И она опять принимается хохотать. — Встряла — это не то слово, — ворчу я. — Тут тоже нашлись те, кто принял единоличное решение, воспользовавшись моей временной невменяемостью. — Так вроде «невменяемость», это как раз когда «не в меня»! — ржет зараза. — Тебе смешно, а я вот до последнего не могла поверить в коварство Раевского. Даже, когда случилась задержка. Даже, когда первые пять тестов показали положительный результат. — Ну вы даете! — Да я после такого скотства, сказала, что давать больше не буду! И устраивала бунты: раскладывала кругом презервативы, распечатывала ему информацию о пользе предохранения, солила ему кофе, складывала яичницу в карман брюк… — Лизка — ты мастер метафор, — опять ржет. — А он что? — Мы же падишах! Мы же Князь! Он меня карал, воспитывал, наказывал… — Прям жестоко наказывал? — с хитринкой интересуется Марина. — О, да! — краснею я, воскрешая в памяти особо запоминающиеся моменты. — Еще как жестоко! Особенно вчера наказал беспощадно. — А ты? — А я сегодня проснулась раньше него, хорошенько подумала и накосячила еще раз. Марина таки обливается пуншем. — А что делать? Первый триместр, врач сказала, что секс пока с осторожностью. И этот мужлан вдруг решил прислушаться, — с тоской жалуюсь я. — Приходится выкручиваться. — Да ладно? Серьезно? Раевский тебе не дает? — Пытается. Сначала хотел достучаться до меня словами. Не вышло. У меня гормоны громче говорят. Я ночью к нему пристаю всячески, расшатываю слабую мужскую психику. Первое время с матами уходил спать в другую комнату. Наивный. На замок двери межкомнатные не запираются. Сейчас вроде смирился, но жалуется, что породил «ненасытное похотливое чудовище». Нет, ну молодец, нет? Сам все решил, сам меня забеременел, а теперь как до секса дела доходит, он самоотверженно мне отказывает! Я мстю приготовила. Теперь боюсь, что будет, когда он узнает, что я тоже умею принимать единоличные решения. — И что там за месть такая? — Я увольняюсь, — гордо объявляю я. — Не поздновато? — удивляется подруга. — В самый раз! — Даже не знаю, как тебе сказать, но, думаю, как твой руководитель Егор наверняка в курсе, что ты увольняешься… Машу рукой: — Это ладно. Но он не знает, что я устраиваюсь на работу к Олегу! — Вот это поворот! И когда ты ему скажешь? — Сегодня, — я уже предвкушаю. — Он взбесится… — О, да! И обязательно меня накажет! Мы хохочем. — Лизок, ты расцвела, — улыбается Маринка светло. — Я счастлива, Марин. У меня жужжит мобила. «Погуляла и хватит. Там холодно». Вглядываюсь в окно. Так и есть уже приехал. Не успеваю извиниться перед подругой, как звонит ее телефон. Она корчит забавную рожицу. — Да, милый. Нет. Не устала. Я бы еще посидела. Ну полчасика. В смысле уже приехал? Я показываю ей пальцем в окно, где видно, как рядом с машиной Егора паркуется авто Маринкиного мужа. Мы смотрим друг на друга, синхронно закатываем глаза и смеемся. Похоже, нас обеих все устраивает. Бонус. ХХХ. Воспитательные меры Я одета только в те самые красные туфли и нитку жемчуга, что спускается до самого пупка. Я подхожу к тебе вплотную. Я смотрю тебе в глаза. Не отрывая взгляда, я на выдохе опускаюсь перед тобой на колени, оставляя горячим дыханием тающую дорожку на твоей коже от ключиц вниз. Мне запрещено пользоваться руками, и я жду. Ты смотришь сверху вниз, ты упиваешься картиной покорности. Ты думаешь, что ты — хозяин положения. Запускаешь руку в мои светлые волосы, оставляя тяжелую ладонь на макушке. Ты молчаливо направляешь меня, и я подаюсь вперед. Пухлыми губами я мягко обхватываю головку, вбираю в себя, глажу языком уздечку. Я все еще не отвожу глаз. Мои губы скользят то нежно, то втягивая. Мой язык обвивается вокруг головки с каждым погружением. Ты наблюдаешь за этой смелой лаской. Все так, как должно быть. Мне хочется прикоснуться к члену руками, ощутить его тепло, подрагивание, едва уловимую бархатистость. Моя грудь налилась и потяжелела. Но руки мои по-прежнему скрещены за спиной. Как змея в клубок, желание скручивается где-то у меня в глубине и отдается ритмичными всплесками между ног. Мне запрещено ласкать себя. Тебе кажется, что ты все контролируешь, но я кладу твой член на язык и заглатываю его до конца, чтобы кончиком подразнить его основание. И, совершая обратное движение, прослеживая языком весь твой рельеф, я чувствую, как ты подаешься вперед. Чувствую, как напрягается низ твоего живота. Ты все еще уверен, что ты здесь главный? Я начинаю губами навинчиваться по спирали на горячий член. Я обвиваюсь вокруг него языком, снова скольжу до упора. Я немного увеличиваю темп, и твоя рука непроизвольно начинает сжимать мои волосы, пытаясь задать свой ритм. Но я знаю, еще немного, и тебе уже ничего не будет важно кроме влажной и теплой глубины моего рта. Это слышно потому, как ты втягиваешь воздух сквозь зубы. Ты сейчас в моей власти, если я остановлюсь, твоя вселенная разобьется. У тебя сорвет крышу, и ты потеряешь человеческий облик. Потому что прямо сейчас я управляю твоей сутью, твоей сердцевиной, тем, в чем ты сейчас сосредоточен. Твои зрачки так расширены, я вижу пульсирующую вену на виске, когда я пропускаю твой член в горло. Я сдавливаю горло глотком и, наконец, вижу эту мольбу в глазах, которую ты даже не осознаешь. Все так, как надо. Я дам тебе то, чего ты хочешь больше всего в этот миг. Я снова полностью насаживаюсь член, языком ласкаю мошонку. Даже просто от осознания, как глубоко ты во мне, в тебе просыпается что-то первобытное. Но я возвращаюсь к головке, словно забывая манящий ствол, которому прямо сейчас самое место там, где у меня невозможно мокро. Но я должна преподать тебе урок. Сейчас ты поймешь, кто здесь хозяин. Я дразню тебя до тех пор, пока ты окончательно не теряешь контроль и не начинаешь вколачиваться в меня. Я позволяю тебе погрузиться до самых яиц. Когда ты выходишь, мой язык провожает тебя. Твои несвязные слова, твои вздохи и даже шипение — это ли не моя победа? И вкус ее лучший. Ты кончаешь, уже не нежно вцепившись мне в волосы, а я продолжаю выдаивать из тебя все до капли. Я высовываю язык и показываю тебе сперму, проглатываю ее и вижу в твоих глазах благодарность, усталость и покорение. Я снова могу с тобой это сделать. И ты будешь думать, что ты хозяин положения, потому что я была у твоих ног, на коленях. Между ног. Я принимала тебя всего. Но ты без этого уже больше не сможешь.