— Само собой. Что-нибудь ещё? — В принципе нет. — Я устроилась поудобнее и вытянула вперёд длинные ноги. — Но меня немного беспокоят гарантии. — Что ты имеешь в виду? — Гарантии моей безопасности, — терпеливо пояснила я. — Я не могу гарантировать тебе защиту от преступника, — так же спокойно ответствовал Эдбальд. — Если бы полагался на меры предосторожности, не стал бы обращаться к тебе. Этот человек способен на многое. А если узнает, что ты его разыскиваешь, вполне может попробовать тебя устранить. — Не от преступника, — поморщилась я и криво усмехнулась. — Меня интересует защита от вас, ваше величество. — Что ты имеешь в виду? Король нахмурился, его сопровождающие — тоже. — Хочу быть уверена, что вы не схватите меня тёпленькой, едва я переберусь в столицу, — охотно объяснила я. — Или чуть позже, к примеру, когда решите, что лучше избавиться не только от нашего Охотника, но и ото всех зеркальных магов разом. Да мало ли что ещё… — А мне казалось, что вы прямо-таки неуязвимы, — не удержался от иронии безбородый. — И навредить вам никто не способен. — Я этого не говорила, юноша. — Страж был не моложе меня, и не слишком подходящее обращение я выбрала исключительно с целью его задеть. — Вам не удастся надолго меня пленить, это верно. Но ведь и за короткий срок можно обеспечить узнику массу неприятных впечатлений, не правда ли? Я совершенно к этим впечатлениям не стремлюсь: пресытилась, знаете ли, за время предыдущей отсидки. И потом, я, кажется, ясно дала понять, что меня вполне реально убить. А я не горю желанием умирать, и мне совершенно не стыдно в этом признаться. — Я тебя понял, — оборвал нашу милую беседу король. — Ты хочешь гарантий безопасности во время своего пребывания в столице. Каких? — Он задумался, подперев пальцами подбородок. — Что ты скажешь о моей дочери? — О ком? — недоумённо переспросила я. — О моей дочери, — бесстрастно повторил Эдбальд. — Я поселю её в твоём доме. Заложница королевской крови будет для тебя достаточной гарантией? Надо отметить: чувство удивления испытала не я одна. Стражи его величества тоже были, мягко говоря, шокированы таким предложением. Кажется, и отговаривать короля они не стали не из страха, не из чувства почтения, а исключительно от потрясения. — Какие высокие семейные отношения. — У меня, в отличие от охранников, слова нашлись довольно быстро. — Вы так горячо любите свою дочь? Эдбальд недовольно поморщился. — Не люблю драм, — процедил он. — Ты хотела гарантий? Я тебе их даю. А разговоры про любовь изволь вести с кем-нибудь помоложе, буде у тебя возникнет такое желание. — У меня есть сын, так что судьба короны от дочери напрямую не зависит. Что же касается нечистоплотности средств… — Он безразлично пожал плечами. — Это стандартная практика в нашем кругу. Сильные мира сего нередко отправляют друг к другу своих детей, дабы доказать, что не замышляют дурного. К счастью, я не из вашего круга, король Эдбальд, милостью богов правитель Эльмирры. Впрочем, я вообще не из чьего-либо круга. — Ваше величество, сколько лет нынче принцессе? Двенадцать? — вкрадчиво осведомилась я. — Четырнадцать, — не вполне понимая, к чему я клоню, сообщил король. — Одно и то же, — отмахнулась я. — Я ведь дала понять, что хочу у себя дома тишины и покоя. А вы пытаетесь подкинуть мне подростка? — Моя дочь — девушка спокойная и благоразумная. Мне только кажется, или он пытается настаивать? — Ваше величество, есть три вещи, в которые я не верю, — отчеканила я. — Это вселенская справедливость, плоская земля на трёх китах и благоразумные подростки. Поэтому давайте оставим эту идею. А в качестве гарантии достаточно будет клятвы на крови. Эдбальд, кажется, хотел ещё немного поспорить, но передумал. Какое-то время ушло на формулирование клятвы, и в итоге мы сошлись на следующем: «Я, Эдбальд Четвёртый, милостью богов король Эльмирры, клянусь собственной кровью, что не причиню умышленного вреда Йоланде Блэр, ни лично, ни через моих подданных и иных посредников, если только она не совершит преступление, сурово караемое законом, после того, как я принесу эту клятву. И даже в таковом случае обязуюсь тщательно взвесить все за и против и, если сие будет возможно, смягчить приговор». Мы оба отлично понимали, что клятву можно обойти, ибо в любой формулировке непременно найдётся лазейка, главное — творчески подойти к прочтению. Но Эдбальд ничего не терял, я же в первую очередь полагалась не на чужие обещания, пусть даже подкреплённые алыми каплями, а на собственные силы. — Ну что ж, дело сделано, — подытожил король, когда кровь оросила треугольный осколок стекла, форма которого символизировала стороны, причастные к принесению клятвы: двух участников договора и божественное