодная. Отапливать зимой постройки с северной стороны невыгодно. Ведь с топливом здесь большие проблемы. Только в одной из комнат может быть построено подобие камина из сырцового кирпича. В качестве топлива используют кизяки – прессованный и высушенный коровий или верблюжий навоз. Дровами отапливаются только самые богатые. На первом этаже обычно располагаются подсобные помещения, кухня и какое-то подобие гостиной. Нечто среднее между столовой и залом для приема гостей. Пол в этой комнате застлан циновками, а иногда и коврами. К гостиной примыкает несколько внутренних помещений. В них живут летом, когда глинобитные стены не дают проникнуть в дом изнурительной жаре и зною. На втором этаже расположены спальни и комнаты для зимнего проживания. Как правило, они расположены прямо над кухней. На кухне открытая печь для приготовления пищи. Вытяжной трубы нет. Вместо нее множество небольших дымоходов. Ими пронизаны все внутренние стены крепости. Они распределяют теплый воздух по комнатам и одновременно являются мощным теплоносителем. Дом похож на большой и живой организм. Ничего удивительного в том, что афганцы так к нему и относятся. К тому же они считают, что в доме живет множество различных духов, добрых и не очень, – шишаков, мадариалов, дивов. Это накладывает определенный отпечаток на взаимоотношения между домом и его жильцами. Так, суеверный афганец никогда не войдет в дом с левой ноги. И, входя в комнату, не поленится произнести: «ИншаАллах» («Если того пожелает Аллах»). Так, на всякий случай. В дальнем углу крепости расположен загон для скота. Недалеко от кухни – большой колодец. Он называется кяризом. И предназначен, насколько я в курсе, не только для обеспечения дома питьевой водой. Для этого в нескольких метрах от крепости протекает арык. Общая площадь крепости не менее четырехсот квадратных метров. Живет в ней, как правило, одна семья. Такие вот жилищные условия были у жителей кишлака Калашахи. Меня окружает толпа ребятишек. Сначала пугливо, держатся на расстоянии. Я подзываю старшего, мальчугана лет восьми. Спрашиваю, как его зовут. Мальчишку зовут Абдул. Протягиваю ему гость ирисок. Прошу разделить между ребятишками поровну. Это разумно. И по-взрослому. Абдул переполняется чувством гордости. Уходит к ребятам, там моментально возникают шум и гомон. Я знаю, что сейчас важно не переиграть. За мною следят десятки глаз. Добиться уважения афганцев крайне сложно. На это может уйти не один день. А потерять его можно в один миг. И навсегда. Но я также знаю, что афганцы очень любят детей. Не учитывать это нельзя. Мы заходим с Хасаном на его пост. Это старинная полуразвалившаяся глинобитная крепость на окраине кишлака. Знакомлюсь с его четырьмя бойцами. Хасан называет их сарбозами – солдатами, но ополченцы поправляют своего командира. Мы – аскеры (герои). Вид у этих героев достаточно жалкий. Интересно, почему, в отличие от ополченцев, душманы выглядят так грозно? У меня закрадывается подозрение, что при появлении духов отряд Хасана разбежится в одно мгновение. Я прошу собрать старейшин кишлака. Ждать их приходится недолго. Старикам и самим интересно, что здесь происходит. Мы садимся пить чай. За чаем любая беседа течет легче. А разговор предстоит серьезный. Душманы продолжали минировать дорогу между Тотаханом и 9-й сторожевой заставой. Прямо под носом у поста самообороны. На этой неделе там подорвалась одна машина с дивизии и одна БМП с 9-й заставы. С этим надо было что-то делать. Старики смотрели на меня настороженно и молчали. Я начал разговор издалека. Как узор старинного персидского ковра, он вился красочный и пестрый. И только ковродел знал, каков будет его рисунок. Есть такое понятие «восточный базар». Это когда покупатель заходит в лавку, дукан (духан по-местному), и спрашивает цену приглянувшейся вещи. Дуканщик не продаст товар такому покупателю. Или продаст втридорога. Потому что это плохой покупатель и плохой человек. Хороший покупатель поздоровается, поинтересуется