Экзаменаторам они понравились. Внезапно ему стало невыносимо смотреть на них. В висках загудела легкая головная боль. Я собиралась тебе рассказать, дебил. Он покачал головой. По крайней мере, с этим он справился. Завтра он разберется, что делать дальше. Он еще мог пролезть на шоу, если бы верно разыграл карты, зашел бы через Тома или Эднана. На самом деле, в F+ было сообщение от Тома: что-то о походе в бар на Джордж-стрит с шикарными девчонками из Бедлама. Возможно, напиться было бы не так уж и плохо. Он сказал себе, что чувство пустоты внутри вызвано голодом, вылез из постели и босиком побрел на кухню по тихому пыльному коридору: Мэтт и Тамара, его соседи по квартире, работали допоздна. При свете открытого холодильника он заметил в мышеловке дохлую мышь. Подавил отвращение и вытащил из-под раковины резиновые перчатки. Мерзкая тварь давала не менее пяти тысяч очков опыта в «Хозяйственных войнах» квартиры плюс бонус «Гадость». Он вытащил трупик из ловушки и оглядел его. Половина спины была выбрита, а на розовой коже красовалась татуировка в виде решетки роутера. Джагги-сети очень сильно не хватало пропускной способности. Деревья в «Медоуз» то и дело обрызгивали антенной краской, желтой и красной, будто бы они горели. В ясный день – не то чтобы в Эдинбурге часто выдавались ясные дни – в небе виднелись дроны, охотящиеся за пиратскими дирижаблями. Последним изобретением были мыши-маршрутизаторы и голуби. Говорили, что их выращивают на партизанских фермах в подземном лабиринте под Старым городом. Кев недоумевал, как так вышло, что Райя была в «Дварфкрафте», и ощутил укол вины. Он выбросил мертвую мышь в мусорное ведро. Она исчезла с легким стуком, и «Хозяйственные войны» наградили его звоном монет. Монеты звенели, казалось, прямо в черепе, и Кев съежился. Иди развлекайся со своей лавровой подружкой. Он посмотрел на недоеденный малиновый биойогурт «Онкен» и решил, что все-таки не голоден. Он стиснул зубы. Он собирался выбраться из дома и хорошо провести время, несмотря ни на что. Он вернулся в свою комнату, надел свой любимый шарф с элефантомасом, который сам связал, чуть гуще, чем обычно, накрасил глаза, набросил пальто, надел ботинки и вышел в ветреный вечерний сумрак. Кев прошел через древнюю заостренную деревянную арку и пошел по «Медоуз». От запаха мертвых листьев и от холодного воздуха в голове прояснилось. Конечно, упадок сил был вызван просто длительной дофаминовой зависимостью. Нейроны в коре головного мозга, которые активировались в симуляции «Дварфкрафта», просто хотели новых впечатлений. Он прикинул, как пройдет предстоящий вечер, отказываясь спрашивать об этом у F+. Шумные бары, танцы и коктейли, которые он не мог себе позволить, крики и F+ сообщения обо всем, о чем вообще говорят в Бедламе. Он вздохнул, остановился на мгновение и посмотрел на небо. Справа высился Трон Артура, похожий на лежащего льва. Впереди зубчатые крыши города прятались за чудовищным силуэтом Эпплтон-Тауэр, выстроенной в семидесятых. Внезапно все это показалось ему чужим. Как там сказала Райя? Это все равно не то место, которое я помню? Обратного пути нет. Вот черт. Ненависть к себе обрушилась на него, похожая на липкую мертвую мышь. Он почувствовал привкус желчи во рту, уперся руками в колени и минуту пытался отдышаться. Затем он встал и попытался войти на сервер «Дварфкрафт», прямо тут. Щелкнул пальцами, снова открывая приложение. Он пошлет ей сообщение, все будет хорошо, он извинится, скажет, что ничего такого не имел в виду. Перед глазами возникло поле входа в систему, состоящее из мифрила, гномьих рун и камня. Он набрал пароль, но услышал только слабый металлический звук гонга, предвещавший неприятности. Нажал на «Не помню пароль» и тут же получил сообщение, что его учетная запись удалена. Королева гномов. Все верно. Human.io зазвонил, увидев что-то. В сотне метров справа, на мокрой траве, лежало нечто, напоминающее обрушившуюся палатку. Оно грустно дрожало на ветру. F+ проанализировал контур и сбросил несколько обновлений статуса: это был пиратский сервер, который дроны Совета сбили чуть раньше. Выглядел он удручающе, как использованный презерватив. Вокруг него стояли люди. В желтых бликах уличных фонарей они казались довольно жуткими: странные маски, напечатанные на 3D-принтере (разумеется, процедурно сгенерированные не позднее этого