– Чем занимаешься? – муж отбирает мой обруч и, устроившись на подлокотнике кресла, надевает его себе на глаза. – Просматриваю комментарии. Понятия не имею, как найду среди них нужную информацию. Как найду их… Он откладывает в сторону гаджет и, вздернув бровь, глядит на меня. В глазах Якова пляшут черти. Он качает головой и улыбается. Снисходительно, но тепло. Будто бы неразумному ребёнку. – Не переживай, Нана. Над этим уже работают. Нервно облизываю губы. Когда-то красивые… – Уже? – удивляюсь я. Яков смеётся: – Видишь, как хорошо я тебя изучил? Я опускаю веки. Действительно… Хорошо. Знает, что я сначала действую, а потом думаю. Знает и принимает, как данность, не пытаясь меня изменить. – Вижу, хороший мой. – Сжимаю его руку. Он понимает – наклоняется, и я касаюсь его губ. – Собственно, наши поиски уже дали результаты… Долго думал, говорить ли тебе… Но один человек подтвердил ваше родство. – Ты видел его метрику?! – вскидываюсь я. – Да, но мы не видели его тестов. Поэтому… – Мне ещё рано радоваться? – Именно так. – Кто это?! Мужчина, женщина? Ты уже видел этого человека? Мысли в голове лихорадочно скачут. Тело охватывает нервная дрожь. Чувство сродни наркотическому опьянению. А я знаю в нем толк. В попытке избавить от боли, мы испробовали столько всего… – Парень. Чуть старше тебя. – Кто он? Чем занимается… Господи, это ведь мой брат… Брат! У меня есть брат! Яков! – Здесь скоро все станут братьями и сёстрами, Нана… О, да… Так и есть. Криобанки полны… Человечество всеми силами пытается сохранить популяцию. Пусть даже искусственным путём. Бесконтрольная торговля биоматериалом и, как результат – все возрастающая вероятность кровосмешения. Неоконсерваторы сделали себе неплохие рейтинги на последних выборах, лоббируя поправку об обязательном чипировании детей из пробирки. Чертовы ксенофобы! – Думаешь, первую поправку не примут? – Это вызовет массовые протесты, Нана. Правительство к ним пока не готово. Еще бы! Эти ребята предложили вживлять всем детям, рождённым от донора, чип, содержащий зашифрованные данные о его биологических родителях. Якобы для того, чтобы в дальнейшем уберечь людей от вступления в кровосмесительные союзы. – Сраные ублюдки. – Эй, детка… Разве чип – не лучший выход из положения? – Конечно же, нет! Заклеймить человека, чтобы отслеживать все его контакты?! А дальше что? Пробирочных сгонят в резервацию?! Как индийцев в прошлом?! – Индейцев… В резервации помещали индейцев. Коренных жителей Америки. – Да, похрен, Яков… Они стремятся ограничить нашу свободу… Но мы ведь такие же люди… Мы – абсолютно такие же! Когда меня вскроют… чем я буду отличаться от избранных? Только тем, что мои чёртовы яичники не в состоянии произвести жизнеспособную яйцеклетку? Мой голос слабел, отчего истерика, угадывающаяся в нем, должно быть, выглядела особенно впечатляюще. – Тебя… не… вскроют. Ты… будешь… жить! Голос мужа заледенел. Наверное, пора завязывать с эмоциями, на которые нет сил. Ни у него, ни у меня. – Да… Да! Я буду жить… Яков Я не мог допустить к Нане непроверенного человека. А она отчего-то вбила себе в голову, что непременно должна познакомиться со своим кровным братом. Я знал жену достаточно хорошо, чтобы понимать, что она ни за что не откажется от этой затеи. А значит, у меня оставался только один вариант. Место, где мне назначили встречу, было, скажем прямо, скверным. Избранные не захаживали в этот квартал. У меня же не было выхода. Я должен был лично проверить этого парня. Донора… Брата… В глубине улицы послышался шум. Я напрягся, сжимая в руке пистолет. Банка с колой. Звук издавала катящаяся по асфальту жестянка. Дерьмо. Пару секунд спустя от зловещей черноты подворотни отделилась тень. Сделала шаг, другой и замерла в острых лезвиях лунного света. – Яков? – Ной? Рад встрече. – Следуй за мной. Здесь может быть небезопасно. Я осмотрелся, прислушиваясь к себе, и, секунду спустя, бесшумно двинулся вслед за парнем. – Ты здесь живёшь? – Да, неподалёку. – Я думал, что в этом районе промышляют лишь маргиналы. – Таким, как ты, свойственно ошибаться. – Таким, как я? – Избранным. Я покосился на парня, не посчитав нужным спорить. В этой жизни ошибались все. В ней не было правды и не было справедливости. В молчании, мы прошли вдоль обшарпанных многоэтажек, свернули вбок, и очутились прямо напротив входа в загаженный бар. Хлипкая дверь резко отворилась. – Добро пожаловать, – раздался насмешливый голос Ноя. Проигнорировав выпад парня, я прошёл через полутемную комнату и устроился за единственным свободным столиком. Кислый смрад дерьмового пива пропитал все кругом. – Ну… И чего ты хотел? – поинтересовался Ной, протягивая мне бутылку. – Да так… Узнать тебя немного перед тем, как вы познакомитесь с Наной. – Познакомимся? Я не соглашался ни на какие знакомства, мужик. – Но ты ведь не станешь отказывать в малом тяжело больной сестре? – Вот только не надо этого! Хорошо? – на пустом, как мне казалось, месте вспылил парень. – Не смей давить на жалость! У меня её к избранным нет. – Почему же? Они такие же люди… – Да ну? Никогда бы не подумал! Наверное, поэтому Нана скрывала правду о своём происхождении? Это был удар ниже пояса. Очень и очень меткий удар. – Не тебе её судить. – А я и не берусь. Но от этого правда не потускнеет. Я откинулся на спинку стула, понимая, что разговор будет нелегким. – Если не жалость… Тогда что же заставило тебя одним из первых откликнуться на зов моей жены? Ной мазнул по мне внимательным взглядом. Цепким и каким-то… понимающим, что ли? Вот, только, что он мог понимать? – Я откликнулся на твой зов. Не на её. – О чем ты? – Я знаю, как это – терять любимого человека. Знаю, каково это – быть абсолютно бессильным. – Ты меня пожалел?