свидетельство. Обмотал ладонь чистой тряпицей, почтительно поднесённой одним из стражей. — Теперь мне пора возвращаться: дорога предстоит неблизкая. Тебе, полагаю, потребуется время на сборы. Как ты собираешься добираться до Эльмирры: через зеркало или обычным путём? — Обычным. Могуществом зеркал не стоит злоупотреблять. — Хорошо. Тебя будет сопровождать вот этот молодой человек. Я шокированно воззрилась на безбородого. Эдбальд же как ни в чём не бывало продолжал: — Он поможет решить любые проблемы, буде таковые возникнут в столице. И станет опекать тебя в дальнейшем. Разумеется, только в тех вопросах, которые будут иметь отношение к следствию. Будет присутствовать на встречах, допросах, операциях. Не постоянно, но в некоторых случаях. Я согнула ноги в коленях и медленно распрямила спину. По венам подобием горячей лавы растекался гнев. — Мы так не договаривались, ваше величество. — Мы никак не договаривались на этот счёт, — напомнил король. Увы, это было моё упущение. Монарх всё рассчитал правильно. Стану ли я отказываться от взятых на себя обязательств сейчас, когда договорённость уже достигнута, условия оглашены, и даже взята клятва на крови с правителя государства? И всё это — из-за такой, казалось бы, мелочи? Я стиснула зубы, сетуя на собственную беспечность, но и отдавая должное королевской хитрости. — Подсовываете мне шпиона? — нехорошо прищурилась я. — А на это ты можешь посмотреть по-разному, — возразил Эдбальд, хотя откровенно отнекиваться не стал. — Взгляни, к примеру, на меня. Я никогда не появляюсь на людях один. И даже в собственном дворце меня практически всегда сопровождает охрана. Как мне следует воспринимать этих людей? Как досадную помеху, не позволяющую мне почувствовать себя свободным человеком? Неудобные кандалы, дающие возможность делать чинные и осторожные шаги, но никак не бежать босиком по высокой траве? Или видеть в них тех, кто отдаст за меня жизнь и благодаря кому у меня появляются реальные шансы встретить рассвет завтра, послезавтра и ещё много дней подряд? Оба подхода будут справедливы, и выбор за мной. Так же и в твоём случае. К тебе приставили шпиона, который будет путаться под ногами, препятствовать столь любимому тобой одиночеству и время от времени предоставлять мне отчёты (замечу: только по существу нашего дела)? Или помощника и единомышленника, который не силён в магии, но сможет внести вклад в расследование своим умом, внимательностью, воинскими навыками и просто свежим взглядом со стороны? Решать тебе и только тебе. — Но итог один, — подчеркнула я, не позволяя навязать себе иллюзию свободного выбора. — В этом отношении итог один, — согласился монарх. — У тебя будет сопровождающий, которого я назначил. Не постоянно, не во всех случаях. Но он будет поблизости и станет наблюдать за ходом расследования, на этом я настаиваю. — Что ж, в таком случае мы, кажется, уже действительно всё обсудили. Я поднялась на ноги. Это было не слишком вежливо, но то направление, которое принял разговор, не вдохновляло меня на политесы. Его величество также встал, коротко распрощался и, выразив надежду на скорую встречу в столице, покинул мой не самый гостеприимный на свете дом. Вместе с бородатым стражем. Безбородый, следуя высочайшему приказу, остался со мной. — Дотья! Я уезжаю! — кликнула я, выйдя на лестницу. — Будь добра, собери самое необходимое. Убедившись в том, что служанка всё услышала и не собирается задавать вопросов (с Дотьей вообще было на редкость легко иметь дело), я снова вернулась в зеркальный зал. — Ну, и что теперь, господин шпион? — полюбопытствовала я, сложив руки на груди и обходя вышеозначенного господина широким полукругом. — Как вы намерены поступить первым делом? — Не вполне понимаю, что вы имеете в виду, — бесстрастно откликнулся тот. — Да мало ли. — Я остановилась, опираясь руками о спинку стула. — К примеру, как обычно действуют тюремщики, впервые оказавшись один на один с узницами женского пола? — Запирают их в камерах на замок, я полагаю, — с нажимом ответил рыжеволосый. Я подчёркнуто громко рассмеялась. — Сразу видно, что вам ни разу не доводилось сидеть в тюрьме. Впрочем, это, знаете ли, поправимо. Как бы ни был высок ваш статус, сегодня вы неприкосновенны, а завтра — весьма, причём во всех возможных смыслах этого слова. Но мы увлеклись разговором, и он увёл нас в сторону. Так что же? Вы даже не попытаетесь показать своей жертве, кто здесь хозяин? Настал его черед сложить руки на груди и посмотреть на меня с крайне скептическим выражением лица. — Хотите знать моё мнение по этому поводу? Извольте. Что-то подсказывает мне: жертва — это последняя роль, которую вы готовы на себя примерить. Следовательно, весь этот «увлекательный