И она умолкла, так ничего путного и не произнеся. Что, собственно, ей теперь было «надо»? Рваться обратно в больницу? Может, еще на танке подъехать? Этак с ветерком и с понтами?.. – Вот что тебе и впрямь надо, так это чашечку чая с перечной мятой и повязку на голову, – проговорила Сильвия твердо. – Пошли! – А что вообще происходит? – спросила Листок, послушно следуя за Сильвией в кухню. – Танки в городе… ничего себе… – На больницу напали. С каким-то биологическим оружием. – Дотянувшись, Сильвия сняла с холодильника аптечку первой помощи и включила электрический чайник. – На самом деле я не то чтобы очень следила за новостями, слышала только, что с сегодняшнего утра в городе опять карантин. Если хочешь, можем посмотреть телевизор в гостиной. Только ты сядь, пожалуйста, к окошку, чтобы мне хоть видеть, что там у тебя с головой! – Спасибо, – пробормотала Листок. – Я бы тоже не отказалась новости посмотреть… Вы сказали, опять карантин? – Да, его возобновили часа два назад… Сюда, деточка. – Но вы ведь впустили меня, – заметила Листок, проходя следом за Сильвией в маленькую, но вполне уютную гостиную. На стене виднелся телевизионный экран. Сильвия щелкнула пальцами, и он послушно зажегся. Звук, правда, был отрегулирован слишком тихо, но Листок прочитала внизу экрана бегущую строку новостей. В ГОРОДЕ ОБЪЯВЛЕН КАРАНТИН. КОД ОПАСНОСТИ – КРАСНЫЙ. АРМИЯ И ФУБ ДЕРЖАТ В СТРОГОЙ ИЗОЛЯЦИИ БОЛЬНИЦУ ВОСТОЧНОГО РАЙОНА. ПРЕДПОЛАГАЕТСЯ, ЧТО В ПЕРВОМ НАПАДЕНИИ БЫЛО ИСПОЛЬЗОВАНО БИОЛОГИЧЕСКОЕ ОРУЖИЕ ПСИХОТРОПНОГО ДЕЙСТВИЯ. В СКОРОМ ВРЕМЕНИ ЖДУТ СЛЕДУЮЩЕЙ АТАКИ! На экране появилась группа людей, выходящих из больничных дверей. Сразу было видно – с этими людьми что-то не так. Совсем не так! Ноги у них буквально заплетались, руки выделывали странные движения. Камера сместилась и показала солдат и агентов ФУБ: они кричали и размахивали руками, потом навели оружие… Шевельнулись и пулеметные дула на башенках броневиков… Началась стрельба… Мгновением позже до Листок дошло, что все это происходит в прямом эфире, что вот прямо сейчас она слышала эту самую стрельбу, приглушенно доносившуюся издалека… Вживую, а не по телевизору. – Да, я знаю, что по правилам мне не следовало бы тебя впускать, – проговорила Сильвия. На экран она не смотрела. Она отвела волосы Листок и стала промокать ссадину у нее на голове щипучим антисептиком. – Знаешь, деточка, я ведь свое уже прожила. И лучше уж я заражусь чем-нибудь нехорошим, чем буду спокойно смотреть, как у меня перед дверью стреляют в молоденькую девчонку. Ну подхвачу я гадость какую-нибудь, что с того?.. Умру себе потихоньку и никому особых хлопот не причиню. Все там будем… – Я не заразная, – быстро проговорила Листок. И запоздало посмотрела на свои руки. «А ведь я соврала. Ну, то есть от меня действительно не заразишься, только от Душегуба… от Мальчика-без-кожи… Но сама-то я… Очень скоро он будет знать все, что знаю я, а я превращусь в куклу. В марионетку на ниточках. Вроде тех, которых он отправил наружу… Которых убили, чтобы не нарушали карантин…» Тем временем на телеэкране вперед вышли двое агентов ФУБ с огнеметами. Длинные языки пламени потянулись к только что застреленным людям… Листок отвернулась. – Сиди смирно, не дергайся, – проворчала Сильвия. – Особых ран у тебя нет, но синяк порядочный. На всякий случай рентген бы не помешал. Давно ты ударилась? – Ну… час назад, может, два, – ответила Листок. – Ой! – Это я обезболивающим гелем помазала, – сообщила Сильвия. – И специальным клеем для ран, чтобы грязь внутрь не попала. Так не забудешь снимок сделать потом? – Вы, наверное, доктор, – сделала вывод Листок. – Или медсестра! – Я давно на пенсии, – улыбнулась Сильвия. – Я работала фармацевтом… Ну, ты посиди, я тебе чайку сделаю. Листок снова покосилась на телеэкран. Там брали