(5-я книга цикла) Пролог Глухо ухнув, ночная птица всего лишь обозначила свое присутствие, совершенно не имея никаких иных намерений. Но это было понятно только Эргису. А вот четверке сопровождавших его жандармов звук во тьме показался донельзя зловещим и угрожающим. Ну а как его воспринимать, находясь на кладбище, да еще и после заката? Голые ветки кустов и деревьев во тьме казались костяками невиданных чудовищ, и любая активность в их гуще воспринималась исключительно как нечто потустороннее и очень опасное. Эргис сдержал улыбку. Похоже, они вспомнили популярные в Якутске страшилки про абасы́, юеров и прочую нечисть. Это для якутов, слушавших рассказы стариков с младенчества, страх перед существами ночи стал привычным, а вот для пришельцев с Запада он все еще остер, как лезвие батыйи. Впрочем, как раз Эргис-то и знает, что это совсем не сказки. Но именно сейчас ни проводнику, ни жандармам ничего не угрожало, по крайней мере, в потустороннем плане – на православные кладбища якутские духи захаживать не очень-то любили. Почему беглец выбрал именно это место для своей тайной берлоги, Эргису было совершенно непонятно. Ведь в подобных местах следы читать очень легко, не то что на городских дорогах и тротуарах. Все началось еще днем, когда жандармы вышли на заговорщика благодаря наводкам осведомителей. По городу подозреваемого вел опытный филер, заодно отслеживая все его контакты. И все же ротмистр решил привлечь к делу проводника из местных. Вполне разумно, ведь преследовали они не городского жителя, а якута, который в любой момент мог уйти за городские окраины, где даже самый опытный филер будет совершенно беспомощен. То, что незнакомец сунется на кладбище, стало сюрпризом для всех, включая Эргиса. К ограде они вышли уже на закате, удерживая в поле зрения фигуру ловкого специалиста по городской слежке. Дальше неприметный человек в куцем пиджачке и котелке не пошел, мотивировав это тем, что такие места – не его профиль. Эргис был полностью согласен с этим похожим на крысу человеком. Даже если при небольшом скоплении обывателей филер и мог незаметно преследовать явно непривычного к такой обстановке якута, то на заросшем кустами и деревьями кладбище ситуация кардинально менялась. Пока разбирались с человеком-крысой, потеряли еще немного времени, так что к центру старого кладбища удалось добраться, когда уже стемнело. Впрочем, для казака-сахаляра это не такая уж помеха. Во тьме Эргис видел немного лучше обычных людей, да и без этого чуткий нос бывшего охотника-промысловика уже уловил запах беглеца. Впрочем, сопровождавшим его людям о подобных талантах знать совершенно необязательно. Слуги великого светлого бога почему-то не признавали очевидных и простых вещей. Не особо разбираясь, они все, что отличалось от обычного и понятного, гребли под одну гребенку к темной стороне бытия. Так что принюхивался Эргис осторожно, чтобы не заметили жандармы. Поняв, что беглец совсем рядом, сахаляр правой рукой за полуметровую рукоять потащил через плечо свою батыйю. Это оружие в сочетании с формой казака Якутского городового пешего полка выглядело как минимум непривычно, но даже упертый поборник традиций урядник Пахом Золин перестал ворчать, увидев, как сахаляр управляется этим непонятным «тесаком на палке». Правда, в таком виде на глаза высокому начальству Эргис все же предпочитал не попадаться. Заметив движение проводника, жандармский поручик тут же напрягся. – Эргис? Казак тут же остановил его жестом левой руки. В последнее время местным представителям Жандармского корпуса жизнь медом совсем не казалась, так что от былой неги и расслабленности не осталось и следа. Это сделало их намного понятливей и покладистей. Поручик замолчал и сам схватился за оружие. Его подчиненные тоже выхватили револьверы, и сахаляр взмолился, чтобы они не наделали глупостей. Молился он по привычке и светлому богу, чей крестик