– Да. Вы думаете, что в ней есть какое-то послание? – Я не знаю. Или же не могу разобрать. – Но вы считаете, что он не был виновен в убийстве? Мне очень важно узнать ваше мнение. – Да, я считаю, что он не был виновен в убийстве первой степени. Смерть того человека вполне могла быть случайной. Если так, то получится убийство второй степени или убийство по неосторожности. Не стану лгать вам. Он мог быть виновен в этом. – Ценю вашу прямоту. Триг должен отвечать за последствия своих поступков. Но по крайней мере, есть человек, который не считает его ни убийцей, ни слабоумным. – И все же я не знаю, что на самом деле произошло. Я не могу сообразить, ради чего все это устраивалось, почему случилось, какой в этом был смысл. Очень похоже на то, что в этом нет никакого смысла – не было тогда и нет теперь, – и тогда во всем, что произошло со мной, тоже нет никакого смысла. Возможно, я полностью заблуждаюсь относительно случившегося и просто гоняюсь за миражами, потому что сильно перепугался. Но скажите мне... Вы знаете, что в альбоме не хватает нескольких последних страниц? Американских страниц. – Нет. Я и понятия об этом не имела. – У вас есть какие-нибудь соображения о том, где они могли бы быть? – Нет. – Возможно, они где-то здесь? – Если хотите, можете поискать. Но думаю, что если бы они были здесь, я давно нашла бы их. – Наверное. А было у него какое-нибудь излюбленное место в этих краях? – Он любил смотреть на птиц в одном месте в округе Харфорд. Это неподалеку от Гавр-де-Грейс, там красивый вид на Саскуэханну. Я могу показать вам по карте. Неизвестно почему, но там было особенно много птиц, и даже попадались балтиморские иволги. – Вы сказали, что можете показать на карте. – Да. Полагаете, что эти страницы находятся там? – Я думаю, что лучше будет, если я посмотрю там, вот и все. * * * В угасающем свете дня Боб проехал через округ Балтимор, затем свернул на север, на шоссе 1-95, ехал по нему, пока не оказался в округе Харфорд, а там нашел дорогу, ведущую к Гавр-де-Грейс, маленькому городку на берегу большой реки, устьем которой является Чесапикский залив. Боб не знал, что разыскивает, но шанс имелся всегда. Если Триг вырвал из альбома эти наброски, то не исключено, что он хотел уничтожить их. Но существовала и крохотная вероятность другой возможности: он мог узнать нечто такое, что испугало его, увидеть что-нибудь, чего не смог понять, или же стал замечать что-то новое и не понравившееся ему в Роберте Фицпатрике. Он был испуган, не знал, что делать. Он приехал домой, чтобы рисовать; по какой-то психологической, вызванной стрессом или чем-то иным причине он решил закончить картину с изображением птицы. Сделав это, он вырвал из альбома последние наброски и спрятал их. Несомненно, он мог спрятать их где угодно, но его разум работал очень четко, Триг был организованным, ясным и деятельным человеком, умел прямо подходить к появляющимся проблемам и находить для них прямые решения. Значит, так: требуется спрятать рисунки. Спрятать их где-нибудь вдали от дома, потому что детективы, конечно, будут обыскивать дом. Спрятать в таком месте, о котором я никогда не смогу забыть и в котором кто-нибудь другой, если ему удастся проникнуть в мой ход мыслей, сможет разыскать их. Да, мой «наблюдательный пункт». Мое любимое место. То, куда я отправляюсь, чтобы расслабиться, остыть, успокоиться, посмотреть на птиц, бесшумно порхающих над тихой спокойной водой. В этих рассуждениях мог быть определенный смысл: Триг мог приехать на это самое место, завернуть рисунки в пластик или засунуть во флягу и прятать где-нибудь, закопать или засунуть под камень, в какую-нибудь пещерку. Ведь в конце концов, Тригу довелось немало попутешествовать в поисках его любимых птиц. Он побывал и в Южной Америке, и в Африке, и в диких частях Соединенных Штатов, в пустынях и в горах. Так что он знал, как вести себя в поле, он вовсе не был беспомощным