– Я вчера вечером разговаривала с Дэком и дядей Антом. – И что? У них неприятности? – Все в порядке. Просто в городе через пару дней начинается фестиваль. Вы, наверное, уже видели афиши. Я действительно заметила, что по всему городку и в округе появились яркие флажки и транспаранты, оповещающие о фестивале. – Я видела. – В субботу на открытии устраивают соревнования местных ремесел. Резьба, роспись по дереву, выпечка и все такое. Я покосилась на Джейми. Не знаю, как ему, но мне совершенно очевидно, к чему она клонит. – Знаю-знаю, – говорит Джейми. – Я несколько раз был ведущим таких местных праздников. Надеюсь, у вас не будет конкурса на самого симпатичного младенца. Я такие терпеть не могу. Нет ничего хуже, чем судить детишек по мордашке; как подрастут, их и так в соцсетях все кому не лень будут судить. – Нет, что вы! Здесь только ремесла. «Голубая Канарейка» спонсирует соревнование по выпечке, магазин «Все для хобби» – конкурсы в нескольких категориях хобби, цветочный магазин – флористику, а магазин художественных товаров – призы за лучшие работы по графике и живописи. Но Дэк сказал, проблема в том, что в этом году так и не нашли ведущего, и, может быть, вы… – Талия замолкает, надеясь, что Джейми сам закончит ее фразу. – Я? – спрашивает он. Его руки сами прижимаются к груди, и откуда ни возьмись появляется Сонни Самуэлз. – Может, все-таки согласитесь? – просит Талия извиняющимся тоном. – Было бы так здорово, если бы в этом году праздник вел такой известный человек, как вы. Народу бы много пришло, сбор от билетов был бы большой; а вся выручка идет на благотворительность! – Раз так, как же я могу отказать? – улыбается Джейми. – Но только с одним условием. Я за это кое-что попрошу. – Что? – Талия явственно опасается, что он сейчас попросит гонорар или что-нибудь в этом роде. – За это я сам приму участие в соревновании на самого большого обжору. – Джейми расплывается в улыбке от уха до уха. – «Кто съест больше всего корнуолльских пирожков?» Я видел такую рекламу, и вроде бы больше двенадцати еще никто никогда не съедал. Я этот рекорд в два счета побью. Как мы и предсказали, в день Фестиваля искусств и ремесел Сент-Феликса погода стояла отличная. Вообще со дня пресловутого шторма все наши прогнозы сбывались до мельчайших подробностей. Тот инцидент со штормом я очень стараюсь забыть, но наша непростительная ошибка меня по-прежнему беспокоит. Сент-Феликс хорош даже в дождь, а сегодня, увешанный яркими вымпелами и флагами, он и вовсе неподражаем, неотразим. Повсюду, где позволяет место, поставлены тенты, навесы и палатки, и сегодня в городке еще больше, чем обычно, народу, радующегося и празднику, и погоде. Едва Джейми согласился, было немедленно объявлено, что ведущим фестиваля будет «приглашенная знаменитость», и в субботу, в первый день трехдневного праздника, едва мы к полудню прибыли в город, его тут же куда-то увели готовиться к вручению всевозможных призов. Сама я вовсе не собираюсь здесь долго задерживаться. Пока Джейми, или, лучше сказать, Сонни (с лодки на причал в гавани сошел именно Сонни), исполняет свои почетные обязанности ведущего, я остаюсь с обеими собаками, и, хотя они ведут себя идеально, лавировать с ними в толпе – дело не из легких. Слышу, как меня окликает знакомый голос: – Капитан Скай! – Держась за руки, ко мне идут Фишер и Талия. – Вы тоже приехали? – Мы решили прийти поддержать Джейми на вручении первых призов. – Привет, четвероногие друзья! – Фишер наклоняется погладить Комету и Фица. – Как вам тут? Лапы не отдавили? Собаки счастливо виляют хвостами. Фишер сидит рядом с ними на корточках и, глядя на меня снизу вверх, спрашивает: – Как же это вы решились оставить станцию без присмотра? Не думал, что вам можно оставлять свой пост! – Он подмигивает мгновенно смутившейся Талии. – Иногда можно, – отвечаю я, улыбаясь моей помощнице. – Надеюсь, ничего существенного мы не пропустим; а приборы мы поставили на автомат, так что, пока нас нет, они все данные сами запишут. – Хотите, вы погуляйте, а мы за собаками присмотрим? – предлагает Талия, по всей вероятности, стараясь замять возникшую от комментариев Фишера неловкость. – В