здоровьем. Спросит, как обстоят дела, как идет торговля. Пожелает удачи в делах и расскажет новости большого мира. Вечером дуканщик расскажет эти новости своей жене. Жена приготовит вкусный ужин и всю ночь будет любить своего мужа горячо и страстно. Потому что нельзя не любить такого умного и знающего мужа. А утром, набирая из арыка воду в кувшин, жена расскажет услышанные новости своим подругам и соседкам. Соседки и подруги будут удивленно цокать языками и завистливо смотреть ей вслед. За этот взгляд, за вкусный ужин, за жаркие страстные ночи дуканщик предложит покупателю самую низкую цену. Потом поторгуется и снизит ее еще немного. Ибо так принято на Востоке. И останется с прибылью. Ведь без прибыли нет торговли. В стране, где нет телевидения, а газеты продаются лишь в столице, новости можно узнать только от путников. Для них всегда открыта дверь дукана. Я поздоровался с аксакалами. Рассказал о последних новостях в мире. Взгляды стариков начали постепенно оттаивать. Я был «правильным покупателем». Я знал их обычаи. Я не называл аксакалов саксаулами. Это подкупало. Постепенно разговор оживился и перешел на дела насущные. Я заговорил о минах. Мне объяснили, что мины устанавливают душманы. Возможно, что этими душманами были именно эти старики, но только ночью. Не днем. Как истинные оборотни, они меняли свое обличье в зависимости от времени суток. Но говорить с ними на эту тему было бесполезно. Оборотня словом не убьешь. Были у меня сомнения насчет чеснока и осиновых кольев. Чтобы бороться с оборотнем, нужно самому стать оборотнем. Я прикинулся овечкой. Сказал, что человек я новый и с душманами пока едва ли справлюсь. А вот дорогу придется охранять. Либо афганцам, либо нам, шурави. Они спросили, в чем разница? Разницы практически не было. Если дорогу будут охранять афганцы, ею будут пользоваться афганцы и шурави. Если дорогу будут охранять наши сторожевые посты, проход для афганцев по этой дороге будет закрыт. Под шкурой беззащитной овечки блеснули волчьи клыки. Старики это сразу почувствовали. Аксакалы почувствовали силу. Силу они уважали. Все это было большой военной хитростью или маленьким обманом. Я не мог запретить афганцам пользоваться дорогой. Не имел такого права. К счастью, они этого не знали. Старейшины прикинули, что им выгоднее: установка мин или кратчайшая дорога к соседнему кишлаку. Дорога была важнее. Вопрос с минами был улажен. Мы расходились довольные друг другом. Я не перегнул палку: чужестранец и иноверец не мог ничего приказывать гордым и свободолюбивым афганцам. Решение было принято старейшинами. Просто я подвел их к нужному решению. Старики это прекрасно поняли. Они ненавидели чужестранцев, но уважали сильную руку и сильную власть. Я попрощался со старейшинами. Хасан осторожно взял меня под руку. – Командиру надо увидеться с одним человеком. С очень уважаемым человеком. Из сбивчивых объяснений Хасана я понял, что этот человек – хозяин кишлака. Неужели настоящий бай? Или султан? Это было не так важно. Главное, что я все еще не встретил Шафи. Ни один из старейшин не подходил под данное мне описание. Мы подошли к одной из крепостей. Она заметно отличалась от других. Каким-то неуловимо легким изяществом. Мы вошли во двор. Мужчина атлетического телосложения средних лет устанавливал новый тандыр (печь в виде большого глиняного кувшина для выпечки лепешек). Светло-коричневая длинная рубаха, аккуратная скандинавская бородка. Не узнать его было невозможно. Шафи задумчиво посмотрел в нашу сторону. Вытер руки о рубаху. Пригласил в дом. Меня впервые в жизни назвали «саибом» – господином. Но я не заблуждался на этот счет. Здесь очень важна была интонация. Еще в Москве я обратил внимание, что в штабах служат три категории полковников: «Товарищи Полковники» (их звания и фамилии произносят с подобострастием), «товарищи полковники» (просто полковники) и «эй-полковники». Интонация Шафи показывала, что я для него просто полковник. Обращается он ко мне с уважением, которое