идиотиком и хорошо ориентировался в дикой природе. Как сказала его мать? Он был компетентным, он заставлял события происходить, он умел управлять ими. Итак, что же искать? Пометку, возможно, триангуляционный комплект пометок, в общем, нечто в это роде. Боб постарался как следует рассмотреть имеющиеся возможности и напомнил себе, что такая пометка, если она была, скажем, вырезана в коре дерева, должна была за минувшие двадцать с лишним лет сильно расплыться. Причем в ширину, а не в длину, поскольку деревья растут от верхушки. Некоторое время он ехал вдоль берега реки. Здесь река протекала по широкой плоской равнине, хотя дальше, ближе к городу, берега были повыше и вдоль реки тянулись скалистые обрывы, между которыми были перекинуты огромные мосты. По одному из них мчался поезд, оранжевая пуля, устремленная к Нью-Йорку. А по следующему мосту проходило супершоссе. Наконец Боб добрался до места, которое мать Трига показала ему на карте, и с первого же взгляда понял, что ему не повезло. Он увидел не гусей и уток, а золотые дуги: там, где некогда была поляна у реки, обладавшая уникальной привлекательностью для птиц со всех окрестных мест, теперь находился «Макдональдс». Над барьером из цветного стекла, за которым находился вход в ресторан, размахивал руками и переламывался немыслимым образом надувной клоун. Боб был голоден; он поставил машину на стоянку, несколько минут побродил вокруг и понял, что дело безнадежно. Поляна исчезла навсегда, что же касается тайн которые то ли были, то ли не были сокрыты в этом месте то с ними было покончено навсегда в процессе преобразования этой точки мира в спокойное место для поедания говядины. Боб вошел в ресторан, взял пару бургеров, неизменную жареную картошку и кока-колу, а потом вернулся к своему автомобилю, чтобы приступить к дальней поездке в том направлении, где его ждал номер в мотеле около аэропорта. В ходе этой поездки он надеялся разрешить кое-какие загадки, которые могли повлиять на его дальнейшие действия. Он заметил на стоянке тот же самый черный «пасфайндер», который ехал перед ним по шоссе 1-95. Впрочем, он быстро отъехал, и на его место встал помятый и порядком проржавевший «чеви-нова». Когда же и эта машина довольно скоро уехала, через три места от нее возник грузовичок «федэкс». Его вели, обложив со всех сторон, и занималась этим чертовски толковая команда. Глава 39 Эту операцию Бонсон оплачивал из «черного» фонда, к которому имели доступ лишь он да еще трое старших руководителей, поскольку он хотел избежать обычных ведомственных процедур проверки – ему было хорошо известно, как они проводились и до чего могли докопаться проверяющие. Он часто так поступал; всегда лучше начать работу потихоньку и позволить процессу развиваться не спеша, не подгоняя его в угоду непременным требованиям, которое Управление предъявляло ко всем действиям: эффективность и скорость. И команду он также подбирал чрезвычайно заботливо, предварительно изучив большой список весьма опытных людей, которых держали про запас, привлекая, как правило, к выполнению именно таких вот щекотливых заданий. Он остановил свой выбор на трех бывших агентах ФБР, двух отставных полицейских, отставной женщине-полицейском из Балтимора и исключительно квалифицированном специалисте по слежке, которого вышвырнули с работы по докладу Внутренней службы финансового контроля. – Значит, так, – сказал он, встретившись с группой на конспиративной квартире в Росслине (штат Вирджиния), которую Управление постоянно использовало в качестве базы для срочных операций. – Не допустите, чтобы вас одурачили. Этот парень очень, очень опытен. Ему приходилось бывать во множестве перестрелок, он сражается всю жизнь. В шестьдесят седьмом году он был командиром разведывательного отряда Группы специальных операций, который целый год действовал на границе с Камбоджей и на ее территории. Он был самым настоящим