– Игнат Дормидонтович, не паясничайте, – оторвавшись от бумаг, нахмурился исполняющий обязанности полицмейстера. – Вы не на службе, да и на оной вели себя дерзко и без чинопочитания. – Ну, как хотите, – хмыкнул я и, подойдя к столу, уселся в гостевое кресло. В отличие от Аполлона новый глава топинской полиции не имел обыкновения держать посетителей на ногах. – Чем порадуете? – с явной иронией спросил Бренников. – А знаете, порадую, – не стал я огорчать бывшего начальника и подчиненного в одном флаконе. – Городу ничего не угрожает. Это не тварь из Топи, а разборки внутри ватаги шатунов. Кратко описав уведенное в трансе, я присовокупил к фактам свои выводы. – Ну, от меня зверств не ждите, хотя сами знаете, как я отношусь к шатунам и в особенности – к волколакам среди этой братии, – чуть подумав, сказал полицмейстер. – Лишь бы он убрался из города и не появлялся здесь, пока не научится контролировать себя. А лучше бы вообще не возвращался. В голосе полицмейстера прозвучал явный намек, да и его взгляд говорил о многом. Похоже, Дмитрий Иванович беспокоится, что я решил взять себе еще одного воспитанника. Признаюсь, мне очень хотелось бы иметь волколака в помощниках. Еще были свежи воспоминания о казачьем уряднике Евсее, не раз спасавшем мою жизнь. Но в данном случае не получится. Юного волколака, выросшего не в стае, воспитывать должны опытные оборотни. Так что я чистосердечно признался: – Об этом позаботятся шатуны, под моим контролем, конечно. – Ну, тогда остается лишь договориться с судьей, – развел руками Бренников. – Хотя не понимаю, Игнат Дормидонтович, зачем вам привлекать свои связи по этому делу? – Да не буду я ничего привлекать, просто укажу его высокородию на факты, чтобы было принято максимально справедливое решение. А что же касаемо моего участия, то просто не могу смотреть, как гибнет паренек, причем даже не по глупости, а из-за чужой жадности и злобы. Помнится, когда один бестолковый юноша от дурной впечатлительности запил, вы тоже не отмахнулись, признав его служебное несоответствие, а сумели привести в чувства и направить на путь истинный. – Опять паясничаете, – отмахнулся полицмейстер. – Ведро колодезной воды привело вас в чувства, а не моя доброта. За вашим протеже присмотрю, даже если станет буянить, прикажу действовать максимально аккуратно. Хотя, как по мне, все они – нечисть, опасная и непредсказуемая. Я не стал пенять старшему товарищу на ксенофобию, потому что знал, откуда там растут ноги. Натерпелся он от этой самой нечисти, пусть и меньше моего. К тому же так уж их здесь всех воспитывали, и в воспитании этом кто только не принимал участия, начиная с родителей и заканчивая церковью, что терпимостью и не пахнет. Ну а мне, у кого в друзьях не только волколаки, но и маньяк с упырями, на терпимость грех жаловаться. Поболтав о мелочах, мы дождались приезда Леши, а затем попрощались. Осип уже сидел в машине и на вопросительный взгляд ответил успокоительным кивком. Сразу от полицейской управы мы поехали к зданию суда, которое входило в пятерку главных достопримечательностей Топинска наравне с вокзалом и городской ратушей. Архитектор явно вдохновлялся римскими мотивами и изваял все в белом мраморе. Ну а что? Город у нас небедный, так что можем позволить себе некоторый шик. Впрочем, и другие дома центральных кварталов тоже выглядели более чем достойно, но это уже касалось личного достатка богатейших граждан Топинска. В здании суда, помимо судейских служб, обретались еще и надзорные органы налоговой, а также контролеры от Энергетической коллегии. Да и кое-какие городские службы тоже оказались в стороне от ратуши. Там вообще, кроме кабинетов для заседаний совета и больших помещений, предназначенных для проведения пышных празднеств и балов, больше ничего и не уместилось бы. В общем, можно сказать, что здание суда являлось самым загруженным в городе. Так оно и было на самом деле, в том числе и сегодня. По коридорам и лестницам сновало множество народа, и порой приходилось расталкивать людей плечами. Мундира