Я устало растер лицо и посмотрел на Александра. – Освобожденные из… эээ плена Избранные уже возвращаются к своим семьям. Их интервью в значительной мере укрепили наши позиции. Но люди вышли на улицу. Ты должен их успокоить. И все объяснить. У здания совета уже начались столкновения, боюсь, что оттягивать встречу мы больше не можем. Я кивнул головой. Медленно встал из кресла. Мой экран мигнул, в который раз за этот бесконечный день. Ной! Он прислал мне фотографию. В кроватях спят дети. Ник и Маруська – мои внуки, а рядом с ними стоит темнокожая женщина. Невозможно красивая и такая же грустная. Ее ладонь несмело тянется к кудрям малышки, а одинокая слезинка катится по щеке… Я не знал, что будет впереди. Что ждет наше общество? Удастся ли нам найти какой-то баланс? На эти вопросы не существовало ответов. Я знал только, что ничего не будет, если мы не заглянем вглубь себя, если мы не отыщем в своих искореженных душах любовь. Великую силу, которая научит нас кротости и смирению, воздержанию и толерантности, которая сделает нас щедрыми и подарит веру. И, да, я знал, с чем я, Яков Гази, выйду к своему народу. Эпилог Я не мог на нее насмотреться. Сколько бы ни прошло лет, и куда бы ни лежал наш путь – одно никогда не менялось. Мой взгляд… обращенный к ней. Моей жене. Моей Нане… Она сидела в тени деревьев, и теплый ветер раздувал ее шикарные темные волосы. Голова чуть наклонена. Аккуратный нос сморщен. Мат с Ноем рассказывали что-то смешное. Рядом с Наной сидели Кайя и Анна с Мариной. Мат и святой отец о чем-то спорили чуть в стороне, в бессмысленной попытке примирить религию и науку. Неподалеку бродил вышедший из Тени (в прямом и в переносном смысле) Воронов. Я до сих пор поражался, как так получилось, что нас, таких разных, однажды свела судьба. – О чем задумался, Президент? – раздался насмешливый голос Айзы за спиной. – О том, как так вышло, что мы все оказались в нужное время… и в нужном месте. Мистика. Айза фыркнула и закатила глаза. Я так и не разгадал свою дочь до конца. Слишком сложной она была. Непостижимой. – Неужели ты, правда, думаешь, что это случайность? – скривилась она. – На что ты намекаешь? – Думаешь, в момент, когда искусственный интеллект захватил власть на планете и смешал к чертям собачьим метрики всех людей, за этим ничего не стояло? – Что ты имеешь в виду? – Ну же… Яков… У тебя такая умная дочь, значит, ты и сам не дурак. Подумай. Я пожал плечами, с интересом разглядывая Айзу: – Боюсь, ты переоцениваешь мои возможности. – И что, ты никогда не допускал мысли, что машина выполняла приказ? Действовала по заранее написанному алгоритму? Осмысливая слова дочери, я переступил с ноги на ногу и опустил задумчивый взгляд. – Ты хочешь сказать, что мы живем по заранее смоделированному кем-то сценарию? В матрице? – Нет. За нами оставили право выбора. Просто любящий нас создатель, дал нам последний шанс. – Сократив популяцию? – И ткнув носом в пороки, которые нас истребляли. – Айза вскинула бровь и, хитро улыбаясь, пошла прочь. – Постой! Если все так… Значит, в словах святого отца есть доля истины. – Возможно, – рассмеялась моя странная дочь. – Тогда, кто эти пять посланцев? Она резко остановилась и обернулась. На этот раз синие дреды взвились змеями вокруг ее головы. – Ты не мессия, – оскалилась Айза. – Правда? – Угу. Святой отец ошибся. – Тогда как же… Почему я? В чем смысл? – Мессии только предстоит родиться… Суперчеловеку, который даст человечеству шанс. – О чем ты толкуешь?! – Тебе ведь знакомо понятие эволюции? Да? Этот естественный процесс, сопровождаемый изменениями генетического состава популяций… Как думаешь, к чему приведет массовое подавление репродуктивной функции? Ну, конечно же, к мутации клетки, которая станет практически неуязвимой. Сечешь? – Нет, – честно признался я, чувствуя себя редкостным идиотом. – Нану тянет на квашеную капусту. Редкая гадость, скажу я тебе. Подумай об этом. Я замер. Сердце ухнуло куда-то вниз, а потом подпрыгнуло к горлу. Айза отошла на достаточное расстояние, а я, как последний придурок, кричал ей вслед: – Ты намекаешь, что я стану отцом мессии? Девушка остановилась, улыбнулась мне и молча потопала дальше. – Подожди! – кричал ей вдогонку, как последний дурак, – а ты-то откуда это все знаешь? Ты хакнула компьютер небесной канцелярии?! Плечи дочери задрожали от смеха, не поворачиваясь, она помахала мне на прощание и скрылась в стенах президентского особняка. Я раздраженно фыркнул и пнул бордюр. И тут же знакомые теплые руки оплели мою талию, а мягкие губы прижались к основанию шеи. И все остальное стало не важно. – Соскучилась? – тихо спросил я, пристально вглядываясь в сверкающие глаза жены. – Ооочень, – выдохнула она, прижимаясь ко мне всем телом. – Ты никогда не любила квашеную капусту, – заметил я, – ничего не хочешь мне сказать? Нана улыбнулась. Счастье осветило ее лицо, делая его еще прекраснее. У нас не было шансов на это счастье. Совет принял нелегкое решение уничтожить антидот. Люди не получили противоядия. Не получила его и моя жена. Но каким-то хитроумным способом на нее повлияла вторая вакцина. Препарат, атакующий ее яичники, как будто сам по себе перепрограммировался и устремился вслед за более совершенными «братьями». То, что было нашей бедой – впоследствии стало спасением. Как показали дальнейшие исследования, дозировка введенного мною лекарства была недостаточной. И если бы не введенный еще в младенчестве яд… Я бы ее потерял. – Хочу… Очень хочу, любимый. Нана взяла мою руку и положила ее на свой плоский живот. Она не произнесла ни звука. Но ее глаза… они все сказали без слов, заставляя мое сердце сладко и мучительно сжиматься. Я обнял жену. Коснулся лицом ее ароматных волос, ощущая всеми нервными окончаниями, как все вокруг наполняет любовь. Чудо, которому все подвластно.