интервью у важного армейского офицера. У него за спиной Листок увидела те самые танки, которые только что проползли мимо по улице. Теперь они наводили пушки на больничные корпуса, а между ними занимали позицию пехотинцы. Листок повернула к телевизору ладонь, подождала, пока отзовется дистанционное управление, и подняла палец. Телевизор прибавил звук, и она смогла наконец услышать, что говорит генерал. – Мы не знаем, что это такое. Возможно, нечто родственное «ИнФьюри» – помните то психотропное вещество, переносившееся с водой, которое наделало столько шуму в Европе два года назад? Судя по всему, оно успело широко распространиться в больнице. Как вы сами только что видели, некоторые зараженные сделались невменяемы и в высшей степени опасны. Наша задача соответственно – локализовать эту вспышку. И мы ее локализуем, используя все необходимые средства… – Удается ли поддерживать связь с доктором Эмили Пенхалигон? – спросил невидимый корреспондент. – Доктор Пенхалигон и ее команда делают все, чтобы замедлить действие биологического оружия. Они стараются выделить культуру, расшифровать ее на компьютере и синтезировать антидот. Мы, армия и ФУБ, со своей стороны принимаем все меры, чтобы изоляторы и лаборатории на верхних этажах никоим образом не соприкасались с остальной частью больницы, где разгуливает инфекция. – Скажите, генерал, известно ли что-нибудь о том, каким образом было применено оружие и кто мог это сделать? – Вне всякого сомнения, имел место террористический акт, – отвечал генерал. – Больше на данном этапе – никаких комментариев. – Но некоторые аналитики полагают, что… Звук телевизора внезапно пошел на убыль. Листок обернулась и увидела Сильвию с двумя чашками чая. Женщина грозила телевизору пальцем. – Да ну их, эти новости, никакого зла не хватает, – сказала она. – Пей чай, деточка. А потом поболтаем… – Спасибо. – Листок опустила глаза. – Но я… я как бы… – Деточка, мне совсем ни к чему знать, что ты делала там, в подземелье. Но родителям твоим позвонить все-таки не помешает, как ты думаешь, а? Есть у тебя родители? Давай позвоним им, успокоим и скажем, что ты пересидишь карантин здесь, у меня, вот и все. – Я не могу этого сделать. – Листок неожиданно пришло в голову, как следует поступить. По крайней мере, появилась идея, вроде бы обещавшая лазейку обратно в Дом. – Мне надо попасть кое-куда, – сказала она. – Нельзя, – ответила Сильвия. – Нельзя сейчас никуда. Ни пешком, ни в машине… даже если бы я окончательно выжила из ума и надумала тебя подвезти. Появляться на улицах запрещено. – Мне надо попасть в один дом. Это в Денистере… – И она назвала Сильвии адрес. – Как можно скорее! Она хотела попасть домой к Артуру. Пусть проявление Дома висит над крышей больницы и, следовательно, недостижимо, Листок припомнила кое-что, о чем рассказал ей Артур. Давным-давно, в больничной палате… Для всего остального мира этот разговор происходил лишь вчера, но с тех пор Листок успела провести несколько месяцев, плавая по морям. Тем не менее она отчетливо помнила, как Артур говорил ей о своем телефоне. Том самом, что хранится в бархатной красной коробочке. И позволяет выходить на связь с Жителями Дома. – Об этом и речи быть не может, – строго ответила Сильвия. – Вы не представляете, как это важно, – сказала Листок. – Так расскажи, я, может, пойму. Листок помолчала… Она не могла рассказать Сильвии правду. Старушка ей все равно не поверит. «Я не смогу ей объяснить, – подумала девочка. – А вот показать…» – Есть у вас окошко, чтобы выходило на больницу? – спросила она. – Да, на втором этаже, – ответила Сильвия удивленно. – А тебе зачем? Листок на мгновение усомнилась в задуманном. Сильвия уже очень стара, такое потрясение может ее просто убить. С другой стороны, девочке была до зарезу нужна ее помощь. Артур