обычно оказывается гостям, но подобострастия в голосе не было. Мы прошли в одну из комнат первого этажа. Расселись на небольших циновках. Девушка в длинной ярко-синей парандже поставила перед нами огромные блюда с угощением (это немного странно, ведь обычно в домах афганцев женщины не показываются на глаза посторонним). Под паранджой на мгновение мелькнули щиколотки маленьких стройных ножек. Дымящийся плов из длинного китайского риса с изюмом, сочные дольки дыни и арбуза (арбуз был непривычного светло-зеленого цвета), миски с чем-то похожим на соус или подливку к плову. Медные подносы с нежными кусками баранины. Запеченная утка и несколько перепелок. Суп-шурпа из мяса и лука с пряностями. Большие куски курута – высушенного на солнце сыра из овечьего молока. Горячие пшеничные лепешки. Да чтоб ко мне всегда обращались как к «просто полковнику», лишь бы так кормили! Зеленый чай в небольшие фарфоровые пиалы подливает сам Шафи. Правила хорошего тона требуют отведать угощения и похвалить его. Я, наверное, очень воспитан – ем в две руки и три горла. С превеликим удовольствием. Все действительно очень вкусно. Мои похвалы блюдам звучат не слишком часто, зато как искренне! Хозяин довольно посмеивается – ему приятен мой аппетит. Он интересуется, на каком языке мне проще будет с ним общаться. Шафи свободно владеет английским, китайским и японским языками. С удовольствием поболтал бы с ним на английском. Но я удерживаюсь от соблазна. Говорю, что хочу выучить афганский язык. Шафи удовлетворенно кивает в ответ. Мы продолжаем разговор на фарси. При моем небольшом словарном запасе это непросто. Объема краткого русско-дари разговорника явно не хватает. Но Шафи великодушно разбавляет свои фразы русскими и английскими словами и выражениями. Хасан больше налегает на еду. Я понимал, что при Хасане поговорить не удастся, и примерно через час начал собираться на заставу. Мы вышли во двор. В глаза бросилось, что рядом с тандыром лежат заготовки ножей. Я поинтересовался, что это такое. Шафи объяснил. Я спросил, могу ли посмотреть, как их делают. Мне нужен был повод для того, чтобы прийти снова. Шафи кивнул в знак согласия. Почему бы нет? Затем из кучи хлама достал полоску металла от гильзы танкового снаряда и дощечку от снарядного ящика. Протянул их мне. – Я хочу посмотреть, какие ножи делают в России. Все получилось достаточно правдоподобно. Любопытный шурави напросился в гости к самому богатому человеку в кишлаке. Не будет же он проситься в гости к бедному дехканину. К дехканину можно прийти и без приглашения. И Шафи не уронил своего достоинства. Одной фразой он дал понять, кто в кишлаке настоящий хозяин. Вот тебе и агентурный контакт! Тот еще жук, этот Шафи. Все получилось достаточно естественно. Хотя я прекрасно понимаю, что хороший экспромт – это заранее подготовленный экспромт. Меня ждали в этом доме. Это видно по количеству блюд. Да и заготовки ножей едва ли просто так валяются во дворах афганских крепостей. Все эти мелочи просчитаны заранее. Не так-то прост этот Шафи. И все-таки мне он понравился. Нет, понравился, не то слово. С первой нашей встречи, безраздельно и на всю свою жизнь я почувствовал в нем не только соратника, но и Учителя. Учителя с большой буквы. Вместе с дощечкой Шафи передает листок с шифрограммой. Наши ее уже заждались. Ведь до сих пор не ясна причина переезда Шафи из кишлака Калагудир в Калашахи. Да и я слишком долго не мог выйти с ним на связь. Мы прощаемся. Договариваемся встретиться «пас фарда» – послезавтра. Нужно срочно передать шифровку в разведотдел. Я возвращаюсь на заставу. Первым делом иду к Вите Томчику. Со станции радиоперехвата по ЗАСу (засекречивающей аппаратуре связи) связываюсь с разведотделом. Передаю шифровку. Ее содержание мне неизвестно, я передаю только столбики цифр. Но столбиков много, и я понимаю, что рядом с нами происходит что-то достаточно серьезное. Второй вывод напрашивается сам собой – отдохнуть здесь толком не получится. Шафи не даст.