— Ага, — хмыкнул, залезая рукой под мою одежду, — мне тебя послали за грехи. — Паршивец, — засмеялась тихо и открыла глаза. — Как на счёт обещанного разговора по душам? — Ты врач, как выяснилось, и должна понимать, что обезболивающее так быстро не работает… Мне сильно досталось, Майя. — Страдалец, — фыркнула вяло, слегка запрокидывая голову, чтобы ему было удобнее покрывать мою шею поцелуями. — При всём моём невезении я чертовски везуч, — хмыкнул, плавно возвращаясь обратно к моему лицу. — Если я буду регулярно тебя облизывать, я точно диабет заработаю. — И это ты называешь везением? — Везение заключается в слове «регулярно», — замолкает ненадолго, увлёкшись процессом, а когда самое время начать раздеваться, делает шаг назад и кладёт руки себе на затылок, глупо ухмыляясь. — И это самое «регулярно» будет весьма проблематично осуществить, если я не разберусь со своими проблемами. Хочу свой диабет. Ничего так в жизни ещё не хотел. — Балабол. — Как деликатно, — скривился и убрал руки. Подошёл к кровати, уселся и похлопал рядом с собой, спросив: — Так что там Брагин нарыл? — Миленький коврик, — хмыкнула, садясь чуть поодаль. — Дай угадаю… серый такой, девяносто на сто тридцать, да? Между прочим, не дешёвый, было жалко. — Выкидывать? — уточнила ехидно. — Лишиться, — поправил хмуро. — И где? Я там всё излазил. И ещё толпа народу. — Через дорогу. — Любопытно… — задумался, уставившись в пол. — Может, расскажешь уже, как дело было на самом деле? — вздохнула устало. — Мне на работу к десяти, а хочется, знаешь ли, немного вздремнуть. — Ложись, — ответил тут же, — я никуда не денусь. Я завтра вообще не встану, тупо не смогу, так что, если всё-таки не вышвырнешь, дождусь тебя с работы. — Понятно, — ответила недовольно, — на счёт разговоров тоже брехня. — Ты же только что сказала… — Подушка всё ещё на кухне, — перебила невежливо. — Понял, — отозвался сухо и тяжело поднялся. Добрёл до двери, вышел, прикрыл её, а я стянула покрывало с постели, быстро переоделась в ночнушку и легла под одеяло. Нелогичность и непоследовательность собственных поступков раздражала и мешала уснуть. Я то сгораю от желания, растворяясь в его объятиях, то мечтаю о встрече, то злюсь и обижаюсь на неловко сказанное слово. Чувствую себя прыщавым подростком в период полового созревания, пытаюсь сорвать розовые очки, примотанные к глупой голове скотчем вкруговую, но только царапаю себя ногтями. И вроде выглядит искренним, по большому счёту я доверяю ему, верю, к себе тащу упорно, стремлюсь быть как можно ближе, но вместе с этим пытаюсь оттолкнуть и отстраниться, нутром чуя подвох. Идиотизм. Или просто я слишком давно ни с кем не встречалась и слишком остро отреагировала на его напористость. Слышу, как он беспрестанно хлопает дверцей холодильника, наверняка в попытке найти и приложить к ушибам что-нибудь похолоднее. Поднимаюсь и иду к шкафу за коробкой с медикаментами на все случаи жизни. И обезболивающее в ампулах есть, и шприцы, и противовоспалительное, и противоотёчное. Я вообще запаслива, когда речь о здоровье. Набираю лекарство в шприц и оставляю на тумбочке. Насыпаю пригоршню таблеток в руку и иду на кухню. Вижу его у открытого настежь окна, в одних трусах, с пакетом замороженных овощей на левой почке. Наливаю стакан воды и говорю тихо: — Так нельзя. Застудишь. — Похер, — отвечает тихо, сипло. — Так легче. — Выпей. — Яду? — хмыкает и разворачивается. — Что там? — Отрава, — слегка пожимаю плечами и разжимаю кулак. — В самый раз… Принимает стакан, ссыпает в рот таблетки с моей ладони, запивает и морщится. Беру его за руку и мягко тяну за собой. — М-м-м… жалость, — смакует каждое слово с усмешкой, — именно то, что мне нужно. Игнорирую и продолжаю тянуть. — Ложись на живот, — говорю, проходя с ним в спальню. — А говорила, обезболивающего нет, — кивает на заготовленный шприц на тумбочке. — Если я лягу, уже не встану. Коли так. Левая бровь рассечена, веко слегка припухло, завтра будет хуже. На той же скуле, с которой ещё не сошёл прошлый синяк, новая гематома, ссадина. Руки, грудь, всё сплошь сине-бордовое. — Ложись, Дим, — говорю строго и киваю на кровать. — Я предупредил, — вяло пожимает плечами и пристраивается на кровати. Руки сбиты, тоже неплохо было бы обработать, после боя он лишь смыл кровь в душевой клуба. — Полечу тебя немного, хорошо? — голос дрожит, руки дрожат, внутренности сводит смотреть на него. — Я весь твой, — слабо усмехается и замирает, — не скончаться бы, когда ты меня касаться будешь. — Если ты помрёшь, когда я буду тебя врачевать, это больно ударит по моему самолюбию… — бормочу, растирая руки. — Первое убийство — молодая женщина, — заговорил