утра), невзрачная мешковатая черная одежда. Джагги собирали свое оборудование. «5 биткойнов за видео о них», – сообщил Human.io. Этого хватит на вечер на Джордж-стрит. А может быть, даже на ужин с Лавинией. От этой мысли мгновенно вернулась тошнота. Нет уж. Не надо. Не так. Затем он вдруг ощутил вдохновение, будто молния гномов ударила в красный камень, и двинулся к джагги. Он ощущал свинцовую тяжесть в животе. У них над головами не было тегов. F+ не реагировало на приближение к ним. Джагги могли с тем же успехом оказаться призраками или тенями. Их наряды ничуть не напоминали стилизованные стерильные варианты, которые Лавиния придумала для шоу. Они были настоящие. Один напялил халат и маску с длинным клювом, напомнившую о средневековых чумных врачах. У другого было яростное зеленое лицо Халка. Третий закрыл лицо пустым овалом без видимых прорезей для глаз. На ходу они странно шаркали, чтобы обмануть распознаватели походки. – Извините, – сказал он. Замерзшие губы двигались с трудом. – Чего надо? – Голос у того, что с клювом, оказался женским. – Я… ищу одного из вас. Джугаадера. Женщину по имени Райя. Она финка. – Отвали, пацан, – сказал Халк. – Толку от твоих кадров никакого. Завтра у нас будут другие лица. Он – или она – повернулся к черному дирижаблю сервера, похожему на выброшенного на берег кита. – Нет, подождите. Все не так, помогите мне. – Кев сделал глубокий вдох и задержал дыхание. – Я покажу, смотрите. Он запрокинул голову, осторожно нажал на глаза пальцами и снял линзы. Они оторвались от глаз со слабым хлопком и острой болью. Мир затуманился от слез. Он попытался жестом повысить резкость и почти запаниковал, когда ничего не произошло. Линзы лежали на ладони осколками крошечного хрустального яйца. – Пожалуйста, – сказал он, протягивая их, – она должна быть в вашей сети. Она играет в «Дварфкрафт». Мне нужно найти ее. – Зачем? – спросил джагги с пустым лицом. Его хриплое рычание, видимо, генерировалось голосовым ящиком. Кев сглотнул. – Это личное. – Зачем? – Ладно. Я обидел ее. Хочу извиниться. Трое джагги молча изучали его. Пальцы у них дергались в ритме печати. У него зачесалась шея. Они как-то общались беззвучно. Наконец чумная женщина заговорила: – «Джугаад Джайю». Это паб. Она бывает там каждую среду вечером. Они одновременно отвернулись и ушли в темноту, оставив его моргать от жжения в глазах. «Джугаад Джайю» находился недалеко от университетского спортивного центра в Плезансе, в квартале джагги, поросшем беспроводными антеннами, будто колючим железным плющом. Стены покрывала протоклеточная краска, сообщающая о количестве углекислого газа, которое вырабатывал каждый дом. Окна были заколочены. Когда он открыл дверь, звякнул колокольчик. Пахло индийской едой и пролитым пивом, подошвы прилипали к полу. Люди небольшими группками сидели за узкими столами: джагги в простой темной одежде, в футболках с замысловатыми рисунками, почти все – мужчины и женщины – с бритыми головами. Из-за стойки на него смотрел индиец. Рука его лежала на латунной ручке пивного крана с надписью «Слюна кракена». Позади Кева раздалось жужжание. – Сунил, не смотри на него так, он со мной. Это была Райя. Она сидела в инвалидной коляске, щетинящейся старой электроникой. У Райи были короткие рыжие волосы и пирсинг в верхней губе, в остальном она очень походила на свой гномий аватар – такие же красные щеки и чистая бледная кожа. Правая рука заканчивалась протезом, покрытым светлым деревом, наверное березой, с замысловатым кельтским узором. Впрочем, под деревом пряталась стандартная модель «Сименса». Ног не было ниже колен. Сердце Кева обрушилось куда-то в живот, тяжелое, как пушечное ядро. Когда она прищурилась, вокруг глаз показались морщины: она была как минимум не моложе матери Кева. – Говорят, ты меня искал. Не боишься джагги? Не показывай им страх, а не то они съедят тебя заживо. Давай, садись. Он прошел за ней к узкому столику в углу. Угрюмый Сунил принес ему пинту бледного эля, от которого сильно пахло хмелем. – Итак, – сказала Райя, – и что ты здесь делаешь? Разве это не испортит твои оценки в F+, или как там детишки развлекаются в наши дни? Кев посмотрел на свой стакан, мечтая нырнуть в него и исчезнуть, как русалка-алкоголичка. – Я хотел извиниться, – сказал он. – Я должен был поговорить с тобой раньше, а не вываливать все вот так. Помочь тебе закончить