– Ладно. Господа – обращаюсь к средней из трех камер айфона – сейчас 7 июля. Примерно в этот период ровно 17 лет назад здесь, в этом самом Ведьмином Селе, где мы сейчас находимся, по неизвестным причинам бесследно исчезло население целой деревни. Точная дата странного происшествия так и не была установлена, но 25 июня 2005 года полицией Хейдленда здесь был найден ребенок. Поэтому мы отталкиваемся от этих чисел. – О, а ведь реально почти ровень в ровень – доходит до Кенни. Закатываю глаза: – Я тебе все это рассказывал еще раньше, чем ты слушал? – А, да? – искренне удивляется тот. Я отмахиваюсь: – Не мешай. В общем, тут совершенно нет насекомых, но по собственной неосторожности нам не повезло привезти с собой из Хейдленда огромного городского комара, который теперь пьет мою кровь. Кенни гогочет: – Ну хотя бы не сосет, скажи и на том спасибо. – Вот если бы сосал, тогда и поблагодарил бы. – А ну иди сюда, гаденыш, я тебе сейчас.. Друг пытается вновь сделать мертвый захват, чтобы опять натереть мне макушку, но поскольку одна рука у него занята мобилой и за рулем он заметно устал – мне везет увернуться и мы возвращаемся к съемке. Сказав еще пару слов по поводу игры чисел, я достаю свой мобильник и демонстративно тыкаю их в объектив: – Видите? Ни одной палочки. Вновь отхожу на пару шагов назад, чтобы теперь самому влезать в кадр: – Здесь действительно нет сети и наши телефоны стали в этом плане бесполезны еще где-то за полчаса до появления первых силуэтов деревенских заброшенных домов. Но.. Хлопаю по своим карманам, когда вспоминаю, что во время съемок превьюшек отдал купленный телефон Кенни: – Эй, дай сюда трубу. Не сразу поняв, что от него требуется – друг озадаченно тянет мне айфон, которым снимает. – Да не этот – отмахиваюсь – наш, вон тот. – А-а-а.. Получив, наконец, что хотел – вытягиваю на камеру длинную антенну. Смотрю на сеть и, увидев целых две палочки, удовлетворенно демонстрирую их камере: – Видите? – поворачиваю телефон обратно экраном к себе, после чего к камере, точно актеры в рекламах – все окей. – Выглядишь, как дебил – комментирует этот рабочий трюк Кенни. – Отвали. Понимаю, что так в сеть залить не получится – весь эффект от «взаимодействия с публикой», который происходит когда я, образно говоря, одновременно с ними смотрю на экран телефона – пропадает после комментария друга. – Давай заново. – Сдурел? – фыркает он – нет. – Только последнее – объясняю я – про телефон. – Ладно. Начали. Я заново пафосно вытягиваю антенну (которую спешно запихал обратно) и показываю экран в объектив: – Видите? – проделываю прошлый трюк – все окей. Вся техника, которой положено работать – исправно работает. Никаких аномалий. Просто слишком далеко от вышек, или еще из-за чего – поэтому обычные гаджеты не могут словить тут сеть. Высокочувствительная аппарата же, как мы видим, справляется с этой задачей без каких-либо затруднений. Кенни давится от смеха: – Высокочувствительная аппаратура? Ты же это не про этот древний кирпич, который мы купили по уценке? Претенциозно тыкаю в него телефоном, стороной с антенной, точно колдун волшебной палочкой: – Этот древний кирпич сейчас работает, когда твой трехкамерный айфон приказал долго жить, так что прояви уважение. Мы опять гогочем. – Все? – уточняет он – ничего не забыли? Поднимаю глаза к небу, мысленно проговаривая пункты и загибая пальцы. Так, про дом сказал, про игру дат сказал, про телефон сказал.. – Ну вроде все – жму плечами – если что вспомню, завтра допишем. – Окей. Кенни выключает телефон и сует его в карман, когда я оборачиваюсь проверить, каким ходом идет работа. Роб, Лиззи и Мэри Джо уже забрались во дворик дома, оставив калитку открытой. Они расставили предусмотрительно взятые нами складные стульчики вокруг костра, куда умостили старое автомобильное колесо, служащее нам здесь чем-то, вроде мангала. Железный каркас, оставшийся без резины, отлично сдерживает огонь внутри круга и позволяет поджечь бумагу спичкой без риска спалить все село и себя заодно. Позади них пусть и криво, но уверенно стоят две палатки. В обоих открыты лазы, потому видно, что вещей туда еще не нанесли. Ну и правильно – барахло может лежать в багажнике, зачем всякий раз все вытаскивать? Я не планирую, чтобы мы оставались на одном месте дольше одной ночи. Впечатлений ради нужно опробовать всё. Однако, пробежав глазами стулья, мангал, палатки, обозримую территорию внутреннего дома и дорогу в обе сторону от нас, я понимаю, что теперь не вижу Вилму. – Эй! – окликаю девчонок, так как Роб пусть и так же на стуле перед костром, но опять в мобильнике – а где Вилма? Ожидаю, что они укажут за угол дома, который не вижу, но заместа этого наблюдаю озадаченно сведенные брови. Они оглядываются, после чего встают со стульев. – Так – устало выдыхаю – теперь Вилма куда-то делась. – А? – Кенни поднимает голову – да куда она делась, где-то здесь. Девчонки выходят из калитки и начинают оглядывать местность, мы с Кенни же напротив забираемся во двор. Словно находясь каждый на своих местах мы могли не увидеть очевидного. Но Вилмы нигде нет. – Ну, если ты говорил про это веселье – хмыкает Кенни – то да, шоу она умеет устраивать. Я уже поднимаю голову, чтобы ответить – но не успеваю. Тишину вечернего заброшенного поселка разрывает громкий визг Лиззи. Глава 6 Я хохочу в кулак, но как не пытаюсь унять свое веселье – оно распирает меня все сильнее. Мэри Джо одаривает меня испепеляющим взглядом: – Это не смешно, Джейк. – Да брось – убираю кулак и уже не скрываю широченной улыбки на лице – это же весело! Какая поездка без добродушных дружеских подколов. – Добродушных?! – набрасывается на меня Лиззи, которую, подавляя собственные смешки, успокаивал в это время Кенни. Она рывком указывает на самодовольно сидящую в своей машине Вилму, выглядывающую на нас из-за открытой задней дверцы: – Эта тварь нарочно затихарилась, подождала, пока я открою дверь ее сраной машины – и закричала, как бешеная! Да у меня чуть сердце не остановилось! Эта сука нарочно хотела меня напугать! – Да – смеюсь – в этом и суть. Пугать друг друга – разве не весело? Особенно, если речь о Ведьмином Селе. Мы же и ехали сюда ради острых ощущений. Да брось ты, это просто забава. – Она ненавидит меня – шипит Лиззи, даже не силясь понизить голос. – Оуу, подруга – присвистывает Вилма – да у тебя паранойя расцвела пышным букетом. А это ведь только первый день. Уверена, что это поездочка по силам твоим наманикюренным пальчикам? И вновь злорадная ухмылочка. В отличии от Лиззи – перед тем как ей ответить, я понижаю голос почти до едва различимого шепота: – Слушай, по-моему Вилма ни к кому из нас любовью не пышет. Забей ты. Подшути над ней в ответ, в чем драма?