— Когда оклемаюсь, — бубнит в ответ. — Врач тут я, так что не лечи, — говорю хмуро. Молчит. — Дмитрий! — повышает голос Брагин, но он как будто язык проглотил. — Ты осознаёшь, на сколько усложняешь? — Да, — отвечает тихо. — А говорил — не любишь, — не удерживаюсь от язвительного комментария. — Ни разу не соврал тебе. Ни разу, — отвечает упрямо, уставившись в одну точку. — Не двигайся… — бормочу едва слышно, затаив дыхание и проступая к делу. От Брагина мы выехали минут через сорок. Заехали в рыболовный магазин и купили путёвку в ту же базу отдыха, на которую послезавтра должен был отправиться папа. Третьяков не издал ни звука, вопросы не задавал, но и от помощи не отказывался, удрать не пытался и только хмурился, стараясь не вырубиться в машине. Наивный. Помимо прочего, я вколола ему снотворного. До места доберётся, до кровати тоже, но не встанет ближайшие часов десять, а если брать в расчёт его общее состояние, глядишь, проваляется сутки в счастливом неведении. База как нельзя лучше подходила для избитого беглеца. Расположенная в живописном месте, на берегу реки, в дали от людей и суеты. В главном здании — кафе и администрация, поодаль — отдельные бунгало. Обстановка спартанская, удобства на улице, но у каждого домика свой выход к реке, так что вероятность столкнуться с соседями сводилась к нулю, при условии, что ему не придёт охота искупаться или рыбу половить. Брагин оформился на стойке, вернулся к машине и довёз Третьякова прямо к порогу. Помог перебраться до постели, полоснул гневным взглядом и бахнул на стол два термоса и пакет провизии. — Отдыхай, — бросил язвительно и пошёл к выходу, а я окинула взглядом Диму и невольно поморщилась, испытывая такую острую жалость, что захотелось остаться и сидеть у его постели, меняя марлевые примочки. — Лекарства и схема приёма на столе, — сказала тихо, — постарайся не делать резких движений. Он кивнул и поднял взгляд, пытаясь сфокусироваться на моём подбородке. — Что с лицом? — спросил встревоженно, но вяло. — Неудачно упала, — слабо хмыкнула в ответ. — Ложись. — На антресоли, справа, белая коробка с красной изолентой, — пробормотал сквозь боль, пытаясь устроиться на кровати. — С прошедшим. — Что? — спросила ошалело. — Ты был на моём дне рождения?.. — Затеряться было легко, — слабо улыбнулся, опустив голову на подушку. — Кстати, я помолвлен с твоей племянницей, Иришкой. Извини. Я прыснула и улыбнулась. Малышке пять, но своего она не упустит. — Спи, — буркнула, пытаясь вернуть себе серьёзный вид. Развернулась и поторопилась выйти, пока желание задержаться не переросло в манию. — Немыслимо! — возмутился Брагин, едва я села в машину. — Дурень! Здоровый пустоголовый дурень! — Надо выяснить, действительно ли та девушка — жена Павленко, — ответила задумчиво. — И определиться уже, верим мы ему или нет. Блуждаем в трёх соснах, надо проверить хотя бы одну теорию от и до. — Согласен, — кивнул спокойно, как будто это не он минуту назад бухтел, как старый дед. — Лично мне нравится вариант, что убийца Никитина — муж той самой девушки. Банальная ревность. Выследил её, дождался его, трусливо выстрелил в спину, просто перепутав со спины. Когда понял, что облажался, вывез тело. — Зачем? — слабо поморщилась, пытаясь разогнать мыслительный процесс. — Устроить проблемы Третьякову — тоже неплохой вариант. — Придумал наказание поинтереснее, — пожал плечами Брагин. — К тому же, прибыльное. Да и похитить свою же жену куда как проще — достаточно просто запереть дома. Заработает на его глупости сколько сможет, а уж после в расход. Компенсация за неудобства. — Это при условии, что девушка жива… — Или так, — вздохнул криминалист. — Но убивать свою же жену опасно. Проще запугать или запудрить мозги, пообещав, что отпустит на все четыре стороны после того, как её любовник выбьет ей свободу. Что случится в случае непослушания он продемонстрировал наглядно. — Удобная версия, многое вписывается, кроме всяких мелочей. Например, как она прошла в квартиру? Дима сказал, что был ту ночь у девушки, значит, виделись они на другой квартире. — А ещё он говорил, что волосы на коврике её, значит, она и у него бывала, вполне возможно, у неё были ключи. Но надо проверить замок. — Ну не сама же она его взломала, даже если следы найдутся? Может, Никитин решил не стучать? — А у него откуда подобный навык? — Он детдомовский, как говорила его невеста, жизнь могла быть не сладкой… — Домыслы, — поморщился Брагин. — Предлагаю сначала проверить, а после — строить версии. Оставим пока замок в покое и вернёмся к тому, почему она была у него, а он — на квартире, которую наверняка сам же и снял для тайных встреч. — И при