Я ухмыльнулась. – Возможно, у меня и есть посттравматическое стрессовое расстройство, но я не дура. Лайла пожала плечами. – Просто сбрасываю со счетов. И, говоря о посттравматическом расстройстве, ты все время твердишь, что с тобой все в порядке, но ты подпрыгнула от страха из-за какой-то разбитой посуды. – Ты осуждаешь меня? – Конечно, нет. Но неужели все так плохо? – Я не могу спать, – призналась я. – Я так привыкла к тому, что плечо Кори заменяло мне подушку. Я замерла. Я не хотела этого говорить. Не хотела снова говорить о Кори. – Но это пустяки. Стокгольмский синдром или что-то в этом роде, но его больше нет. Я попрощалась с Кори и… все. Лайла приподняла бровь. – Стокгольмский синдром – это когда заложница начинает привязываться к своему похитителю, а не к другому заложнику. – Ладно, ладно. Назовем это по-другому. Нас сблизил этот ужасный опыт. Но теперь все кончено. – И ты больше не встретишься с ним? – Зачем мне это? Лайла скрестила руки на груди. – Это потому, что он на мели? Или потому, что он занимается строительством, а не юриспруденцией? А может, потому что он не из нашего круга? – Конечно, нет, – оскорбилась я, и это была первая искренняя эмоция за все время обеда. – Я просто думаю, что мне пойдет на пользу оставить ситуацию с ограблением позади. Я должна жить дальше. Забыть об этом, – я посмотрела Лайле прямо в глаза, встретив ее сомнительный взгляд. – Я выхожу замуж за Дрю. Мы решим наши… личные проблемы, а потом поженимся. И я не смогу этого сделать, если Кори будет присутствовать в моей жизни. Он слишком… отвлекает. Глаза Лайлы широко раскрылись, и она поставила чашку с кофе, который собиралась пить. – Боже мой, ты покраснела. – Я никогда не краснею. – Я знаю, но сейчас ты покраснела. Что произошло? «Все. У меня с Кори все произошло». Но как я могла сказать Лайле, что мы занимались сексом в разгар ограбления. Она бы лично отвезла меня к психиатру в ту же секунду. – Ничего, – сказала я. – Ничего не произошло. – Как он может отвлекать, если вы больше никогда не увидитесь? – она прищурилась. – Потому что… – я вертела ручку в руках. – Мой мозг застрял в банке, а он был там. Разговор с ФБР помог, но я все еще думаю о нем… о Кори. Часто. Наверное, Антуанетта права. Мне нужно сходить к этому терапевту. Чтобы я могла жить дальше. – Идем, – Лайла кивнула, – а то официант неодобрительно на нас смотрит из-за того, что мы занимаем столик. Мы вышли из ресторана и стояли вместе под навесом у входа, пока парковщики подгоняли наши машины. Лайла повернулась и взяла меня за плечи. – Я люблю тебя, – сказала она, крепко обнимая меня. – И хочу, чтобы ты знала, что это нормально. – Что нормально? – Отпустить, – Лайла отпустила меня и отвела взгляд. – Поначалу это трудно. Когда я развелась с Тедом, я стала изгоем. В некотором смысле я и до сих пор изгой. – Нет, Лайла… – Да, Алекс. Рашида даже не смотрит мне в глаза, а если Минни еще раз жалостливо надует нижнюю губу, я дам ей по шее. – Развод был… тяжелым? – спросила я и сразу выругалась. – Конечно, да. А я была ужасной подругой, заботясь только о своей работе. – Да, ты была занята, – Лайла сухо улыбнулась. – Ты всегда занята. И я говорю не о том, что у тебя нет времени для меня. У тебя его нет даже для себя. Вот поэтому я не считаю, что твой отпуск продолжительностью в три недели – это плохо. И я думаю, что тебе стоит задуматься о том, почему ты краснеешь, когда упоминаешь Кори Бишопа, – усмехнулась Лайла. – Видишь? Тебе не нужен психотерапевт Антуанетты, когда у тебя есть я. Скажи мне, что ты чувствуешь по отношению к Кори? «Желание. Я чувствую себя желанной для Кори. Но, Лайла, эта история гораздо сложнее, чем ты думаешь». Но я не могла рассказать ей об этом. Рассказав об этом кому бы то ни было, тем самым я бы вынесла этот секрет из банка в реальную жизнь. К тому же муж Лайлы предал ее через несколько недель после того, как пообещал ей свою жизнь. Она никогда не поймет, если я расскажу ей правду. Парковщик подъехал