Я приподнял фонарь над головой великой княжны, чтобы хоть как-то осветить ступени ведущие наверх. А молодец девочка! Нет, правда молодец. Пройти через такое, сохранив самообладание и здравость суждений, не всякому мужику под силу. — Увы, но не все наши желания выполнимы, — произнёс я ей в спину. — Погоди, — остановившись обернулась она ко мне. — А с кем ты сюда заявился? Только не говори, что один. — Не один. Со своими холопами, — ответил я. — То есть, ты ничего не сообщил батюшке? Или он не смог прислать людей? — Мария Ивановна, чтобы захватить вас, эти братья повредили повозки в двух купеческих караванах с противоположных от постоялого двора направлений, да ещё один захватили. То есть, они знали где, когда и как устроить засаду. Вопрос, откуда дровишки? — Намекаешь на шпиона в окружении отца? — В его окружении или в вашем, я не знаю. Но то, что шпион есть, это совершенно точно. Поэтому я решил действовать самостоятельно. И как видите, оказался прав. — Или тебе просто повезло. — Или так, — не стал я отрицать очевидное. — Но я решил, что в этом случае застать вас живой шансов у меня куда больше, чем если бы я рассказал то, что мне было известно. Опять же, люди вашего батюшки были слишком далеко и так быстро как я, они двигаться не сумели бы. — Сколько ещё будет действовать блокирующее зелье? — спросила она, продолжив путь. — Скоро узнаем, — заверил я, идя за ней следом с высоко поднятым фонарём. Вот странное дело, огненные шары, плети, копья, стрелы, перелопачивание пластов земли, телепорт и ещё много чего занятного. Но отчего-то простого светляка, как писалось в фентезийных книжках, подвесить нет никакой возможности. Разве только запалить огонёк на пальце. Когда мы поднялись на второй этаж и прошли в гостиную, там всё уже было готово. Раненые обихожены, связаны и без сознания. Оба барона с голым торсом привязаны к столу и обездвижены. Хотя сейчас они всё одно находятся в беспамятстве. Семейства конюха и дворецкого в одной комнате, и погружены в сон на десять часов. Пришлось потратить Силу, но это ресурс восполняемый, пачкать же лишний раз руки кровью мне не хотелось, благо лица мы прикрыли платками, и узнать нас они не могли. Если только Марию Ивановну. Но я как-то сомневаюсь, что её привезли сюда в открытую. — Да ну нахрен! Так не бывает! — не удержался я от восклицания. Ну вот не ожидал я такой подставы. Оба брата носили на спине полный набор узоров для пятого ранга. То-то я со своим восьмым не сумел уйти от их слаженной атаки духовушками. Вообще-то, перспективные одарённые ни за что не стали бы так рано ограничивать развитие дара. Но наличие у них ещё и «Повиновения» говорило о том, что кто-то лишил их выбора. Пытать бесполезно. Заказчика, а вернее хозяина, они не сдадут. Да, я не от мира сего, и многое могу, но вот обойти этот клятый узор мне не по силам. Во всяком случае, пока. Возможно, со временем мне и откроются новые таинства и возможности, но сейчас имею только то, что имею, и они как пленники бесполезны. Почти бесполезны. — Мария Ивановна, вы с самого начала не чувствовали свой «Маяк»? — спросил я Долгорукову. — После полного заживления, — подтвердила она. — А внутренним взором? — имея ввиду диагностику, продолжал интересоваться я. — Только если целенаправленно ищу. Ну и ещё сейчас, под воздействием блокирующего зелья. Все плетения развеяны, а это активировано, вот и выделяется. — Это хорошо. Я отошёл в угол гостиной и присев отколол кусок от каменной плитки на полу. Быстренько придал ему нужную форму, после чего расколол на две равные части, и нанёс на половинки заготовки соответствующих плетений. После взрезал кожу на спине Николауса, и поместив в рану пластинку «Маяка» залечил её. Вот теперь можно его, развязывать и приводить в чувство. Зачем мне это? Так ведь просто всё. Порешу тут всех, но вот именно Николауса, старшенького, ударю так, что он вскоре сможет прийти в себя. Подлечится, одарённый он или погулять вышел. «Разговорник» я у него отобрал, не поскупился хозяин. Иной связи у барона нет, поэтому придя в себя он отправится на доклад, а я его выслежу. Всего и дел-то. Придётся малость повозиться, но оно того стоит. — Сопротивляться не советую, как и бросаться в рукопашную. Шансов против восьмого ранга у вас нет, — когда Николаус пришёл в себя, произнёс я. Тот трезво оценил свои возможности. Его конечно подлечили, но и рана в боку всё ещё давала о себе знать, и нога в лубках не до конца срощена. Так что, ни в магическом, ни в физическом плане он ничего поделать не мог. — И чего вы хотите? — вздохнув, спросил барон. — Пытать вас бесполезно, своего хозяина вы не выдадите. Оставлять в живых глупо. — Я не боюсь смерти, — ухмыльнулся Унгерн. — Умереть можно по разному, господин барон, и выбор только за вами, — покачал я головой, ковыряясь кончиком ножа у себя под ногтём. — Хотите сказать, что уподобитесь палачу? — недоверчиво поинтересовался Николаус. — Я ещё и не такое способен, — заверил я его. — Сами же говорите, что это бесполезно. — Если спрашивать о хозяине, вне всяких сомнений. А вот если скажем о серебре и бриллиантах, тогда картина совершенно иная. — То есть, вы ещё и грабитель? — Ну что уж тут поделать, с кем поведёшься, — сокрушённо вздохнул я. — Думаешь такой умный? Да п-пошёл ты. Мой хозяин д… Гх-хр-рха-кха. Хм. Нашёл всё же выход, ублюдок, глядя на барона корчащегося на полу с пеной на губах, в сердцах подумал