героем-снайпером, возможно, единственным человеком в истории, который в семьдесят втором году сумел в одиночку остановить наступление целого батальона. Я затребовал его досье, и если вы туда заглянете, то увидите, что с тех пор он участвовал в немалом количестве разборок: кое-какие дела в Новом Орлеане в девяносто втором, а после этого, два года назад, он провел некоторое время в своем родном городе в Арканзасе, и показатель смертей от огнестрельных ранений в штате заметно увеличился. Это чрезвычайно опытный и компетентный тип. Он находится на самом верху пирамиды. Теперь позвольте мне повторить: ваше дело – следить за ним, докладывать о его передвижениях, контролировать любые его действия, и ничего больше. Я хочу, чтобы вы хорошенько это поняли. Это не задержание и тем более не мокрое дело. Вам понятно? Агенты закивали, но вопросов у них оказалось много. – Коммандер, может быть, стоит послушать его телефон? Бонсон задумался. Это могло бы принести пользу. Но без судебного ордера такое прослушивание незаконно, а ведь с такими вещами никогда не знаешь, когда и как они выплывут наружу. А карьера была его самым важным достоянием. – Нет. Ничего незаконного. Это не старые времена. – Мы могли бы установить акустическое наблюдение за домом старой леди и прослушать хотя бы часть разговоров. – Если вы сможете это сделать, то прекрасно. Если нет – ничего страшного. – Если он засечет нас, то нам убраться? – Нет, передадите его дублерам. Именно поэтому я хочу, чтобы автомобилей было шесть, а не четыре, как обычно. Вы должны находиться в непрерывном радиоконтакте. Я буду управлять операцией, возможно, из автомобиля. Каждый час вы по моему приказу будете менять частоту связи; это помешает ему вести за нами контрнаблюдение. Команда сразу же поняла, насколько необычной была эта операция. При нормальных обстоятельствах ни один начальник такого уровня, как Бонсон, не снизошел бы до личного руководства операцией. Это было то же самое, как если бы бригадному генералу вздумалось покомандовать взводом. – Нужно брать оружие? – Нет, вы будете безоружными. Если вам придется неожиданно столкнуться с ним, если он захватит кого-нибудь из вас и примется допрашивать, вы окажетесь в очень скользком положении. Вы должны все отрицать. У каждого из вас будут фальшивые документы. Если понадобится, вы должны быть готовы отправиться в тюрьму, но ни в коем случае не раскрывать тайну операции. Я не хочу, чтобы он знал, что за ним ведется наблюдение. Были обговорены подробности, записано все, что можно записать. Бонсон предложил своим людям позывные на время операции, указал вероятные маршруты, которыми объект может воспользоваться для того, чтобы добраться до дома старухи, находящегося севернее Балтимора, и тому подобное. А потом... – И еще одно: этот человек уверяет, что на него ведет охоту снайпер, когда-то работавший на русских. Я склонен верить ему, хотя в досье отмечено, что у него наблюдаются проявления паранойи. Но мы должны воспринимать этого снайпера как реальную, а не мнимую угрозу. Давайте исходить из того, что снайпер понятия не имеет, где находится его объект, и считает, что он все еще пребывает в Айдахо. Но он чрезвычайно находчивый человек. Если русский продвинулся в этой игре дальше, чем я предполагаю, и вы встретитесь с ним, то немедленно отступаете и входите в контакт со мной. Если же никакого другого выбора не окажется, то вам, вероятно, придется действовать агрессивно. Не исключено, что при таких чрезвычайных обстоятельствах вам придется даже рисковать жизнью, чтобы спасти Суэггера. – О господи! – Суэггер что-то знает. Или же имеет возможность узнать. Так или иначе, но он – ключ к очень серьезной и тревожной проблеме. Его ни в коем случае нельзя потерять. Хотя он в отставке, но он должен выполнить для страны важную работу. Он сам еще об этом не знает, но он уже получил задание. – Коммандер, не могли бы вы сказать нам, с