– Уже можно взглянуть? Аннешка нетерпеливо топнула ножкой в домашней туфельке, проверяя, есть ли впереди ещё одна ступенька. – Ещё нет. Подождите здесь минуточку. Король Дракомор за руку подвёл её к стене. Здесь было на удивление тепло и так тихо, что Аннешке показалось, будто она слышит стук своего сердца. – Вы хотели взглянуть на самое главное сокровище моей коллекции, – продолжал Дракомор. – Да, но разве для этого обязательно завязывать мне глаза? – Я ещё никогда никому его не показывал, – сказал король. – Я желаю, чтобы это был особенный момент! Открылась дверь, Аннешка почувствовала дуновение тёплого воздуха. И Дракомор повёл её внутрь. – Пора? – спросила она. – Почти. Наберитесь терпения, любовь моя. – Здесь так жарко. – Боюсь, с этим ничего нельзя поделать. И тут она услышала. Но не ушами, а как будто сердцем. Аннешка почувствовала звук, от которого у неё задрожали кости. – О нет, я и так слишком долго ждала! – воскликнула она, срывая с глаз повязку. Комната на вершине самой высокой башни была совершенно пуста, если не считать постамента, накрытого тканью. Вокруг царила тьма, которую рассеивало только пламя факела, висящего около двери. Аннешка обошла комнату, выглянула в окно и постучала пальчиком по стеклу, спугнув пару мотыльков. Дома её родителей отсюда не было видно. В такой поздний час можно было разглядеть лишь вторую по высоте башню, в которой ярко пылали свечи. Дракомор хлопнул в ладоши, заставив Аннешку обернуться. Сейчас он показался ей похожим на уличного фокусника. Король широким жестом сдёрнул ткань с постамента. – Можно взглянуть? – спросила Аннешка, делая шаг в его сторону. Предмет, стоявший на постаменте, полыхал свирепым рубиновым светом. Он был размером с голову взрослого человека, а под его гладкой блестящей поверхностью бушевали вихри. Он пульсировал! Нечасто, примерно несколько раз в минуту. Как будто только для того, чтобы не дать забыть о своём существовании. – Очень красиво, – искренне сказала Аннешка. – Благодарю вас. Это бриллиант моей коллекции, но вы первая… Поймите меня, я не показал бы его никому, кроме вас! Жар, исходивший от загадочного красного камня, покалывал лицо Аннешки. Она сняла с руки перчатку и дотронулась до сокровища. Загадочное вещество цвета запёкшейся крови всколыхнулось, вихрь пульсирующих звёзд пронёсся под её пальцами. – Осторожнее! – воскликнул король и попытался схватить её за руку. – Не нужно! – коротко приказала Аннешка. Она погладила камень указательным пальцем. Пульсация пробежала от её ладони до ключицы, спустилась по позвоночнику. Снаружи поднялся ветер. Аннешка прижала ладонь к горячей поверхности камня. – Довольно, – сказал Дракомор. – Вы обожжётесь! – И склонился над её плечом. Снаружи бушевал ветер. Аннешка увидела своё отражение в блестящей поверхности камня. На неё смотрела будущая королева. Безупречная, все черты идеально симметричны, глаза, как два солнца, кожа цвета Млечного Пути. Ветер заметался вокруг башни, закружил, завыл, снова и снова повторяя её имя. Камень вновь запульсировал. Аннешка закрыла глаза – и весь мир затрепетал. Она отвела руку. – Аннешка! Ваша ручка… вы обожглись! Ах, зачем же вы это сделали? Дракомор взял руку Аннешки в свои ладони, переводя непонимающий взгляд с волдырей, вздувшихся на её коже, на её лицо. Аннешка натянула перчатку. – Как вы добыли это чудо? – спросила она. Дракомор отчего-то смутился. – Я знаю, что это такое. Это Сердце горы. Так как вы его заполучили? – Это… это был подарок. – Подарок? – Она попыталась поймать его взгляд. – Любовь моя, давайте немедленно отведём вас на кухню. Нужно смазать ожоги целебной мазью. – Цыц! Прекратите суетиться! – рявкнула она и тут же добавила чуть мягче: – Умоляю, дорогой, расскажите, как вы получили это сокровище. После этого мы немедленно спустимся вниз. Дракомор закрыл лицо руками. Когда он наконец решился поднять глаза на Аннешку, его лицо приняло очень странное выражение. – Милый мой, не волнуйтесь, – промурлыкала она. – Я не боюсь, – ответил король. – Я просто… не нахожу слов. Мне плохо, любовь моя. Мне становится дурно при одной мысли об этом! Ах, напрасно я привёл вас сюда! – Откройтесь мне, – заворковала Аннешка. – Доверьтесь, позвольте вам помочь. Ведь теперь мы с вами одна семья – по крайней мере, очень скоро станем ею. Король вздохнул: – Вы должны дать слово, что никому не расскажете. Даже родной матери! – Клянусь, – с лёгкостью отозвалась Аннешка. – Об этом будем знать только мы двое. Она крепко обняла его, и тогда он глухо заговорил в её плечо: – Это случилось в ночь зимнего солнцеворота, в ту пору, когда в Ярославии ещё существовал возмутительный обычай отмечать этот праздник и носить отвратительные маски. Вы помните? Ужасно… Люди становились неотличимы от скретов, а скреты – от людей. – Я помню. – Мой брат Вадик был ещё жив. Король и его придворные отмечали зимний солнцеворот на вершине горы Кленот, которую называют горой Самоцветов. По традиции праздновали вместе со скретами… – Дракомор замолчал. – Продолжайте, – велела ему Аннешка. – Ах, вы же знаете, что такое праздники со скретами! Чего стоит только мерзкое маслянистое пойло, которое они пьют! Они упиваются им до бесчувствия. Почти все придворные тоже были пьяны, а я до смерти устал от этого безобразия и пустой болтовни. Вадик и его жена беседовали с Модри Кралем. Вадик увидел меня из пещеры и улыбнулся своей знаменитой обворожительной улыбкой. Все обожали эту его улыбку! А мне всегда казалось, что она была совсем не королевская… Мальчишеская улыбка, не подобающая монарху. Я не улыбнулся ему в ответ. Модри Краль мог сколько угодно называть себя королём, но горы – это не королевство. С какой стати мой брат любезничал с этим бородавчатым чудищем? Я просто не мог спокойно на это смотреть, поэтому схватил факел и пошёл прочь – прочь от огня, который скреты поддерживали всю зиму… Я шёл домой. Да, я просто хотел уйти домой. Аннешка ободряюще похлопала его по спине. – Но я заблудился среди бесконечных тоннелей и пустых пещер. Вместо того чтобы выйти наружу, я всё глубже забирался в толщу горы… Я видел облачко моего дыхания впереди. Стены и пол пещер были покрыты огромными сосульками. Было так скользко, что вскоре мне пришлось ползти на четвереньках, и чем дальше я забирался, тем холоднее становилось. Вскоре сделалось так холодно, что я уже не мог трезво размышлять. Я запаниковал. Вы же понимаете, я был бы не первым несчастным, нашедшим смерть в толще горы. Когда я впервые почувствовал, что холод отступает, то поначалу решил, что вернулся в главный зал. Я был уверен, что сейчас увижу Вадика. Он, конечно, спросил бы меня, где я пропадал, и мне пришлось бы что-нибудь соврать, чтобы сохранить лицо. Он бы рассмеялся и хлопнул меня по плечу, прекрасно зная, что случилось на самом деле, но ничего не сказал бы вслух… