Вот только вместо этого я толкнула Кроули в бочину, да так сильно, насколько сил хватило. – Да что вы себе позволя… – он резко сел на кровати. – Помолчите! – перебила я, принимаясь гневно расхаживать по шатру из стороны в сторону. – Этот вопрос должна задать вам я. Что вы себе позволяете, господин Кроули? Как только посмели? – Да что я, собственно, сделал? – зевнул он. – ВЫ! Вы!!! – Я начала тыкать в него пальцем с таким остервенением, будто это была шпага, пронизывающая его сердце. – Вы ведь все это специально подстроили. Так? Признайтесь, Кроули! Чтобы избежать разговора о ваших грехах! Мужчина принялся хохотать. – Что я подстроил? Ливень? Вы сейчас серьезно? – наконец отхохотавшись, спросил он. – Не прикидывайтесь идиотом. Вы знали, что я буду уставшей после магического перенапряжения, и нагло этим воспользовались. А потом… потом… Я задохнулась от гнева, пытаясь подобрать слова. – Что потом? – решил подсказать мужчина. – Возлег с вами на одно ложе? Я все же хлестнула его по щеке. Яростно и со всей злостью. Кажется, такой реакции он от меня не ожидал. – Думаете, что если я слуга Божья, то обязана всепрощать? – процедила я. – Прежде всего я женщина и требую уважительного отношения. А не вот это все! Кроули смотрел на меня, прижав руку к щеке, и я могла лишь догадываться, что творится у него внутри, но вот в его глазах плясал огонь. И это был не отблеск случайного фонарика или свечи… Кроули поднимался с кровати, выпрямляясь в полный рост. – Уважительного отношения, значит, аббатиса? – медленно произнес он, будто нарочно растягивая слова. – Именно это я и сделал, когда вышел из шатра, чтобы принести вам чай и еду. Я проследила за взглядом Кроули и уткнулась в стоящий возле кровати поднос. На нем и вправду стояли чайник и тарелка с нетронутым съестным. – Но я обнаружил вас спящей и, простите, сопящей, будто беременная ежиха. И как джентльмену мне совести не хватило будить вас. Но в следующий раз я точно буду знать, что делать – растолкаю, проведем разговор по душам о грехах, а после отправлю вас спать на лавку с прислугой. Раз рядом со мной на кровати для вас слишком оскорбительно! Я вспыхнула от новой порции гнева. – В приличном обществе мужчина уступает место женщине! – Не спорю, в приличном так бы и поступил. Но вы, аббатиса, общество духовное, – Кроули усмехнулся и с издевкой продолжил: – Безгрешное и отрекшееся от мирских удовольствий. Так что лавка, аббатиса, и так и быть – я выделю вам одеяло. Мы стояли друг напротив друга. Он – буквально нависающий надо мной и пытающийся подавить. И я – существенно ниже его, но не отступившая ни на шаг. – И не надейтесь на лавку, – ответила я. – Или вы забыли, что я должна быть всегда как можно ближе к вам? Если понадобится, то я лягу на полу этого шатра, но только после того, как вы мне расскажете о своем очередном грехе. – На полу? Вы? – Он явно мне не верил. – После моего очередного откровения. Ха. Что ж, тогда слушайте, преподобная. Ибо я согрешил, имел неосторожность случайно покуситься на ваше тело и положить руку куда не следовало. Отдельно хотел бы отметить, что весьма удивлен магическим даром духовника, проводившего ваше омоложение. Поддержать в столь изумительном состоянии не только ваше лицо, но и почти двухсотлетнюю грудь – это огромный талант. Высока, упруга и, если бы не ваш возраст, безусловно притягательна. Ради праздного любопытства, признаюсь, даже бы взглянул! Вот говорю, и самому противно. Ну не грязный ли я извращенец, аббатиса? Я стояла и хватала ртом воздух, будто рыба, выброшенная на берег. Кроули издевался надо мной, и я не знала, как в этой ситуации ответить той же монетой. – Фух, выговорился, – тем временем насмешливо закончил он. – Вот прямо камень с души упал, чувствую себя намного легче. А вы, аббатиса? Я же себя ощущала так, будто меня в чан с дерьмом окунули. Кроули решил, что так он ставит меня на место, – мстил за пощечину… Вот только я могла отомстить