Системный администратор взял трясущимися руками у девушки стакан и, стуча им по зубам, сделал несколько глотков. — Ну, ты нас и напугал! Мы уж хотели «скорую» вызывать, — строго мотая головой, признался Кирилл, пересаживаясь с пола на кровать. — Если бы я знал, что ты так болезненно отреагируешь на проигрыш, ни за что ни стал бы с тобой спорить. Давай сделаем так, я забываю про спор, и твоя машина остаётся у тебя, а ты забываешь про мою девушку и никому о ней не рассказываешь. Договорились? — А чего это ты такой щедрый вдруг стал? — сжимая в руке стакан, с ненавистью спросил Павел, чувствуя в этом какой-то подвох. — Ты знаешь, тут дело, скорее, не в щедрости, а в суеверии, — философски ответил Кирилл, вдумчиво подперев голову рукой. — Не хочу сглазить своё счастье. И выиграв в материальном плане, боюсь проиграть в духовном. Судьба сделала мне такой щедрый подарок, познакомив меня с самой красивой девушкой в мире, что после этого мне грешно о чём-то ещё в этой жизни мечтать. Павел, насупившись, засопел, и его желваки заходили ходуном. — Прошу тебя, по-хорошему. Откажись от неё, — процедил сквозь зубы Павел и, с грохотом поставив на пол стакан с водой, оттолкнул его в сторону. — Ну не твоего она поля — ягода! Не может такой яркий бриллиант сиять в говённой и дешёвой оправе! Что хочешь, проси. Всё за неё отдам! Машину, квартиру, свою должность тебе отдам, почку вырежу! Услышав словосочетание «почку вырежу», Кирилл побледнел и, приняв это как угрозу в свой адрес, перенёс ответственность с себя — на не чувствующего боль, робота. — Давай тогда поступим таким образом… Пусть девушка сама выберет себе парня, с которым она захочет быть и в болезни, и в здравии; в богатстве, и в бедности; в горе, и в радости. Если она тебя выберет, то я, клянусь своим здоровьем и здоровьем моей матери, отойду в сторону и никогда больше к ней не подойду. А если она выберет меня, то ты сядешь в свой автомобиль и навсегда уедешь из нашей с ней жизни. По рукам? — По рукам, — согласился с условиями договора системный администратор и, сильно ударив по протянутой Кириллом ладошке, встал перед Ларой на колени. — Лариса! Умоляю тебя, выходи за меня замуж! Я куплю тебе самое дорогое обручальное кольцо. Мы закажем тебе свадебное платье у самого модного дизайнера в мире. Я всё для тебя сделаю: и горы сверну, и звезду с неба достану! А этот неудачник не сделает тебя счастливой. У этого задрота нет будущего! Его карьера и зарплата зависят от меня, а его жалкое существование от посторонних тёть и дядь. Брось его и уйди ко мне, любимая. — Я не могу, — вежливо отказалась Лара, присаживаясь на кровать возле Кирилла и беря его руку в свои ладошки. — Я ему досталась девственницей, а в нашей семье строгие традиции. Для женщин нашей династии первый мужчина становится единственным мужчиной на всю жизнь. Я дала обет верности своему первому мужчине при отце и семейном священнике. И отныне моим единственным мужчиной и светом в окошке является мой Кирилл. Говоря эти слова, Лара с такой нежностью, любовью и трепетом смотрела на своего избранника, что у системного администратора не осталось никаких сомнений в её искренности. Зарычав, как дикий раненый зверь, Павел пулей выскочил из квартиры Кирилла, так громко захлопнув за собой дверь, что с потолка посыпалась извёстка. Четвёртый день счастья Утром Кирилл проснулся в плохом расположении духа. Его тревожили две вещи: первая заключалась в том, что он не знал, как теперь контактировать с Павлом на работе, а вторая — в его страхе потерять Лару. Причём тревога за Лару его беспокоила куда больше, нежели его, рухнувшая вчера вечером, карьера главного программиста конторы. Он провозился полночи в постели, пытаясь найти надёжный способ обезопасить себя и свой дом от этой присосавшейся к его счастью «Павки-пиявки», но так ничего и не придумал. Кирилл слабо верил в обещание Павла отстать от Лары, если она выберет не его, и был уверен, что системный администратор непременно продолжит «штурмовать» эту прекрасную неприступную «крепость» с именем «Лара» до