так надеется, что она, Листок, как-нибудь исхитрится передать похищенный кармашек в Дом – на уничтожение в Пустоте. И дело даже не только в Артуре – на нее вообще вся надежда. Ведь этот Мальчик-без-кожи знай распространяет свою мыслепроводящую плесень. А чего доброго, у него и иные гадости в запасе имеются… – Давайте поднимемся наверх, – решившись, сказала Листок. – И оттуда вы посмотрите на больницу сквозь вот эти очки. Хочу предупредить, вас может здорово тряхнуть от того, что вы увидите… Но надо, чтобы вы сперва посмотрели. Тогда я вам смогу все рассказать. Сильвия собралась было рассердиться, но потом вдруг улыбнулась. – Загадками ты говоришь, деточка. И что я время с тобой трачу? Правда, мне, кроме времени, тратить-то особенно нечего… Ладно, пошли! Окно, выходившее на больницу, оказалось в спальне старушки. Это была чистенькая скромная комната, в которой Листок не заметила почти никаких личных вещей. Сильвия прошла к стене и отодвинула плотную занавеску. – Вон там больница, – сказала она. – Смотри-ка, и боевые вертолеты кружатся… Листок посмотрела в окно. Возле больничных башен выписывали медленные круги три больших остроносых вертолета. Они двигались на высоте около шестисот футов. Листок посмотрела сквозь очки… и тут же сдернула их с носа. От вида боевых машин, беспрепятственно пролетавших сквозь строения Дома, у нее закружилась голова. – Вот, посмотрите сквозь очки, – сказала она Сильвии. – Только… ну, в общем, я вас предупредила. – Если только я что-нибудь сквозь них разгляжу, – отозвалась та. – Они, я смотрю, битые-перебитые… – Увидите, – заверила ее Листок. – А я объясню. И тут ее несчастную голову пронизал болевой спазм! И эта боль отличалась от той, которую она испытывала после падения. В голове словно бы росло давление изнутри. Примерно так бывает во время сильного насморка, когда наглухо закладывает все пазухи… только нынче пазухи располагались определенно не там… «Это плесень! – мысленно ахнула Листок. – Похоже, добралась до мозгов…» – Да не вижу я ничего, – услышала она голос Сильвии. Та надела очки, но смотрела мимо окна. – Вы на больницу посмотрите, – сказала Листок, но сердце начало проваливаться в пустоту. Страшное сомнение посетило ее. Что, если очки доктора Скамандроса предназначены только для ее глаз? Глава 13 Лейтенант Корби опустил дальноскоп и потер правый глаз, уставший от длительного напряжения. Весь день после полудня Корби с его отрядом пограничников подсчитывали численность вражеской колонны, проходившей внизу по дороге. – Добавь еще пять тысяч, – сказал Корби сержанту, делавшему записи в тетрадке. – Обычные пустотники, разбитые на подразделения по одной тысяче… – Итого за сегодня больше двадцати шести тысяч, сэр, – отозвался сержант. – И все – на один квадрат. – На закате он переместится к северо-западу, – ответил Корби, похлопывая полевую сумку с эфемеридой. – Хоть эти с глаз долой уберутся! – Их теперь в Лабиринте около миллиона, – негромко проговорил сержант. – Скоро в каждой секции будет полным-полно. Зачем тогда и перемещать? – Пораженческие разговоры ведешь, сержант. Я этого не потерплю, – отрезал Корби. – И кстати, пустых секций еще море, так что масштабного вторжения никак не получится. Против тектонической стратегии не повоюешь, понимать надо! К тому же я слышал, второй батальон Полка вчера опять сражение выиграл. О том, что третьего дня девятнадцатая когорта Легиона чуть было не проиграла свою битву, Корби на всякий случай упоминать не стал. Да, перемещение секций весьма успешно дробило вражеские силы, но… на некоторые участки успевало прорваться слишком уж много пустотников. Иные из этих секций приходилось очищать буквально любой ценой, потому что в скором времени они должны были приблизиться к Генштабу либо к другим фиксированным позициям.