носил на шее, и предводителю якутских богов. Запах беглеца резко усилился. Казак, крутнувшись юлой, ударил круговым движением, но острое лезвие лишь вспороло воздух. Противник атаковал не его, а одного из жандармов. С тихим треском рвущихся ткани мундира и человеческой плоти клинок батаса вошел в грудь жандарма, мгновенно оборвав его жизнь. Старший брат батыйи, который имел более длинное древко, тут же скользнул назад и, не останавливаясь, загудел в воздухе, описав широкую дугу. Словно походя клинок перерубил горло еще одного жандарма. А еще через секунду хищник в человечьем обличье без следа растворился во тьме. Эргис сразу понял, что сейчас произойдет, поэтому тут же упал на полусгнившую прошлогоднюю траву, вжимаясь в пространство между двумя могильными холмиками. Обезумевшие от шока и страха поручик и его единственный выживший подчиненный начали палить в темноту, даже не пытаясь целиться. Как бы ни спешил казак, но пришлось дождаться, когда у стрелков закончатся патроны. В данной ситуации недостаток этого оружия стал его достоинством – чтобы перезарядиться, нужно не только потратить время, но и как-то заставить пальцы не дрожать. – Ждите здесь! – крикнул сахаляр жандармам, которые хоть немного отвели душу стрельбой, и нырнул во тьму следом за беглецом, с легкостью менявшим роль жертвы на ипостась хищника. Да, Эргис уже не так часто выбирался в тайгу, но было видно, что и беглец тоже немного отвык от лесной жизни. Рывок казака сократил дистанцию, при этом едва не став причиной его гибели. Только чудом уловив более насыщенный запах и поняв, что в этом месте беглец задерживался на какое-то время, сахаляр сумел избежать ловушки. Сойдя с тропы, Эргис успел заметить заостренные ветки, расположенные так, что увидеть их можно только сбоку. Если бы не запах и вбитые с детства рефлексы, висеть бы сейчас казаку на этих кольях, как жуки и бабочки на булавках в коллекции профессора Муромцева. Эргис не раз водил этого странного человека по окрестным лесам и болотам. Западня заставила казака задуматься и даже на секунду прервать свой бег. Глубоко вздохнув, он замер и чутко прислушался. Каким бы ловким и умелым воином ни был беглец, но он именно воин, а вот Эргис прежде всего охотник. Уловив тихий шум впереди и справа, казак сменил направление и заскользил по зарослям кустов уже не так быстро, как ранее, но зато тихо и уверенно. Их встреча состоялась через минуту на полянке практически у ограды старого кладбища. Беглец вовремя ощутил угрозу, но отреагировал, как воин. Удар батаса пришелся в то место, где должна была находиться голова или грудь нападающего человека, а также его оружие. Но свой прыжок Эргис произвел практически над самой землей. На этом уровне нападают звери. Удар головой в живот выбил дух из соперника. Казак крутнулся юлой и, как учил его старший урядник Кандыба, перехлестнул вооруженную руку противника коротким древком своего оружия, а затем сделал резкое движение. Жандарм говорил, что бунтаря нужно обязательно брать живым, а вот о переломах рук и ног речи не было. Удовлетворенно услышав хруст чужого сустава, Эргис едва не пропустил жесткий удар левой рукой. Ее он тоже заблокировал древком, орудуя батыйей со сноровкой тамбурмажора, жонглирующего своим жезлом на параде. А затем сахаляр нанес оголовьем рукояти двойной удар в подбородок и лоб соперника. На этом бунтарь, как любил говаривать Кандыба, «размяк» и позволил связать себя почти без сопротивления. Ни кандалов, ни веревок у казака с собой не было, так что пришлось использовать свой ремень, да и сыромятные ремешки на одежде пленника тоже пригодились. Словно дожидаясь конца схватки, за оградой кладбища послышались свистки полицейских и замельтешили огоньки фонарей. Через минуту на полянке стало тесно и светло. Расхристанный и злой как черт жандармский поручик хотел приголубить пленника ударом ноги, но Эргис остановил его. – Не