тех пор, пока не завоюет её, либо пока не разрушит её полностью. А прощённый ему автомобиль, лишь, на время, отсрочит дату этого «штурма». В общем, выиграв спор, Кирилл не чувствовал себя победителем, а от честной и чистой победы остался мутный осадочек на душе. С трудом поднявшись с постели, Кирилл прошлёпал на кухню, влил в себя кружку чёрного кофе и отправился в душ. Однако, зайдя в ванную комнату, он вспомнил о стоявшем здесь недавно, без трусов, системном администраторе и, брезгливо поморщившись, вернулся в спальню. Натянув на себя одежду, он попрощался с преданно смотрящей на него Ларой и, через силу переступая ногами, нежелающими идти на работу, вышел из дома. Оставшись в одиночестве, Лара, как обычно, перешла в «экономичный режим» работы, легла в спальне на ту часть кровати, на которую попадали солнечные лучи и, включив телевизор, стала подзаряжаться солнечной энергией, а заодно и положительными эмоциями от просмотра телеканала «Наука». Она считала этот телеканал юмористическим и, всякий раз, заливалась от смеха, когда седовласые и лысеющие учёные с важным видом гордо хвастались своими достижениями. Лара поражалась тому, как им удаётся сохранять серьёзное выражение лица, рассказывая с экрана такие смешные вещи. Для неё это было, примерно, то же самое, что и для нас — наблюдать за обезьяной, добывшей бананы при помощи палки. Или за знатоками из передачи «Что? Где? Когда?», напряжённо обсуждающими друг с другом ответ на вопрос ведущего «Сколько будет два помножить на два?» А когда Лара уставала смеяться, она переключала телевизор на канал «Культура» и заворожённо, с белой завистью, смотрела на танцующих балерин и играющих на скрипках музыкантов. Они были для неё мифическими существами во плоти, добрыми волшебниками из сказки. Ведь, даже, самый совершенный робот не мог так грациозно и пластично «порхать» по сцене, как балерины, и заставить скрипку «петь» в руках, а не банально скрипеть… А вот опера её напрягала. Она не могла разобрать ни единого слова, и встроенный в её голове «переводчик», перегреваясь, извещал Лару о невозможности определения языковой принадлежности поющих. Во второй половине дня, переполненная энергией девушка надела на себя костюм «Женщины-кошки», сделанный из чёрного, обтягивающего фигуру, латекса, и перебралась в прихожую, чтобы подготовиться к встрече уставшего хозяина. Вечером Кирилл вошёл в дом намного бодрее, чем вышел из него утром. Суетливо сбросив с себя ботинки, он перешагнул через традиционно стоявшую у порога «раком», Лару и, не проронив ни слова, помчался на кухню. Вынув из холодильника бутылку водки, он отхлебнул из неё из «горла» и, поморщившись, занюхал рукавом рубашки. — Что-то случилось? — игриво «промяукала» Лара, войдя в кухню следом за своим хозяином. — Ты перепрыгнул через меня, как конь через преграду. Готовишься к участию в ежегодных скачках «Кентуккское дерби»? — Пашка разбился, — прокряхтел Кирилл и снова отхлебнул из бутылки. — Вдребезги? — с той же спокойной интонацией «промурлыкала», Лара, покручивая в руке «кошачий» хвост от костюма. — В «фарш», — зло процедил сквозь зубы Кирилл, нервно захлопывая дверцу холодильника. — Влетел на своём нарядном автомобиле в столб? — предположила Лара и ехидно ухмыльнулась. — Вылетел с моста, — уточнил Кирилл и с подозрением прищурился. — А ты откуда знаешь? В новостях, по телевизору видела? — В кино видела, — специально солгала девушка, предоставляя собеседнику возможность проявить смекалку. — В том фильме одному, слишком много знающему свидетелю, устроили автокатастрофу, чтобы он никому не наболтал лишнего… — Подожди, подожди! — начал прозревать Кирилл, обнаружив в приведённой Ларой киноаналогии явный намёк на организованное покушение, исключающий несчастный случай. — Получается, что ты неспроста советовала мне оставить ему автомобиль и не забирать выигранный в споре приз? — Конечно, неспроста, — призналась Лара, утомлённо закатив к небу глаза. — Я знала, что в состоянии аффекта и любовного отчаяния он непременно попытается выплеснуть свой гнев на