тихо, — ну, как женщина… девчонка ещё совсем, двадцать два. Пуля в голову. Жестоко, хладнокровно, выбросили, как мусор, прямо на обочину, неподалёку от того места, где и Руслана, но через дорогу. Личность установили быстро, я много общался с её семьёй, друзьями, сокурсниками. Родители уверяли, что она — примерный ребёнок. Учится хорошо, занятия не пропускает, это было легко проверить. Что такого могло случится? Что такого она сделала? Что увидела? Где? Начал копать, следил за её подругой, вышел на этот чёртов клуб. Судя по всему, она там подрабатывала. То ли на ринг с табличкой выходила, то ли ставки принимала, точно не выяснил. Официально — тренером по каким-то бабским групповым занятиям. Пару раз посидел в зале зрителем, но хотелось попасть на задворки, прощупать всю эту кухню изнутри. Подкараулил одного из бойцов, разузнал, — я успокоила ходящие ходуном руки и приспустила его боксеры, стараясь смотреть, но не видеть. — Разузнал… что там дальше-то… короче, направил меня прямиком к одному из владельцев клуба. Господин Павленко. Эдичек. Рожа паскудная, прописал мне кулаком в живот, потом только выдал номерок. Понравилось ему, как я пополам сложился… урод. Ты там скоро? У меня от ожидания глаз дёргается уже. — Да я всё… — пробормотала, возвращая его трусы на законное место. — Правда что ли? — удивился, перекатываясь на спину, а я потрясла пустым шприцем. «И довольно давно…». — Что там дальше? — Что дальше… — поморщился, а я подняла с пола коробку и стала копаться, выискивая антисептик и мазь. — Прихожу в раздевалку эту, ко времени. Надо было раньше, но я старался особо не отсвечивать, мало ли кто… пожалел, конечно, потом уже. Встретил Руслана, мы с ним в школьные годы ещё в одну секцию ходили, смешанные единоборства. Потом он дальше в спорт, а мне скучно, хочется и мозгами пораскинуть время от времени… в общем, я успел под самое объявление, выпало с ним драться. Он как меня увидел, обрадовался сильнее, чем матери родной. До зарезу, говорит, надо выиграть, буду в долгу и всё прочее. Обрадовался, как мудак, такая фортуна, выложит мне всё, надо всего лишь рожу под удар подставить. Адрес успел ему сказать, телефон бы не запомнил, вышли, поплясали, вырубил меня удушающим, как я того сегодня… Не помню даже, как вынесли, очухался на улице, за территорией. Просто вышвырнули и дело с концом… и обратно уже не впустили, типа, продул — двигай нахрен. Но я и тогда не слишком-то расстроился, Руслан нормальный парень, во всяком случае был когда-то, объявится. Объявился, твою мать… лучше бы нет. — Хочешь сказать, что он всё-таки приехал к тебе, каким-то макаром вошёл в квартиру, и некто третий убил его, пока тебя не было, да ещё и умудрился успеть вынести тело? — спросила со вздохом. — Зубы ныть начинают от одного рассказа, — скривился Третьяков, — но всё до тупого просто. Меня не было дома той ночью. — И… — я запнулась, по одному его взгляду понимая, что услышу в ответ, но всё равно договорила: — И где ты был? — У девушки, — процедил невнятно. — У какой-то там или… — У своей девушки я был, — ответил уже членораздельно, — но мы разошлись, Май. Как только я понял, во что влип, а особым умом обладать не надо, чтобы это понять, сразу же порвал с ней. — Благородно, — улыбнулась скупо и приложила марлю с мазью к его костяшкам, поверх натягивая трубчатый бинт. — Паршиво прозвучит, но к ней я никогда не испытывал ничего подобного. — Зачем тогда встречаться? — хмыкнула невесело. — А зачем ты потащилась на свидание с тем идиотом? — спросил с вызовом. — С коллегой со своим. От чувства одиночества, чтобы заполнить пустоту, чтобы рядом был хоть кто-то. Думал, что влюблён, но я вообще не знал, что это такое, как оказалось. — Давай спать, — выдавила из себя очередную натянутую улыбку и поднялась, собирая лекарства обратно в коробку. — Май, я не врал тебе. Ни на счёт происходящего, ни на счёт своих чувств. — Блондинка? — спросила ненавязчиво. — А есть разница? — поморщился, приподнимаясь на локтях и наблюдая за мной. — На коврике нашли несколько длинных светлых волосков, — ответила беспечно. — Думаю, есть ли резон с ними возиться. — Резона нет, — ответил глухо и упал на кровать, расслабившись. Спать я так и не легла. Приняла душ, выпила кофе, посидела истуканом, постояла над постелью, разглядывая его умиротворённое лицо, приготовила лекарства на сутки и расписала схему приёма, оставив всё на кухонном столе, оделась мышкой, стараясь не производить ни звука, и приехала на работу к восьми, без удивления обнаружив знакомую жёлтую «Хонду» на парковке у входа. Коллеги сонно поздоровались, а я хмыкнула: — Раз следующая смена почти в полном составе…