надо так делать. – Он убил моих людей! – взъярился офицер. – Я не о нем пекусь, а о вас, – спокойно сказал сахаляр, получив в награду за добрый совет яростный взгляд. Впрочем, поручик оказался адекватным и ограничился только взглядом. Уже через пару минут пленника погрузили на подводу и повезли к жандармскому управлению города Якутска. Правда, управление – это сильно сказано. В небольшом здании обнаружилось всего восемь жандармов, двое из которых уже оставили службу по вполне уважительной причине. Еще двое сейчас занимались погибшими товарищами. Зато в управлении имелась подвальная камера для узника. Эргис, которого войсковой старшина Засулич «одолжил» поручику до утра, не получив дополнительных указаний, решил остаться, чтобы присмотреть за пленником. Явившиеся на шум полицейские уже убрались восвояси, так что компанию казаку составляли трое жандармов. Поручик, как только они смогли сличить пленника с фото из архива, жутко заволновался. Он тут же запер дверь в камеру и побежал будить телеграфиста, чтобы побыстрее отправить телеграмму в Иркутск. Из его торопливых пояснений было понятно, что такой улов в Якутске держать опасно и срочно нужно вызвать дирижабль. Затем жандармский офицер планировал явиться в расположение родного полка Эргиса и попросить дополнительную охрану хотя бы до прибытия воздушного транспорта с подмогой. Сахаляр хорошо знал обстановку в городе и окрестностях, чтобы понимать всю правоту поручика. Ловушку ставили на одного из мелких вождей племени, который приторговывал левым золотишком, а в сеть попался слишком крупный лосось, как бы не порвал невод и не ушел по трупам. Точнее, сам-то он ничего из камеры не сделает, а вот товарищи могут ввязаться. А они у Дабаана по прозвищу Непокорный имелись – слишком уж популярная личность среди якутов. Некоторые считали его борцом против чужаков-захватчиков, другие принимали за обычного бандита. Но то, что это непростой человек, признавали все. Обоснованность славы сильного лидера и вождя Эргис осознал буквально через минуту, когда пленник очнулся и посмотрел на него через прутья решетчатой двери. – Эй, якут, – обратился он к нему на родном языке. Казак не дал ему продолжить, ответив по-русски: – Я – сахаляр, и ты это знаешь. В другом месте и в другое время ты именно так бы меня и назвал. – То, что чужак воспользовался слабостью бедной женщины, не делает тебя якутом меньше, чем твоих родичей. – Ты ничего не знаешь ни о моей матери, ни об отце, ни тем более о родичах, – опять перебил пленника казак. С такими, как этот Непокорный, нужно вести себя словно общаешься с юером, пришедшим в полночь к твоему балагану. – Не знаю, как там было в твоем родном стойбище, – не унимался говорун, – но уверен, что для нуучча своим ты не станешь никогда. Как и все мы. Мы всегда будем для них отбросами, тупыми дикарями, которые не могут жить без крепкой руки белого царя. Лидер якутского освободительного движения внезапно осекся, натолкнувшись на ехидную улыбку казака. Эргис улыбался вполне искренне. Слова этого опасного мечтателя были бесполезны. И дело не в том, что даже сил забайкальских и амурских казаков хватит, чтобы подавить любое восстание, что уж говорить о войсках Восточно-Сибирского военного округа. Да и намек на плохое отношение к полукровке для того, кто жил в дружной семье казаков, был пустым звуком и не цеплял. Важнее другое: выйдя из тайги, будущий казак принял в свое сердце не только светлого бога, но и еще одно божество по имени Закон. Да, именно тот закон, что записан словами на бумаге. Конечно, Эргису была ведома русская поговорка про закон и дышло, но тот, кто пытался в одиночку ворочать это самое дышло, знает, что дело сие непростое и утомительное. А вот вожди и шаманы, в руки которых предлагает вернуть власть этот говорун, ничем подобным себя не утруждают. Для них законом является то, что нашептали духи в задурманенную