к обочине на «БМВ» Лайлы. Она помедлила, прежде чем сесть в машину. – Когда я развелась с Тедом, люди, включая мою собственную мать, говорили мне, что я сошла с ума, позволив уйти такой добыче. И не важно, что «добыча» изменила мне с практиканткой через два месяца после нашей свадьбы. Их волновал не Тед. Их волновал образ жизни, из-за отказа от которого, как мне говорили, меня и считали сумасшедшей. Общие друзья, светская жизнь, стабильность доходов… – она посмотрела мне в глаза. – Если ты думаешь, что это важно, Алекс, я могу сказать тебе прямо сейчас, что это не так. Намного важнее быть счастливой. Будучи одинокой и отверженной, я чертовски счастлива. Я посмотрела ей вслед. «Счастлива. Я счастлива с Дрю. У нас есть некоторые… проблемы в интимных отношениях, которые нужно решить, но в остальном…» Я дала чаевые парковщику и села за руль своего «Мини Купера». Воспоминание о поцелуе Кори было так свежо в моей памяти, словно это произошло только что. Я не могла вспомнить ни одного поцелуя Дрю. Ни одного. Я вытащила визитку терапевта из сумочки и набрала номер, не дожидаясь, пока активируется Bluetooth-приемник в машине. – Офис доктора Кинли. Чем я могу вам помочь? «Помогите мне вернуть мою прежнюю жизнь». Глава 20 Кори Я стоял в больничной ванной комнате без рубашки. Люминесцентное освещение обесцветило розы, обрамляющие лицо Санта-Муэрте, покрывающее мышцу моего левого плеча. Джорджия всегда считала мою татуировку Святой Смерти ужасной, но мне она нравилась. Санта-Муэрте напоминала, что все мы смертны. «Впрочем, как и выстрел». Я изучал шрам на своей груди. Белый круг в верхней правой части грудной клетки, диаметром с трубочку, которую воткнул в меня врач скорой помощи. До этого я захлебывался собственной кровью. Был почти мертв. Повернувшись, я оглянулся через плечо. Татуировка на моей правой лопатке была яркой, но мой взгляд был прикован к белому горизонтальному шву под ней, посредине спины, где мне вытащили пулю из легкого и заменили части двух ребер металлическими стержнями. Поверить не могу, что это было всего две недели назад. Я глубоко, но медленно вдохнул. Аккуратно. Никакой боли. Словно в меня вообще никогда не стреляли. А теперь меня выписывают. Я надел белую майку и поверх нее простую футболку. Мои джинсы сидели немного свободнее, но это было гораздо лучше, чем носить больничную рубашку, из-под которой видна задница. Я провел мокрыми руками по волосам и в последний раз взглянул на свое отражение. – Я все тот же парень. Только я им не был. Медсестры сказали, что все называли меня Всемирным Героем. Меня воротило от этой мысли. – Ты спас пятьдесят три человека! – постоянно напоминали они мне. Я не мог сказать им правду. Что в тот день я думал не о пятидесяти трех людях. Тот факт, что я отвлек Дракулу, облегчив копам их работу, был счастливым совпадением. Полиция спасла заложников. А я намеревался спасти только одну. Только одну. Но она ушла, и все, чем я мог похвастаться, – это два белоснежных шрама и куча долгов. «Теперь Джорджия может забрать Кэлли хоть на Луну, как бы я ни пытался ее остановить». Джорджия. До ограбления у нее была странная власть надо мной, она дергала меня за ниточки, чтобы получить желаемое, ловила меня на свою удочку, используя Кэлли в качестве приманки. А теперь, когда она приходила навестить меня в последние две недели, – дважды и только один раз с Кэлли, – ее отрывистые комментарии о моей работе, моей жизненной ситуации, моем никчемном боссе ничего для меня не значили. Я закрыл на это глаза, мои мысли были заняты воспоминаниями об Алекс, спящей в моих объятиях в банке, и о внезапных, драгоценных мгновениях с ней в том кабинете, когда она была полностью моей. «У нас есть десять минут…» Почти таким же сильным было воспоминание о поцелуе в больнице. Это должен был быть поцелуй в щеку. Готов поспорить на свою тачку, самую дорогую вещь, что у меня есть. Но я повернулся… или это она сама… Я предпочитал верить в последнее. Этот поцелуй…