Второй в списке Сэм значилась поездка в цветочный магазин, где нам предстояло забрать восемнадцать букетов сирени. Пока продавщица упаковывала их, я бродила по магазину, принюхиваясь к разным цветам. – Что это ты тут нюхаешь? – Душистый горошек, – я наклонилась к изящному цветку. Хантер последовал моему примеру. – Пахнет и правда здорово. – Правда же? Мне сразу вспомнилась бабушка. Мне было лет десять, когда мы с мамой поехали в Италию навестить ее. Вокруг маленького домика бабушки тянулся забор, и весь он был увит душистым горошком. Праздничный соус по воскресеньям и аромат цветов – я всегда вспоминаю их, когда думаю о бабушке Валентине. Она умерла, когда я была еще подростком. Мама и сейчас готовит по воскресеньям праздничный ужин, но в Ховард-Бич, где она живет, слишком холодно для того, чтобы душистый горошек рос на улице. – Так у тебя большая итальянская семья? – Четыре девочки. Каждое воскресенье мы собираемся на ужин у мамы. У двух моих сестер свои дети – по две девочки у каждой. Сам видишь: в нашей семье не так уж много тестостерона. Продавщица вернулась к прилавку. – Мы упаковали ваши цветы. Если вы подъедете к задней двери, мы погрузим их в машину. – Прекрасно, – кивнул Хантер. – Вот это мы тоже возьмем, – указал он на душистый горошек. – Надеюсь, это не для меня. Я не смогу взять его в самолет. – Нет, это мне. У меня в доме нет цветов. К тому же, – подмигнул он, – тебя может порадовать его аромат после пробуждения. Надо отдать Хантеру должное – никто бы не обвинил его в непоследовательности. Хантер загрузил в пикап сирень и свой новый цветок. – Что там дальше в нашем списке? – поинтересовалась я, усаживаясь на сиденье. – Мой дом. – С какой стати? У нас еще полно дел. – Это и есть дело. Сэм попросила меня построить колодец исполнения желаний. Я выкрасил его сегодня утром и оставил сушиться. На моем лице, должно быть, ясно читалось: чушь собачья. – Я серьезно, – сказал он. – Иными словами, это незавуалированная попытка затащить меня в постель? – Вовсе нет. Не исключено, правда, что после того, как ты увидишь мой дом, тебе самой захочется затащить меня в постель. – Ты спятил. – Может, и так. Но ты ведь еще не видела мой дом. * Жилище Хантера оказалось для меня сюрпризом. На островке земли, в окружении высоких деревьев, стоял симпатичный домик в сельском стиле, где дерево и камень искусно сочетались с современными материалами. Скорее, дом из сказки, чем жилище Хантера Делусиа. Я вышла из машины, продолжая разглядывать дом. – Неужели это и правда твой дом? Поверить не могу. – Спроектировал и построил его сам. Это заняло у меня шесть лет. – Признаться, я такого не ожидала. – А что именно ты ожидала увидеть? Открыв дверцу, Хантер достал из машины свой новый цветок. – Даже не знаю. Что-то более броское, видимо. Не такое естественное и красивое. Мое внимание привлек звук бегущей воды. – Так у тебя тут и настоящий ручеек! И целая рощица из деревьев. – При постройке дома я использовал только портативное оборудование, чтобы сократить количество деревьев, которое требовалось вырубить. Мне нравится, что за окнами у меня настоящая природа. Я хотел построить что-то такое, что подчеркнуло бы пейзаж, а не доминировало над ним. – Тебе это явно удалось. У меня такое чувство, будто я в самом настоящем лесу, а не в десяти минутах езды от шоссе. – Рад, что тебе понравилось. Заходи, покажу, как я обустроил все внутри. Это только начало тура, – Хантер открыл дверь и подтолкнул меня вперед. – А завершится он комнатой, которая должна понравиться тебе больше всего – моей спальней. Я покачала головой, но ничего не сказала. Внутри все оказалось так же красиво, как и снаружи. Мне всегда импонировала простая и неброская обстановка. Гранитный «островок» отделял кухню от гостиной. Стеклянные двери вели на просторную террасу, где стоял недостроенный камин. Хантер кивнул в сторону камина. – Теми темпами, что я строю, мне потребуется еще лет шесть, чтобы довести дело до конца. – Поверить не могу, что ты сам все это создал. Ты только и делаешь, что возводишь коммерческую недвижимость, вырубая при этом парки, а твой собственный дом как нельзя лучше вписался в окружающую среду. – Я строитель, и мне нравится мое занятие. Но это не значит, что я хотел бы жить в одном из торговых центров, которые я возвожу. Вот ты, к примеру, живешь в одной из нью-йоркских высоток? – Верно. – Получается, что ты в восторге от загрязнения окружающей среды, потому что живешь в высотном здании, из-за которого горожанам не хватает солнечного света и свежего воздуха? – Нет, конечно… что ж, пожалуй, ты прав. – Я всегда прав. – Мне больше нравилось, когда ты пытался впечатлить меня плодами своих рук, чем своим развязным язычком. – Что ж, тогда продолжим, – усмехнулся Хантер. – Мы переходим в комнату, где мои руки могли бы оказаться как нельзя кстати. Не исключено, впрочем, что мой язычок понравился бы тебе еще больше. Разумеется, следующей на нашем пути была спальня. – Ого! – вырвалось у меня, когда Хантер включил свет. Эта комната, как и все остальное в доме, была светлой и просторной. Огромная кровать стояла на невысокой платформе, так что с нее хорошо просматривался лесок перед домом. Мой взгляд упал на скворечник, на крыше которого восседала голубая сойка. Я подошла к окну и выглянула наружу. Только тут я заметила, что скворечников на самом деле было несколько. – Любишь понаблюдать за птицами? – Моя мать любила. А мне всегда хотелось завести большого попугая. Я делал скворечники с тех пор, как научился орудовать молотком. Каждый год дарил маме на день рождения. Она сыпала туда семечки и любовалась птицами из окна, а я все ждал, что она поймет намек и купит мне попугая, – Хантер кивнул в сторону скворечника, висевшего справа от нас. – Вот этот самый первый. Я сделал его, когда мне было всего семь. Если ты заглянешь внутрь, то увидишь, что мама посадила туда несколько пластмассовых птичек. Долгое время я думал, что так она привлекает настоящих птиц. Я спросил маму, и она объяснила, что я наконец-то научился делать хорошие скворечники. Первые я сколотил так, что внутри торчали гвозди, и она боялась, что птицы могут пораниться. – Надо же, – рассмеялась я, – выходит, она не хотела говорить, чтобы не обидеть тебя. Сколько всего у тебя скворечников? – Десять. Я делал по одному с десяти до семнадцати. Это единственное, о чем она меня просила. – Ты бросил это занятие, когда поступил в колледж? – Нет. Мама умерла, когда мне было семнадцать. – О‑о, мне очень жаль. – Ей бы понравилось это место, – сказал Хантер, глядя в окно. – Стоит мне насыпать немного семечек, и мой дворик превращается в настоящий птичник. Я бросила взгляд на Хантера, который все так же смотрел в окно. – Знаешь, в тебе много такого, что не сразу бросается в глаза. – Именно это я и сказал тебе в нашу первую встречу, – Хантер снова посмотрел на меня в упор. – Мне есть что показать тебе… особенно в спальне. Я видела, что он шутит. Но стоило ему шагнуть вперед и положить руку мне на бедро, мое тело среагировало так, что мне стало не до смеха. За последние девять месяцев я время от времени ходила на свидания, но ни один из этих мужчин не сумел завести меня так, как это делал Хантер. Честно говоря, разница была настолько очевидной, что я постаралась убедить себя в том, словно все это – мое воображение. Как оказалось, я отрицала очевидное. – Поцелуй меня, – он коснулся пальцем моих губ. – Ты даже не представляешь, как часто мне снился этот ротик. – Не очень удачная идея, – промямлила я без особой убедительности.