палатках много всего интересного выставлено. Мне хочется, чтоб вы тоже все посмотрели. – А вас это не затруднит? – сомневаюсь я, глядя на Фица с Кометой. – Мы сейчас из людных мест выберемся и пойдем на прогулку. – Мисс Скай! – доносится до меня из толпы ласковый голос Вальтера. Оборачиваюсь и вижу приближающуюся к нам фигуру старика. – Я так рад, что вы тоже сюда выбрались! Вас тут многое может заинтересовать. – Здравствуйте, Вальтер. Рада с вами снова увидеться. – А уж я-то как рад! – Фиц и Комета обнюхивают его ноги, и он добавляет: – И с вами, и с вашими милыми псами! Собаки преданно наблюдают, как он извлекает из кармана два собачьих печенья. – Вы не возражаете? – Он вопросительно смотрит на меня. – Я всегда с собой ношу на случай, если встречу каких-нибудь четвероногих друзей. Вчера, к тому времени, как мы с вами встретились в пабе, я уже все раздал. Придется теперь искупать вину перед вашими собаками. – Конечно, не возражаю, – отвечаю я, наблюдая, как Вальтер командует моим подопечным сидеть и дает им печенье, которое мгновенно исчезает у них в пастях. – На что вы хотите посмотреть в первую очередь? – спрашивает меня Вальтер. – Здесь есть очень интересная выставка об истории Сент-Феликса. И еще одна любопытная: там подробнейшим образом рассказано про корнуолльских контрабандистов. – Я думала, здесь только любительские работы выставлены. – Я оглядываясь вокруг. – Те, за которые Джейми призы вручает. – Да, главным образом это. Но, кому интересно, еще многое может увидеть. Кажется, Вальтеру хочется кому-то показать городок, но он пока не нашел кому. – Почему бы и не посмотреть. Все, что вы упомянули, очень интересно. – Я вежливо соглашаюсь, а про себя думаю, чем грозит мне это согласие. – Если вам не трудно, может быть, вправду посмотрите за собаками? – прошу я Талию и Фишера. – Конечно, не трудно, – радостно соглашается Талия. Вы же знаете, как я их люблю. Отдав ей поводки и договорившись встретиться на этом же месте, иду вслед за Вальтером к историческим выставкам. – Я очень рад, что вы согласились посмотреть со мной все, что здесь показано. – Вальтер медленно ведет меня к одному из навесов. – Вы, наверное, догадались: все это рассматривать мне не с кем. Фишер сегодня занят со своей новой подружкой; но, честно говоря, ему вряд ли было бы интересно. Он и так об истории этих мест уже много знает. – А у вас еще есть внуки, которые живут неподалеку? – Нет, Фишер – мой единственный внук. Сын и невестка погибли, когда катались на лыжах, – несчастный случай в горах. Фишер тогда был еще совсем маленьким. Мы с женой привезли его в Сент-Феликс и здесь вырастили. Хорошим человеком он у нас стал. Хотя я, конечно, к нему пристрастен в этом суждении. – Боже мой! Я вам так соболезную! – Мне его искренне жалко. Какая ужасная история и для Вальтера, и для Фишера! – Это одна из тех причин, которые заставили меня заинтересоваться погодой, – продолжает Вальтер. Ему, видимо, хочется поговорить о его утрате. – Дэвид и Хетти попали в неожиданную снежную бурю. Швейцарские синоптики ее не предсказали. Мои ребята были прекрасными лыжниками и поехали по целине. Когда началась буря, они, скорее всего, попали под снежную лавину. Хорошо, хотя бы их тела нашли – мы и за то уже благодарны. Иначе и похоронить бы как полагается не смогли. Вальтер замолчал и задумался. – Фишеру четыре годика всего было. Мы его тогда почти не знали. Дэвид и Хетти жили в Лондоне, мы их видели редко, сами понимаете: работа, карьера – заняты были все время. В Корнуолл к нам с женой почти не заглядывали. Сердце у меня чуть не разрывается от жалости. Что ему на это сказать, я не знаю и пытаюсь найти хоть что-то хорошее и оптимистичное: – Но как хорошо вы внука воспитали! Он прекрасный юноша. А уж как он нам помогает – никакой благодарности не хватит. Я бы здесь без него пропала. – Согласен. Я им очень горжусь. Мы оба им очень гордились. Фишер, наверно, вам говорил, что моя Дорис умерла несколько лет назад. «Дорис! Теперь понятно! А я-то думала, что за странное имя у нашей моторки. Фишер, наверно, назвал ее в честь бабушки». – Да, говорил. Вальтер, я вам бесконечно сочувствую. По