– Кэтти, – сказал Марк. – Это я. Мама вскинула глаза. Наверное, Марк сейчас выглядел очень странно. Его лицо наполовину скрылось под бородой тело сделалось стройнее и крепче. Одежда… прежде всего, на нём не было костюма, не было скрипучих туфель. Он был одет в короткую куртку, которую носят жители Низинных земель, широкие брюки и кожаные сапоги. Наверное, мама его не узнаёт, ведь в нём ничего не осталось от прежнего Марка. Мама застыла, сжимая в руке термос. Кофе продолжал литься, чашка переполнилась. Горячая жидкость плеснула маме на пальцы. Она выругалась и отшвырнула кружку в траву. – Марк? – На какое-то мгновение Имоджен показалось, что мама сейчас попятится в палатку, но она осталась стоять на месте. Потом сделала неверный шаг вперёд. – Где тебя черти носили?! – рявкнула она. Марк поморщился. В этом вопросе гнева было гораздо больше, чем любви. Теперь настала его очередь замяться. «Ну же! – мысленно подтолкнула его Имоджен. – Говори!» – Я был с детьми, – выдавил Марк. Глаза мамы метнулись влево и вправо, и тут Мари не выдержала и выбежала из укрытия. – Мамочка! – закричала она. Мама поднесла руку ко рту, а Мари бросилась к ней. Мама отшвырнула термос и сгребла Мари в охапку, подняла на руки, как будто та была маленькая. Имоджен молча наблюдала за ними со стороны. – Где твоя сестра? – спросила мама. – Где она? Мари указала рукой в темноту. Имоджен вышла на свет – и мама вскрикнула. Тогда Имоджен молча бросилась к маме, и они долго-долго стояли обнявшись. – Где же вы были? – прорыдала мама. Она обнимала Имоджен так крепко, что было немного больно. Имоджен слегка отстранилась. – Прости, – сказала она. – Мне так стыдно, что мы ушли. – Но где вы были? Куда вы ушли? И зачем? Вы… с вами всё в порядке? Имоджен прикусила губу. Парочка тревожек сидели на ветке дерева. «Это всё из-за тебя, – хором пропели они. – Это ты виновата, что твоя мама такая грустная!» – Я хотела доказать тебе, что Ярославия существует на самом деле, – прошептала Имоджен. Мама смотрела на неё так внимательно, что Имоджен невольно испытала прилив почти забытого отчаяния – прежнего желания сделать так, чтобы ей поверили, чтобы мама увидела и поняла. Но мама слушала. – Я хотела сделать несколько фотографий, – пролепетала Имоджен, сосредоточенно разглядывая свои ботинки. Она поскребла носком мёрзлую траву. – Хотела добыть… доказательства. – Я тоже собирала доказательства, – вдруг сказала мама и указала на палатку. Имоджен заглянула внутрь через расстёгнутый клапан. Палатка была набита книгами и пакетами из-под чипсов. Там была фотокамера с длинным объективом. И даже большой плакат с изображением всех видов бабочек. Что мама здесь делала? Она никогда не любила насекомых и тем более никогда не ела чипсы. – Я изучала вашу бабочку! – ответила мама. – Я пыталась разузнать про дверь в дереве. Чувство вины, которое испытывала Имоджен, сменилось гордостью. Неужели её мама стала кем-то вроде эксперта по бабочкам? И… неужели в этом её заслуга? – Твоя бабочка прилетела ко мне на кухню, – объяснила мама. – И станцевала какой-то немыслимый танец. Имоджен мгновенно вспомнила своё послание – то, которое она попросила бабочку доставить маме, чтобы передать, что с ней всё в порядке. – Это было очень красиво, – сказала мама. – Я попыталась записать движения бабочки, но не уверена, что мне удалось всё правильно запомнить. Она нырнула в палатку, вытащила альбом и пролистала его до самой первой страницы. Там были нарисованы стрелочки, направленные во все стороны. Рисунок выглядел необыкновенно научно. – Я не поняла, что означает этот танец, – продолжала мама, – но у меня появилась уверенность – сама не знаю почему, – что всё будет хорошо. После этого я взяла всё в свои руки. Полицию танец бабочки не заинтересовал. А мой психотерапевт, как мне показалось, слегка забеспокоился. – Психотерапевт? – спросила Мари, отрывая глаза от альбома. – Да, я теперь тоже хожу к