этом он уверял, что расстался с ней, когда сообразил, что влез в дерьмо, то есть, уже после смерти Никитина. — Это он так сказал? — вцепился Брагин, как клещ. — Не буквально, но… — А как буквально? — не унимался криминалист, а я возмутилась: — Да какая разница, Глеб Борисович?! — Большая, не психуй, — ответил наставительно. — Чаще всего он повторял, что ни разу не соврал. А вот деталями не баловал, обходясь общими фразами, вокруг которых мы выстроили свои предположения. Лично мне он сказал, что порвал с ней, когда понял, во что ввязался. — Мне примерно так же, — буркнула в ответ. — Понять он мог и раньше. Например, увидев в раздевалке товарища и успев переброситься с ним парой фраз. Мог даже сделать это не лично, а, скажем, по телефону, чтобы девушке было обиднее и о возобновлени отношений она даже не помышляла. Я бы так поступил. — Это жестоко, — поморщилась в ответ, — но вероятно. Только девушки бывают разные. Кто-то льёт горючие, а кто-то стремится к любимому всеми правдами и неправдами. — И во втором случае её нахождение в квартире вполне оправданно, — кивнул Брагин. — Как и отсутсвие Третьякова, ко встрече не стремящегося. — У неё точно были ключи, — вздохнула, вспомнив набор, которыми открывала сама. — Те, что я стырила у Третьякова, были совсем новые, с острыми краями. Он личину поменял. — Лучше бы он ручки сменил… — буркнул Глеб Борисович недовольно. — Понятно, почему не вызвал никого, когда приехал. Море крови и не понятно даже кого убили, но одно ясно наверняка — девушка замешена, вряд ли он ключи налево-направо раздаёт. — А ещё ему могли оставить послание. Со схемой боёв, например. — Могли. Но заблаговременно расписать все победы и поражения довольно трудно. В его нынешнем состоянии выиграть проблематично, на восстановление нужно время. Сильно сомневаюсь, что ему его дадут, если в дела замешена жена Павленко. — Это если бой регулируется только с одной стороны… — протянула задумчиво. — Там как — пара соперников якобы формируется непосредственно перед боем, но что, если это далеко не так? Если обе стороны знают, выиграть нужно или проиграть. Одного держат за причинное место шантажом, второму могли отстегнуть денег, чтобы поддался. — Разумно, — покивал криминалист. — В таком случае действительно можно лишь единожды подкинуть схему боёв, снизив риск быть обнаруженными. — И я знаю, у кого можно спросить… но сильно сомневаюсь, что он ответит, — вздохнула, доставая телефон. — О, систер! — обрадовался Генка. — А я ток тебя вспомнил! Икала? — Ага, — брякнула, прикрыв глаза и потерев лоб рукой. — Дело есть. Ты где? — Да где я могу быть… — ответил ворчливо. — В зале, конечно. Перерыв час, потом снова здорово. У меня тоже разговор имеется, точнее, поделиться хочу. Подкатывай. — Я минут через двадцать только смогу… — прикинула время до Федерации бокса, а Генка отмахнулся беспечно: — Нормас, не горит. Короче, заходи сразу, не звони, мимо стойки, какая-то там по счёту дверь, с наклейкой с перчатками, не пропустишь. Я построила маршрут в навигаторе, с прискорбием отметив, что батарейка на телефоне садится, и пояснила: — Николай Мамонтов, думаю, точно знает, сразу ли расписывают все бои или схема другая. — Я так и понял, — улыбнулся снисходительно, — подожду тебя у входа, вряд ли моё присутствие придётся в кассу, а вот тебе, может, и расскажет. Если он вообще из города не уехал… — Не так-то это просто — взять и уехать, да ещё и не одному, а с девушкой, — помотала годовой отрицательно. — Денег у него явно в обрез, по Генке знаю, не просто так он в этих боях начал участвовать. А ещё, он выглядел скорее раздражённым и озабоченным, чем испуганным, когда выбегал из раздевалки. Как Третьяков сказал про Никитина — дёрганный. — Скоро узнаем, — пожал плечами флегматично и начал ускоряться, сосредоточившись на дороге, а я подобралась и вцепилась в ручку дверцы, когда он пошёл на обгон фуры по встречке, успев перестроиться в свой ряд в самый последний момент. — Знаете, Глеб Борисович, я лучше на такси обратно, — буркнула недовольно, когда он притормозил у входа. — Не будь ханжой, — фыркнул весело, а я поторопилась выйти, буркнув себе под нос: — Меня и без Вас грохнут… Нужную дверь нашла без труда, прошла в просторный зал с двумя рингами и вереницей подвешенных к потолку груш, и пошла на довольно громкий мат и невнятные причитания. — А, сестра придурка! — иронично поприветствовал меня главврач Федерации, склонившись над парнем, сидящим на мате. — Весьма своевременно! — Да я не специально, блин! — взвился Генка, переминающийся рядом с ноги на ногу. — Я думал он увернётся. — Нехер думать, если нечем! — прогнусавил сидящий на полу.