я. Хитрый я придумал план, нечего сказать, только жадность Унгерна оказалась сильнее. Ну и что теперь делать? Хм. Вообще-то, у меня есть ещё и младший братец. Как впрочем… Я присел рядом с одним из находящихся без сознания бойцов и сдёрнул с его спины рубаху. М-да. Узор «Повиновения» на месте. Проверил второго. Третьего. Ага. А вот у этого уже исчез. Получается, братья поделили бойцов между собой. По моему опыту, хозяева не больно-то стесняются своих слуг, а по сути верных псов, и секретов от них практически не имеют. Не видят смысла таиться от того, кто предать не может в принципе. Чего уж там, сам этим грешу. — Этого на стол, и обездвижьте, — указал я Хрусту и Зиме. Те согласно кивнули и потащили бесчувственного пленника на стол, пристраивать рядышком с бароном. Когда они закончили, я привёл его в чувство, заткнул рот кляпом и начал наносить узор. Пятнадцать минут, и тот поднялся уже совершенно иным человеком. — Как звать? — по-немецки спросил я. — Кирьян, — ответил тот. — Русский стало быть, — у же на языке осин, уточнил я. — Из под Пскова, боярина Стрешнева беглый холоп. — А с этими как оказался? — Дыкт, прибился к ватаге, там нас всякой твари по паре было, и немцы, и латгальцы, и русские. Шалили на дорогах, пока нас братья Унгерны в оборот не взяли. Против одарённых мы не сдюжили, а они нас повязали узором. Тех у кого уже были, порешили. Ну и стали они сами нашу ватагу водить, да воинским умениям обучать. — Кому служили бароны знаешь? — поинтересовался я о насущном. — Точно не ведаю, но догадываюсь. Год тому нас боярин Милославский, что на Пскове сидит, в оборот взял, с ним кроме дружинников ещё четверо одарённых было, так что спеленали всех без ущерба. Думали в град отвезут, да казни предадут. Но подержали до утра связанными там же в лесу, а поутру отпустили восвояси. Потом уж я увидел, что на обоих баронах появились узоры, а в кошеле Николауса «Разговорник». Ну и шалили мы только на этой стороне, а как на русскую, то только по найму. — Милославский, старый лис, — прошипела Мария. — Думаешь он? Унгерн же вроде на букве «д» осёкся, — усомнился я. Ну, а что такого-то, я ведь не в курсе всех этих высокородных раскладов, кто, кому, когда, за что и почему. Ну не интересно мне это было. А после разбираться как-то стало некогда. И потом, то что снаружи, зачастую сильно отличается от скрытого внутри. О враждебности Милославских я вообще ничего не знаю. — Не Гордей Гордеевич, а его родственник и князь, Дмитрий Григорьевич, — уточнила она. Тут стоит уточнить, что князь может быть только один, и с появлением у него наследников, его братья и сёстры носят титул княжичей до смерти, но дети непременно понижаются в титуле до бояр. Вот и получается, что Милославские не только род княжеский, но и боярский. Впрочем, как и любой другой. — То есть, боярин решил посадить на сворку ручную разбойничью ватагу, а потом предоставил их князю? — Не обязательно, — покачав головой, возразила она. — Может статься и так, что боярин тут ни при чём. Кирьян сказал, что с Гордеем Гордеевичем были ещё дворяне, и его «д» вполне может быть первой как раз в этом слове, а может это дьяк, или всё же начальная буква фамилии. Не суть важно, главное, что за всем этим стоит сам князь. Батюшка рассказывал, что в юношестве про меж них была вражда. — И что, Милославский до сих пор не простил юношеских обид? — усомнился я. — Может так, может нет. Только главное тут не это. Милославские родственники императору, но Дмитрий Григорьевич яро противится стремлению Петра Ивановича вернуть себе всю полноту самодержавной власти. И тут государь включает в очерёдность престолонаследия меня, минуя род Милославских. — Взбрык императора, ваше престолонаследие, да плюс старые обиды на вашего батюшку. Хм. Гремучая смесь получается. — Вот и я о том же. — Ну что же, показаний пленников вполне достаточно для начала дознания, — заметил я, и уточнил, — разве только от Кирьяна нужно будет избавиться. Дворяне конечно привилегированный класс, но это вовсе не означает, что чернь абсолютно беззащитна. Беглеца следует передать страже, а уж они-то разберутся, кто он откуда, зачем и кому его следует вернуть. Наносить же узор «Повиновения» не имея соответствующей купчей, себе дороже. Лучше убить, тогда можно отделаться вирой, а так отправишься на каторгу, камень ломать или руду добывать, это уж как карта ляжет. — Нет. Ты избавишься от всех пленных. Нам эта обуза ни к чему, — холодно произнесла она. Хм. А ведь пожалуй и приказала. Спокойно девочка, не тебе мне приказывать. Я конечно со всем уважением, но ты пока ещё не доказала, что имеешь на это право, а социальный статус и твой титул для меня ничего не значат. — Тайной канцелярии понадобятся свидетели, чтобы прижать Милославского. — Их показания лишь косвенное свидетельство и не могут быть восприняты в качестве доказательств. Дознание будет открыто и зайдёт в тупик, а Дмитрий Григорьевич узнает, что мы теперь в курсе, и будет посмеиваться. Потому как для него ничего не изменится. Но с другой стороны, станет беречься и подобраться до него станет сложно. — Иными словами, Иван Митрофанович не станет заморачиваться официальным следствием, а ударит в ответ, — закончил я за неё мысль. — Батюшка уже давно ударил бы в ответ, да так, что пух и перья, если бы только доподлинно знал куда бить. Теперь знает. — А не боитесь, что он моет спровоцировать гражданскую войну?