на мне не было, поэтому озабоченные своими делами обыватели не спешили расступаться, а порой и хмуро реагировали на мои телодвижения. В приемной судьи ситуация оказалась еще хуже. Тут людей набилось, словно сельди в бочке, но проход к столу секретаря все же оказался свободен. Увидев меня, Никанор Тарасович – старый соратник и правая рука уездного судьи, вскочил и расплылся в улыбке. – Игнат Дормидонтович, какими судьбами? – Да вот, хотел посетить его высокородие по одному делу, но вижу, что не ко времени. Едва услышав мое имя, посетители притихли. Да, в городе меня знает, как говорится, каждая собака, но далеко не всегда в лицо. Тем более в гражданской одежде. Никанор Тарасович осмотрелся вокруг, хмыкнул и нажал на кнопку звонка. Из небольшой боковой дверцы выскочил мужчина в скромной форме судейского чиновника. После того как секретарь судьи поднялся со стула, чиновник тут же занял его место, но сел только тогда, когда мы подошли к так и оставшейся открытой двери. За ней находился небольшой кабинет на три стола. Два других чиновника по одному движению брови секретаря исчезли за еще одной доверью. – Простите, Игнат Дормидонтович, – с показным раскаянием развел руками секретарь, – сегодня у нас чистый бедлам. Готовится дело по купеческому сговору. Вот и пошли к его высокородию, так сказать, паломники. Если хотите, пущу вас следующим. – Не думаю, что это хорошая идея, – вспомнив всеобщее внимание в приемной, проворчал я. – Тогда, может, изложите суть дела на бумаге, а я передам? – предложил Никанор Тарасович. – Поверьте, ваше послание увидит только судья. Я задумался и решил, что так будет действительно лучше всего. Оставив меня за столом со всем необходимым, секретарь вернулся к посетителям. Заменявший его чиновник мышкой прошмыгнул через кабинет и скрылся за дверью, через которую ретировались его коллеги. Ну и что мне писать? Энергетическое перо, заменявшее в этой реальности привычные шариковые ручки, так и замерло над бумагой. Даже не знаю, посетили бы меня сии сомнения, имей я возможность пройти к судье. А вот попытка изложить все на бумаге заставила переосмыслить сложившуюся ситуацию. Уверен, моя просьба гарантирует освобождение волколака, имени которого я так и не узнал. Но правильно ли это? По совести – да, а вот по закону… Еще в старой жизни, в иной реальности меня бесило то, что связи порой подменяли закон. И что же? Едва я сам оказался в нужном месте и в нужное время, чтобы помочь судье и городу, так сразу принялся дергать за ниточки. Пусть я и не потребую от судьи нарушения закона, но даже мысли об ускорении и упрощении справедливого дела начали отдавать неприятным душком. И ведь именно на это намекал мне Дмитрий Иванович в недавнем разговоре. Энергетическое перо легло на бумагу, так и не оставив на ней ни черточки. Это, конечно, хорошо и благородно, но данное слово нужно держать. Придется пойти другим путем – не влиять на судью, после чего можно было бы передать парня шатунам, чтобы они его спрятали у староверов-оборотней в глухой тайге, а привлекать адвоката и посоветоваться с Зоряном Белецким. Более сведущего человека во всем, что касается мистической составляющей жизни Топинска, свободных и внедренных энергентов, я не знаю. Да и тонкости в отношениях шатунов, оборотней, ведунов и другой неформальной братии ему известны как никому другому. Но это завтра – Зорян не любит посетителей в неурочное время, а урочным оно у него бывает только в обед. Сейчас же впору подумать об ужине. Телефонный аппарат нашелся в простенке между окнами. На фоне того, что стоял у меня дома, выглядел он крайне архаично. – Барышня, будьте любезны, два, семь, три, девять. Благодарствую. После щелчка в трубке послышался мелодичный грудной голос: – Адвокатская контора «Бронштейн и сыновья». Чем могу служить? У Бронштейнов на телефоне сидела молодая дамочка, причем симпатичная, несмотря на старания Ракель и Цили Марковны. Но тут дело решало не желание Давы или недовольство его супруги с маменькой, точку поставил Арон Моисеевич, заявивший, что