крайней мере, у вас есть Фишер. – Он мне настоящее утешение. И от меня здесь эстафету принял. Я, видите ли, был раньше смотрителем острова, а потом Фишер пошел по моим стопам. И вообще, чем только я здесь не занимался. Но время берет свое, и возраст тоже – рано или поздно всем приходится притормозить. До тех пор пока меня не вынудили уйти, «Дозорные моря» были моей страстью. Я даже был одним из основателей их отделения в Сент-Феликсе. Теперь, когда я знаю о несчастьях Вальтера, то, что его заставили уйти из «Дозорных», злит меня еще больше. Он это дело любил, тут и сомнений никаких нет. Чертова Люсинда с ее снобизмом и заносчивостью! – Бог с ним, все это в прошлом, – махнув рукой, говорит Вальтер. – Давайте лучше пойдем посмотрим, что нам покажут про гораздо более интересное прошлое. Я бы с гораздо большим удовольствием послушала его истории о собственной жизни, но, ничего не поделаешь, приходится дружелюбно кивнуть, и мы идем смотреть выставку. Под первым навесом, к которому привел меня Вальтер, картины, наброски, фотографии и раскрытые книги рассказывают про Сент-Феликс. Перехожу от стенда к стенду, от витрины к витрине; кое-где иногда задерживаюсь прочитать текст или повнимательней рассмотреть иллюстрацию. Большинство экспонатов повествуют о рыбацком прошлом Сент-Феликса, и я с интересом вглядываюсь в черно-белые фотографии городка, старательно сопоставляя старые картинки со знакомыми мне городскими улицами и домами. Дальше речь идет о кораблекрушениях в прибрежных водах, и даже «Дозорным моря» посвящен отдельный стенд с фотографиями и объяснением того, что и зачем они делают. Я уже собираюсь направиться к выходу, где Вальтер терпеливо дожидается меня, сидя на стуле, но мой взгляд падает на витрину с фотографиями наскальных изображений и надписей из прибрежной пещеры где-то недалеко от городка. Снимков всего три: на одном – выбитое на камне таинственной рукой изображение женского лица, на другом – лошади и на третьем – стихотворные строчки: Не тронь сей лик, дай ей покой В убежище под кровом скал. Под рокот волн, под ветра вой Я вечный поцелуй ее познал. Перечитываю стих и еще раз пробегаю глазами табличку с объяснением. Эти изображения были впервые обнаружены в девятнадцатом веке жителем Сент-Феликса. Во время необычайно сильного отлива он гулял с собакой по берегу, и она забежала в пещеру. Хозяин пошел за ней и увидел высеченные на скале рисунки и таинственный стих. Вернувшись в город, он всем и повсюду рассказывал о своей загадочной находке. Но прошло довольно много времени, прежде чем во время отлива море снова ушло так далеко, что стало возможно еще раз пробраться в пещеру и убедиться в реальности этих рассказов. Шли годы, все больше людей видели изображения в пещере, и истории об их появлении обрастали все новыми затейливыми подробностями. Сфотографировать текст и рисунки удалось только в начале двадцатого века. Один корнуолльский фотограф отправился туда с камерой и треножником, и его черно-белые фотографии, первое документальное свидетельство наскальных изображений, были вскоре напечатаны в местной газете. После этого в Сент-Феликсе не осталось ни одного жителя, которому не хотелось бы при первом удобном случае самому сделать снимки пещеры. Но сильные отливы случаются нечасто, и такая возможность появлялась достаточно редко. Так или иначе, пещера стала местной достопримечательностью, о которой рассказывали всевозможные легенды. Среди них самой известной была такая: однажды по берегу на лошади скакала красавица. Любопытство привело ее в пещеру, начался прилив, море наступало с такой скоростью, что девушка оказалась в западне, и когда вода поднялась и затопила пещеру, она утонула. Влюбленный в красавицу юноша скорбел о своей утрате и целыми днями бродил по берегу моря в надежде найти возлюбленную. Как-то раз вода ушла особенно далеко, и ему открылась самая дальняя часть пещеры, куда раньше он проникнуть не мог. Там он почувствовал присутствие девушки и в знак своей вечной любви высек на стене стихотворные строки, портрет любимой и изображение ее лошади. – Ну как? Романтическая история? – раздается у меня за спиной голос Вальтера.