одному, – сказала мама таким тоном, словно это были пустяки. Имоджен покосилась на своих тревожек. Может быть, люди в самом деле… С мамой было явно что-то не так: она говорила так быстро, что у неё постоянно сбивалось дыхание. Она была не просто рада тому, что они вернулись. Она как будто была… Взволнована? Увлечена? Точно! Мама была увлечена бабочками. – После того как меня навестила бабочка, я разбила здесь лагерь, – объяснила мама. – Миссис Хабердэш дала мне особое разрешение, и с тех пор я каждый вечер прихожу сюда после работы. Иногда бабушка составляет мне компанию. Миссис Хабердэш всё ещё боится чудовища. Она вручила мне свою старую винтовку и настояла, чтобы я всегда держала её в палатке. У Имоджен округлились глаза. У её мамы есть оружие? – Я старалась исследовать эту местность – звёзды, бабочек, деревья. – Мама показала рукой на телескоп, стоявший за её спиной. – Я продала кое-какие свои вещи, чтобы купить необходимое снаряжение… Я знала, что вы любили этот сад и что здесь что-то происходит… и я подумала, что, возможно, если я смогу хоть что-то понять… если буду побольше знать… – поток её слов вдруг замедлился. – Я думала… что это поможет вам вернуться домой. Имоджен не знала, что сказать. Она никогда не испытывала столько чувств одновременно: раскаяние и гордость, восхищение и любовь. Внутри у неё всё превратилось в один булькающий «чувствительный» суп. – Мы сделали фотографии волшебного мира, – сказала Мари. – Но твой телефон где-то потерялся. – Это пустяки, – улыбнулась мама. – Вы вернулись – это главное. А всё остальное не имеет значения. – Теперь ты нам веришь? – спросила Мари. – Ты веришь, что другой мир существует? Мама замешкалась с ответом. – Я знаю, что ты думаешь, – сказал Марк. Всё это время он молчал, так что Имоджен почти забыла о его присутствии. – Это совершенно невозможно. Бессмысленно. Бабочки, открывающие двери. Леса, прячущиеся внутри деревьев. Это противоречит всем законам физики. Имоджен резко втянула в себя воздух. Неужели Марк решил предать их? После всего, что они пережили? В темноте она не могла разглядеть выражение его лица. – Но это правда, Кэтти, – сказал он. – Я сам всё это видел. Имоджен шумно выдохнула. – И вот что ещё, Кэтти, – Марк переступил с ноги на ногу. – Я сожалею по поводу нашей ссоры. Прости меня. Я не имел в виду того, что наговорил. Имоджен почти позабыла, о чём Марк рассказал ей в горах, – о том, как он поссорился с мамой в ту ночь, когда они убежали из отеля. Что из-за этого он не спал и сидел один в баре и поэтому увидел, как они с Мари тайком вышли в лес. – Ты была права, – продолжал Марк. – Во всём. Нельзя защитить людей, если не хочешь их даже выслушать. Мама заметно растерялась, и Имоджен поняла сразу две вещи. Во-первых, её мама всё ещё сердилась на Марка. А во-вторых, Имоджен не хотела, чтобы они ссорились. – Марк нас спас, – поспешила добавить Имоджен. – Если бы не он, нас бы здесь сейчас не было. – Да! – воскликнула Мари. – Он был как ниндзя! Он выбрался из огромной расщелины по верёвке, а мы думали, что йедлики его сожрали, а вот и нет! Марк такой – опа! Мама перевела взгляд с Имоджен на Марка и Мари. «Пожалуйста, пусть она больше не плачет!» – подумала Имоджен. Но мама не заплакала. – Идите сюда, – она распахнула руки, чтобы обнять их всех. – Я хочу убедиться, что вы мне не снитесь. Глава 117 Мари забралась в кровать к Имоджен. Девочки не хотели провести свою первую ночь дома одни. Имоджен приподняла одеяло, и Мари юркнула под него. Как же это здорово – быть вместе! Мама и Марк беседовали в холле. Их голоса доносились через половицы, но слов нельзя было разобрать. На подоконнике сидела тревожка. Пузатая тварь с кислым сморщенным личиком. Имоджен подумала сказать о ней Мари – поведать обо всех страхах, которые не спешили уходить. Но тревожка, видимо, каким-то образом пронюхала о её планах, потому что молча сползла с подоконника и вышла из комнаты.