собор или найти кого-то другого. Райя посмотрела на него. Глаза у нее были такие же, как у ее аватара, цвета гномской зимней зелени. – Возможно, это я должна извиняться, – медленно сказала она, – я вышла из себя. Ты можешь делать со своей жизнью все что хочешь, и не мое дело тебя отговаривать. Просто… то, что ты рассказал мне о своих друзьях… как это может быть реальнее того, что мы делали? – Она подняла здоровую руку и отхлебнула пива. – Не отвечай, позволь мне объяснить. Я же рассказывала, что была в Лондоне в четырнадцатом? Она постучала по столу протезом примерно с таким звуком, с каким они на школьных уроках музыки стучали палочками. – Там-то я и осталась без руки. Я была в метро, на линии Пикадилли, когда все системы сошли с ума. Я помню звук, как будто раздавили пивную банку. За много лет я сменила несколько штук. Они становятся лучше, но они все ужасно дорогие и не такие уж хорошие, честно говоря. Они пытаются понять, что им сообщают обрывки нервов, а потом выбирают из библиотеки движений самое похожее. Идея хорошая, только вот все люди разные. Он кажется чужим. А с учетом фантомных болей иногда немного сходишь с ума. Как будто к твоему телу прикрепили что-то совсем чуждое. Конечно, мозг пластичен и к этому можно привыкнуть. Он помогает, можно что-то взять или передвинуть, но это не рука. И с ним уж точно нельзя играть на пианино. Ноги в каком-то смысле еще хуже. Конечно, можно было бы сделать протезы, как у Писториуса, и бегать, но я не хочу бегать. Я хочу подняться по лестнице или потанцевать. Я не одна такая, особенно после четырнадцатого года. Мы склонялись к мысли, что проблемы скорее с программным обеспечением, что можно настроить алгоритмы индивидуально, использовать глубокое обучение. Или попробовать другую парадигму, научить их двигаться самостоятельно, а потом выяснять, чего же вы хотите, а не просто читать ваши сигналы. Обратиться к повсеместным вычислениям и понять контекст. И все это было бы выполнимо, если бы не локдаун. Райя коснулась протеза левой рукой, провела пальцем по резьбе. – Это рука, но не моя. Я не могу ее перепрограммировать, если мне не позволит «Сименс». Сраная доверенная загрузка. Я нашла отличные алгоритмы управления, но не могу их запустить. Большая часть оборудования, которое мы можем найти, древнее. Мне нужно что-то вроде облака, которое управляет твоими линзами. Высокопроизводительные вычисления. Нужен суперкомпьютер. И в мире осталось только одно место, где я могу сделать что-то подобное. В голове у Кева все вставало на свои места со скоростью снарядов, выпущенных из тяжелой баллисты. – Собор, – выдохнул он. – Вот именно. Это не просто гномская локация для развлечения. Это… важно. Холодные мурашки щекотали спину Кева. – Господи, почему ты мне не сказала? Ему казалось, что он только что проснулся, протирает глаза и спускается по лестнице, чтобы вместе с Джейми творить и веселиться. – Как ты помнишь, я собиралась. – Райя поджала губы. – Честно говоря, сначала я тебе не доверяла. Ты же один из них. Мало ли что ты мог сделать, если бы узнал, что я этим занята не просто из тщеславия. – Издеваешься? Мы строим крепость дварфов, чтобы управлять твоей рукой? В желудке защекотало. Ему хотелось смеяться или прыгать. F+ звякнуло, и он выключил его движением запястья. Разум выплевывал идеи одну за другой, как разогнанная логическая башня. Его дипломный проект был целиком посвящен вычислениям и дизайну, размытию грани между машиной, жизнью и человеком. Демонстрации невероятной, монументальной глупости локдауна. Последствия его были невероятны по масштабам. Господи, каким он был идиотом. – Ты не права, – сказал он, – это вовсе не пирамиды, это лучше. Но разве они собираются его снести, когда он начнет работать? А как насчет тактовой частоты? – Тактовая частота не проблема. Я нашла пару довольно забавных дыр в физическом движке. Представь, что будет, если поставить два телепорта друг на друга и кинуть в один из них наковальню. Ввод и вывод данных немного сложнее, но есть способы, с API создания персонажей. Ну а чтобы не дать его отключить… мне нужен был ты. – Я? – Я наняла тебя не потому, что ты красавчик, Кев. – Она сложила руки на коленях и посмотрела вниз. – Вот почему я так расстроилась, когда ты хотел уйти. Мне нужна твоя помощь, чтобы его закончить. И чтобы снова играть на пианино. Ты в деле?