чем все это связано? – С прошлым. Сны стариков, смерти молодых. Шпион, которого никогда не было, но который снова появился. Леди и джентльмены, мы ведем охоту на «крота». Нам необходимо отыскать того, кому некогда удалось бесследно исчезнуть. * * * Приехав в Бойсе, Соларатов первым делом позвонил в больницу и попросил, чтобы его соединили с миссис Суэггер. Миссис Суэггер выписалась из больницы два дня назад. Куда она отправилась и кто за ней будет ухаживать? Больничная телефонистка сказала, что не имеет права давать такую информацию. Как зовут ее врача? Снова никакого ответа. В тот же день, ближе к вечеру, Соларатов поставил свой взятый напрокат автомобиль на стоянку в национальном парке, откуда начинался путь в Национальный лес Пилозубые горы, и, оснащенный, как любой из многочисленных туристов, посещавших этим места, начал двадцатипятикилометровый поход вдоль горного хребта, по которому в конечном счете выбрался за пределы территории, находившейся в собственности государства, и оказался на девятьсот метров выше дома Суэггера. Он выбрал себе хорошее укрытие, на которое никак не мог наткнуться случайный турист (впрочем, их не должно было здесь оказаться) и где его никто не мог заметить с лугов и пастбищ, раскинувшихся внизу. Расположившись со всеми возможными удобствами, он приготовился ждать. Он ждал целых два дня. Дом был абсолютно пуст. Даже скот отогнали куда-то в другое место. В середине второй ночи Соларатов спустился с горы и, открыв дверь отмычкой, вошел в дом. Там он удостоверился в том, что шторы плотно закрыты, и на протяжении шести часов с мощным фонарем обыскивал дом. Это был тщательный высокопрофессиональный обыск – он искал какую-нибудь зацепку, по которой можно было бы определить, куда же скрылось семейство Суэггеров. Но с первого раза дом ничего ему не выдал. Суэггеры исчезли. Дом оказался очень чистым и ухоженным; в нем было много книг, главным образом связанных с военной тематикой. Небольшой беспорядок, вернее, намек на беспорядок он увидел только в комнате девочки. Впрочем, в гостиной тоже было грязновато, но можно было сразу понять, что это дело одного дня, а не наросло за долгое время. Он заметил, что кто-то просидел всю ночь на диване. В мусорном ведре под раковиной обнаружилась пустая бутылка из-под бурбона. В доме имелось лишь одно обычное охотничье ружье «Модель 70» калибра 0,308; более чем полезная вещь в этой части страны. Слегка переделанный 0,45-дюймовый кольт «коммандер». Ни одной винтовки с оптическим прицелом. Похоже, что Суэггер расстался со своей старой профессией. Еще в доме был кабинет, в котором явно много читали, но это было все. Соларатов искал расходные книги семейства или финансовые документы, надеясь, что сможет извлечь из них какую-то информацию, но снова ничего не нашел. Положение казалось безнадежным. Соларатов остановился, решая, что же делать дальше. После недолгого раздумья он вышел из дома, тщательно запер за собой дверь и подошел к мусорным бакам; они стояли возле дома на тачке, на которой их дважды в неделю вывозили к дороге. Первый оказался пустым, зато во втором обнаружился зеленый полиэтиленовый пакет, завязанный желтой пластмассовой ленточкой; его не вывезли и даже не отнесли к проезжей дороге. Вероятно, семейство, отъезжая, отменило контракт на вывоз мусора. Соларатов отнес мешок в сарай, разрезал его карманным ножом и очень внимательно просмотрел содержимое. Там нашлось не слишком много: старые баночки из-под йогурта, тщательно обгрызенные кости от бифштексов, отбивных и кур, использованные бумажные полотенца, консервные банки, очень липкие обертки от мороженого, кофейная гуща, какие-то осколки. И вдруг среди всего этого он заметил желтый комочек смятой бумаги – маленькую бумажку из тех, что наклеивают на вещи в аэропорту. С великой осторожностью развернув комок, Соларатов прочел надпись: «Салли М. „Америкэн“ 1435, 9.40 утра». Глава 40