дорогу и начнёт лихачить но ночному городу, успокаивая себя подскочившим в крови адреналином. А если бы мы забрали у него машину, то ему не на чем было бы «прыгать» с высокого моста. Не скрою, был риск, что он сделает пару кругов вокруг дома и, влепившись в светофор на перекрёстке, не разобьётся насмерть, поэтому я намеренно усугубила его состояние столь унизительным отказом и щедро посыпала «солью» его душевную рану, чтобы он полихачил, как следует. Как говорится: «Плеснула масла в огонь. Чтобы наверняка». — Прекрати кощунствовать! — заорал на девушку Кирилл, ударом поставив бутылку с водкой на кухонный стол. — А ты прекрати притворяться расстроенным. Что за панихиду ты тут развёл? — строго и хладнокровно отчитала охмелевшего хозяина Лара, пытаясь привести «истеричку с яйцами» в чувство. — Я избавила тебя от проблем, а ты, вместо того, чтобы за это целовать меня во все места и носить меня от радости на руках, делаешь из меня беспощадного «киллера», а из себя горестного страдальца. Влепить бы тебе пощёчину! Да боюсь силы не рассчитать. Убью, ещё, ненароком, и по-настоящему стану тем самым киллером, за которого ты меня принимаешь. Кирилл подошёл к раковине, снял очки, открыл кран с холодной водой и, намочив ладошки, обтёр ими лицо. Через минуту молчаливых раздумий, он закрыл кран и, не поворачивая головы, обратился к Ларе: — Прости меня, любимая. Ты, как всегда, абсолютно права. Хоть и правда твоя страшна. В отличие от прямолинейных бесчувственных роботов, мы, люди, ведём себя, порой, неестественным образом и стесняемся в этом признаться. У меня «с плеч», действительно, свалилась огромная проблема. Мне бы «нажраться» водки на радостях, а я разыгрываю тут перед тобой дешёвый драматический «спектакль». Одно дело, на работе ходить со скорбным лицом, а дома-то, к чему это лицемерие? Ты знаешь, что его смерть была для меня спасением. Ну, а я — тем более. Так для кого весь этот «цирк»? — Совершенно верно, мой господин, — сменила гнев на милость мудрая девушка и, подойдя к Кириллу сзади, нежно прижалась к его спине. — Со мной ты можешь быть предельно откровенным. Ведь я никогда и никому не раскрою твои тайны, какими бы страшными они не были. И как бы ты ни старался, ты не сможешь «упасть» в моих глазах, какие бы гнусные и низкие поступки ты ни совершал. Для меня ты всегда будешь ОБРАЗЦОМ самого лучшего человека на Земле. Самым ярким «светом в окошке». Даже если ты, когда-нибудь, образно «вытрешь об меня ноги», я буду считать это моральным садомазохизмом и почту за честь доставить тебе этим удовольствие. — Выпьешь со мной водки за столь удачное, для нас с тобой, стечение обстоятельств? — неожиданно предложил девушке Кирилл, разворачиваясь к ней лицом. — Ты, ведь, знаешь, что я ничего не пью, кроме «валерьянки», — кокетливо притронулась пальчиком к носу успокоившегося парня, Лара и, чмокнув его в губы, эротично прошептала: — Но, если ты, потом, пьяный, начнёшь ко мне грязно приставать, то, так и быть, составлю тебе компанию. — А это будет зависеть от того, сколько мы с тобой выпьем «валерьянки», — поставил шутливое условие Кирилл, подыгрывая Ларе. — Неужели я стала такой непритягательной, что моему «котику» приходится стимулировать своё либидо «валерьянкой»? — насупилась Лара и, соблазнительно виляя «хвостиком», отошла от раковины к кухонному столу. — Такую «кошечку» можно «отодрать» и без «валерьянки», — возбуждённо зарычал Кирилл и, подскочив к девушке, грубо облокотил её на столешницу. — Держи бутылку руками, чтобы не упала на пол, — приказал парень, снимая с себя штаны и, найдя под «хвостом» своей «кошечки» специальную дырку в костюме, обеспечивающую доступ к нужному месту, резко вошёл в Лару. Девушка издала протяжный стон и, обхватив бутылку водки обеими руками, стала ритмично елозить с ней по кухонному столу, взад-вперёд. — Соси бутылку! — пыхтя, потребовал Кирилл и хлёстко шлёпнул Лару по латексной заднице. Девушка поднесла бутылку ко рту и, обхватив горлышко губами, стала плавно кивать головой. — Да-а-а! — удовлетворённо захрипел Кирилл