разговор» — чистой воды провокация. Я пытаюсь на вас напасть, а вы применяете свои магические штучки, да так, что после этого я в лучшем случае остаюсь валяться здесь без сознания. И вы отправляетесь в Эльмирру без обузы в моём лице. А, главное, обвинить вас не в чем: вы действовали исключительно из соображений самообороны. Вынужден вас разочаровать: я не собираюсь обеспечивать вам такую лёгкую жизнь. — Не разочаровали. Хоть это и досадно, — проговорила я. — Во всяком случае, вы действительно умеете использовать свой мозг по назначению. В придачу вам не свойственно терять голову от вседозволенности. Это хорошие качества. Что ж, давайте начнём сначала. Присаживайтесь, в ногах, говорят, правды нет. — Он послушался: наверняка устал стоять всё это время. Сама я не последовала его примеру: нужно было думать, а мне лучше думается в вертикальном положении. — Стало быть, его величество освободил меня от одного своего ребёнка, но взамен навязал другого. Отчего это так ему необходимо? Мои слова безусловно произвели впечатление. Мнимый страж даже не попытался возразить, вместо этого спросил: — Как вы узнали? Я усмехнулась. — Иллюзия, конечно, неплохая. Даже в зеркалах вон отражается. — Я кивнула на многократно умноженное изображение рыжеволосого мужчины. — Делал кто-то из придворных магов? — Верно. Но ему не сказали, для чего это нужно. Никто не должен был знать, куда мы направляемся. — Ясное дело. И обычного человека вы бы легко обманули. Но я — маг-зеркальщик третьей ступени. И вижу не только эти отражения, — я вновь небрежно кивнула на стекло, — но и более глубокие. На втором уровне что-то понять сложно, там слишком сильные искривления. А вот на третьем для знающего человека всё становится на свои места. Так что, в отличие от вас, я, заглянув в зеркало, вижу вот это. Я сосредоточилась, едва ощутимо пошевелила губами и отклонила голову назад, мысленно вытягивая из глубин потаённое изображение. Теперь с той стороны стекла на нас изумлённо взирал мужчина, во многом отличавшийся от моего гостя. Фигура была приблизительно та же: высокий рост, широкие, но не чрезмерно, плечи. Видимо, тут маг поленился, или же просто не счёл нужным вносить изменения. Зато лицо и масть того, отражённого, человека, сильно отличались от «оригинала». Чёрные волосы без всякого намёка на рыжину сами по себе кардинально меняли общее впечатление, но многие черты тоже оказались подправлены. Подбородок у принца былуже, чем у мнимого стража, скулы, напротив, ощутимо шире, губы самую капельку потоньше. Форма носа совершенно иная. В совокупности это сочетание черт превращало простоватого охранника в чистокровного аристократа. — Орвин дель Фронси, я полагаю? — изогнула бровь я. — Мы с вами лично не встречались: в ту пору, когда я бывала при дворе, вы, кажется, обучались за границей или что-то в этом роде? — Проходил службу в Итранде, — поправил принц, всё ещё зачарованно разглядывая своё отражение. — У них лучшая гвардия на континенте. Это был полезный опыт. В данный момент Итранда ассоциировалась у меня в первую очередь с послом, то ли убитым, то ли похищенным из-за унаследованного им ключа, но менять по такому поводу тему разговора я не стала. — Тем не менее мне доводилось видеть ваши портреты. Художники, конечно, немного приврали, им это в принципе свойственно, и всё-таки узнать вас не составило труда. К тому же вашего старшего брата, наследного принца Анселя, я в своё время встречала неоднократно. Наложенная на него иллюзия меня, как вы понимаете, тоже не обманула. Поэтому стоило вам впервые отразиться в зеркале, как я поняла: меня навестил король Эльмирры с двумя своими сыновьями. Рискованная поездка, но в принципе я понимаю, почему вы так поступили. Дело настолько секретное, что его величество предпочёл не сообщать о нём никому за пределами семейного круга? — О том, что кто-то охотится за ключами, некоторые уже знают, пусть и немногие. — Орвин оторвался наконец от зеркал, но теперь отчего-то устремил взгляд на собственные ладони, будто пытался прочитать будущее при помощи хиромантии. — Связь между убийствами не оглашали, но тот, кто достаточно осведомлен, способен сделать самостоятельные выводы. Три ключа из семи — это слишком много для случайного совпадения. Придворные маги безусловно в курсе. Но о решении обратиться за помощью к вам их не оповещали. — Ещё бы! — фыркнула я. — Воображаю, какую истерику они бы закатили. Впрочем, это мы ещё сможем понаблюдать. — Я тоже был категорически против вашего участия. — Это меня интересует значительно меньше, — скривилась я. И громко спросила, не давая Орвину возможности ответить на этот выпад: — Ну что, Хаш, едем в столицу? — Блаж-ж-жь, — сварливо прошелестели из фляги.