мухоморами голову. Но чаще всего веления духов просто выдумываются для личной пользы. Вот какое, скажите, дело лесному повелителю Баю Байанаю, кто именно станет мужем красавицы Кун – лучший охотник Эргис или туповатый сын вождя племени? Горькие воспоминания казака были прерваны шумом наверху. Опасливо покосившись на дверь камеры и посчитав ее вполне надежной, Эргис быстро взбежал по лестнице. Но уже наверху понял, что опасности нет. В управление явился какой-то офицер и занялся излюбленной офицерской забавой – шпынял тех, кто ниже по чину. И все же что-то царапнуло слух. В Якутске сахаляр прожил уже десять лет. По-русски говорил почти без акцента и вполне был способен различать эмоциональнее оттенки. Сейчас он слышал напряжение. Казалось, что офицер говорил нехотя, через силу. Желание вернуться в подвал пропало. Появилось острое чувство, что и подвал, и весь этот дом внезапно превратились в смертельную ловушку. А чтобы выбраться наружу, придется пройти через главный холл, где и разворачивалось странное действо. – А я требую немедленно доставить подозреваемого в полицейский околоток для допроса! – кричал офицер, стоявший спиной к казаку. – Ваше благородие, сие никак не возможно, – вытянувшись в струнку, пытался возражать жандарм. Внезапно, словно уловив взгляд Эргиса, офицер вздрогнул и чуть повернул голову. Казак узнал помощника полицмейстера, но на этом понимание происходящего закончилось, а начался сущий кошмар. Полицейский резко выхватил револьвер и пугающе быстро трижды выстрелил в стоящих перед ним жандармов. Четвертая пуля должна была достаться Эргису, но он уже прыгнул в сторону окна. Да, можно было бы напасть, пока странный офицер расправляется с беспомощными жандармами, но слишком уж стремительным оказался стрелок, к тому же атаковать офицера даже в такой бредовой ситуации было бы самоубийством. Независимо от того, как все закончится, виноватым окажется простой казак. Так что выход был один – бежать. Наружу Эргис вылетел вместе с оконной рамой и стеклом, благо окна в управе были большими и не особо крепкими. Выйдя из переката, он тут же побежал, изо всех сил наращивая скорость. А все потому, что снаружи оказалось как бы не опасней, чем внутри. У самого крыльца над трупом последнего жандарма замерли два якута в традиционных кафтанах с опушкой. В руках они держали короткие карабины. У казака была всего пара секунд, чтобы добежать до открытой калитки и скрыться в темноте. Пули ударили в воротный столб через мгновение после того, как Эргис свернул за забор. Дальше было проще. Догнать шустрого сахаляра в темноте и в хорошо знакомом ему городе практически невозможно, особенно неместным. Якутов он не узнал, а значит, прибыли они издалека. Первой мыслью было рвануть в казармы полка, но пришлось от нее отказаться. По крайней мере, пока не станет известна обстановка. Тем более есть на кого положиться в этом вопросе. Уже в предрассветных сумерках Эргис, сидевший на охотничьей заимке за пару километров от Якутска, услышал тихие шаги. Наружу он выбрался через тайный лаз, но, зайдя гостю в спину, даже не подумал притронуться к оружию. – Крестный. – Ох, Эргиска, – тяжело вздохнул пожилой казак, поворачиваясь к сахаляру. – Что же ты натворил? Тебя ищут как пособника бунтовщика и убийцу офицера. – Да как так-то, крестный?! – ошарашенно выдохнул сахаляр. Затем он встряхнулся, словно выбравшийся из полыньи пес, и четко, как учили казаки, пересказал своему наставнику события прошлой ночи. – Дела, – протянул приказный казак Сомов. – Но тебе все равно придется бежать. – Почему? – возмутился Эргис. – Ведь можно же все рассказать под надзором судебного ведуна. Ложь он всяко почует. – Не доживешь ты до приезда ведуна с его чародейской штукой, – устало мотнул головой старик. – Удавят в полицейской камере. Никто не станет марать честь полиции цельного города. Бежать тебе нужно, казак. Часть первая Глава 1