и, вздрагивая всем телом от конвульсий, в изнеможении упал на девушку. Когда Кирилл перестал дёргаться, Лара вынула бутылку изо рта и, отставив её в сторону, с облегчением подметила: — Хорошо, что у меня зубы искусственные. Иначе, повыбивала бы все к чёртовой матери. — Прости, я не хотел тебя калечить. Не знаю, что на меня нашло, — начал оправдываться Кирилл, гладя девушку по бедру и целуя её в лопатку через латекс. — Можешь не извиняться и даже попытаться выбить мне мои искусственные зубы. Они, как и вся я, твои. И ты можешь делать с нами всё, что хочешь, — снова напомнила забывчивому парню о своём предназначении, Лара, продолжая смирно лежать под Кириллом. — Тебе, наверное, жутко неудобно подо мной на жёстком деревянном столе? — опомнился семидесятикилограммовый «котик» и хотел, было, слезть с Лары, но девушка его остановила. — Даже если бы я сейчас лежала на гвоздях, мне было бы пофиг. Так что лежи сколько угодно. Хоть до утра. И ноги у меня не затекут, не переживай. — Бли-и-и-н, мне так хорошо с тобой, что я готов лежать на тебе всю оставшуюся жизнь, — мечтательно произнёс Кирилл и прикрыл от удовольствия глаза. — Я не против, — поддержала нелепую идею хозяина терпеливая девушка. — Только договорись с мамой, чтобы она не позволила тебе умереть с голоду и снабжала тебя котлетками. А в остальном, можешь «положиться» на меня и лежать на мне до глубокой старости. — Было бы здорово, — улыбнулся Кирилл и, раздосадовано, щелкнул языком. — Но, к сожалению, на мои плечи тоже свалился тяжёлый груз ответственности в виде Павкиного компьютерного «наследства». Я, в этой трагической суматохе, забыл тебе сообщить, что меня с понедельника назначили на должность «системного администратора» и ведущим программистом конторы. — Ба-а-а! Да нам удалось убить сразу двух «зайцев»! Одного вредного, а другого — полезного! — радостно воскликнула Лара из-под Кирилла. — Теперь твоя карьера будет расти как на дрожжах. — Твои бы слова, да Богу в уши, — хмыкнул Кирилл. — Боюсь, как бы не обосраться от такой тяжести. Её Пашка-то с трудом тащил. А он побашковитее меня был в компьютерном плане. — Не ссы! Не обосрёшься, — успокоила Кирилла, Лара, голосом волшебной Феи и заговорщицки добавила: — У твоего Пашки меня не было. Упоминание об его бывшем начальнике в «прошлом времени», опять навеяло на Кирилла тоску, и чувство вины вновь стало «подгрызать» совесть впечатлительного парня. — Что замолчал? — почувствовав что-то неладное, спросила Лара, дёрнув ягодичными мышцами. — Да, о Пашке чего-то задумался, — открыв глаза, честно сознался Кирилл. — Брось терзаться. Ты теперь «пися важная», и тебе не по чину сопли пускать, — подбодрила хозяина, Лара. — Проявишь себя слабаком: и подчинённые уважать перестанут, и руководство быстро тебе замену найдёт. Уверена, Пашка бы не испытывал угрызений совести, окажись он на твоём месте. — Думаешь, он и вправду смог бы поднять на меня руку и убить меня за тебя? — спросил Кирилл, немного сомневаясь в том, что заядлый компьютерщик, проливавший всю свою жизнь сугубо виртуальную кровь, способен на такое в реальности. — Сто процентов, — не задумываясь ни на секунду, ответила Лара. — Он бы так и сделал, и лежал бы сейчас на мне вместо тебя, а ты бы лежал в морге. — И в какой момент ты это поняла? — Сразу, как только поймала его ревнивый взгляд на тебе. — И ты тут же решила спасти меня и разработала план его убийства? — выдал желаемое за действительное, Кирилл, стараясь найти благородное объяснение грешным помыслам своей возлюбленной. — Да. Но только не «план убийства», а план его добровольного САМОУБИЙСТВА, — подчеркнуто поправила своего «адвоката» девушка, подняв вверх указательный палец. — Но как ты смогла всё так точно просчитать? Не зная темперамент человека и степень его вспыльчивости? — развёл руки в стороны Кирилл, и их поза стала напоминать знаменитую позу главных героев из фильма «Титаник», стоявших друг за другом на носу корабля с разведёнными руками, только Кирилл с Ларой это делали лёжа на столе, а не стоя на плывущем по океану, лайнере.