ему гораздо больнее, и для этого нужно было лишь «проиграть» сегодня. Капитулировать под его напором. – А я вас прощаю, – нашла в себе силы ответить я. – Рада, что вы сумели признаться в своей греховности, это первый шаг к очищению. Произнесла и отступила на шаг назад. – Что, и все? – удивился Кроули. – И все, – совершенно спокойно ответила я. – Можете ложиться спать. Найду себе местечко где-нибудь в уголочке, чтобы вам не мешать. Под пристальным взглядом мужчины я и вправду приготовилась вначале сесть на пол, а после лечь на нем. – Хватит! – не вынес Кроули. – Прекратите этот балаган, аббатиса. Признаюсь, я перегнул палку. Ложитесь на кровать, я уступаю вам место. Я молча и укоризненно посмотрела на него. Ждала, что будет дальше. – И простите, – наконец произнес он нужные слова. В этот раз искренне, по крайней мере, я им поверила. – Прощаю. – Я встала и подошла к лорду ближе. – И мне не нужна эта кровать. По крайней мере, мы все же можем уместиться на ней вдвоем, если… – А после вы опять скажете, что я над вами надругался? – перебив, усомнился в моих словах Кроули. – Смотрите, аббатиса, а то я могу решить, что вы тоже не так безгрешны и внезапно захотели моего молодого и горячего тела. – …Если развернемся спинами, – договорила я, все же краснея и радуясь, что моего румянца не видно в темноте. – А сейчас ложитесь, пока я не передумала и не решила предать ваше молодое и горячее тело вместе с душой вечной анафеме. Спокойной ночи и сладких снов, лорд Кроули. Глава 9 К утру земля просохла и лошади смогли продолжить путь. Наша карета вновь следовала по проложенному пути с редкими остановками по нужде и для перекуса. Так мы остановились для позднего завтрака в одном из трактиров, хозяином которого оказался мужчина, поглядывающий на меня странно и подозрительно. Его взгляд меня откровенно напрягал, Кроули же был занят едой больше, чем поведением трактирщика. Наконец я не выдержала. – Этот мужчина на меня странно смотрит, – полушепотом произнесла я. – Ну так прокляните его, наложите епитимью[2], - не отвлекаясь от тарелки с жареной яичницей и овощами, подсказал лорд. – Или что там обычно принято делать у вас в ордене в таких случаях? – У нас в ордене, как вы выразились, никто друг на друга не смотрит так, что кусок в горло не лезет. То и дело я нервно косилась на трактирщика, а тот на меня. Я пыталась прочесть хоть что-нибудь в его взгляде, но не выходило. То ли пренебрежение, то ли усмешка, то ли осуждение, то ли, наоборот, обожание – я почему-то себя ощутила тараканом, но при этом очень красивым, ну или как минимум необычным. – Если хотите, – наконец предложил Кроули, тоже заметив странности, – я могу поинтересоваться у трактирщика, в чем причины такой реакции? – Будьте добры, лорд, – попросила я, неуютно ежась. В итоге, так и не допив свой чай, я покинула таверну и вернулась в карету. Минут через пять ко мне присоединился и Кроули, донельзя довольный и с улыбкой от уха до уха. – Вы поговорили с ним? – задала я вопрос, когда экипаж тронулся. – Да, – коротко ответил Кроули, расплываясь еще больше. – И? – Ничего страшного, мужчина просто принял вас за кого-то другого. Не берите в голову, аббатиса, – решил успокоить лорд. Только меня это еще больше напрягло. Что значит – за кого-то другого? Я вот этого трактирщика впервые в жизни видела, но могло ли быть так, что каким-то образом он знал девушку Беллатрису, живущую в провинции под воспитанием мадам Роксаны? Совершенно определенно мы не могли встречаться нигде раньше. Наша деревенька находилась от этого места слишком на большом расстоянии… Тогда за кого мог меня принять трактирщик? – И за кого, если не секрет? – все же решила поинтересоваться я. – Не берите в голову, – еще раз повторил Кроули. – Поверьте, преподобная мать, вы выше таких низких земных вещей. Мне показалось, в его голосе прозвучала тонкая издевка. Совершенно точно, Кроули ситуация смешила, я же ощущала себя дурой.