нечего пугать клиентов страхолюдными секретарями только ради спокойствия ревнивой жены. – Здравствуйте, Симха Львовна, это… – Игнат Дормидонтович. Очень рада вас слышать! Еврейская молодая вдовушка действительно рада была меня не только слышать, но и видеть, а также пощупала бы, будь ей это позволено. Пусть и не красавица, но в плане сексапильности и форм она о-го-го, только соваться в ее сети я точно не стану. Любовью и даже страстью там и не пахнет. Страсть у молодой еврейской вдовушки была только одна – трехлетний сыночек Семочка, и ради него она и черта за рога ухватит, лишь бы не был скупым. – А уж как я рад, – поддержал я невинную игру, но тут же сменил тон: – Давид Аронович на месте? – Конечно, – ответила умная женщина, понявшая намек, но никак не показавшая неудовольствия. – Соединяю. – Игнат, привет! – тут же послышался голос Давы. – И тебе привет. У меня есть дело по твоему профилю. Нужно поговорить. Где встретимся? – В «Охотнике», – тут же оживился мой друг. Оно и понятно: в трактиры его теперь пускают только на деловые встречи с клиентами-купцами. Видите ли, эта публика к переговорным комнатам в конторе не привыкши и предпочитает размах дорогих питейных заведений, где и о делах можно поговорить спокойно, и сразу накушаться беленькой с горя или радости – тут уж какие перспективы нарисует приглашенный юрист. – Когда сможешь? – Да прямо сейчас. У тебя же дело, – явно горя желанием поскорее смыться с работы, заявил Дава. – Хорошо. Еду прямо туда. Повесив трубку на рычаг, я вышел в приемную и тут же натолкнулся на мудрый взгляд секретаря, явно отметившего, что листок так и остался в другом кабинете. Он даже не стал ничего уточнять. – Всего доброго, Игнат Дормидонтович. – До свидания, Никанор Тарасович. Похоже, тут только мне с ходу непонятны тонкости сословных правил. Ну и бес с ними – главное, что вовремя одумался. Любимый трактир нашей компании с моего последнего посещения ничуть не изменился – все тот же терем из сказки. Двухэтажное здание, сложенное из толстых бревен и украшенное резными наличниками. Древесина изрядно потемнела от времени, добавляя заведению колоритности и солидности. Внутри на стенах висели звериные головы, шкуры и рога. Несмотря на то что из мебели преобладали тяжелые столы и лавки, заведение считалось вполне солидным. К тому же по периметру имелись небольшие столы для одиночек и маленьких компаний. Впрочем, основной зал меня не интересовал. Ко мне тут же подскочил половой. – Игнат Дормидонтович, изволите пройти в кабинет? В ответ я лишь кивнул и направился за проводником, хотя прекрасно знал дорогу. Осип зайдет в заведение чуть позже и займет небольшой столик в углу зала. Это так – на всякий случай. К тому же обязанности часового и подкрепления в одном флаконе не помешают вечно голодному растущему организму насладиться местной кухней. Тем более что в средствах он не стеснен – жалованье получает у меня на уровне инженера энергетического завода. А трат у парня не так уж много. Разве что на подарки девчонкам. Но подружки у Чижа – барышни простые, и соболя с бриллиантами им без надобности. Да и отношения там пока еще из разряда посидеть на лавочке да повздыхать на луну. Дава завалился в кабинет минут через десять. – Гуляем, брат! – с ходу заявил рыжеволосый здоровяк, оценив оперативно накрытый половым стол. – Сначала дело, – мотнул я головой. – Или ты думал, что я позволю тебе обманывать уважаемых мною людей только ради желания одного лентяя сбежать на время из-под опеки родителей и супруги? – А мог бы, – с укоризной заявил неправильный еврей, одной рукой накалывая на вилку кусок сочной буженины, а второй наливая в лафитничек водку из запотевшего графинчика. Нужно отдать должное, он все же сначала наполнил мою рюмку. – Так, притормози немного, – строго сказал я, но рюмку принял и закусил маринованным грибочком. – Вот ты нудный, Игнат, – вздохнул Дава, покосившись на графин. – Излагай. Я, как мог подробнее, описал ему суть дела волколака. Думал мой друг недолго и выдал свой вердикт: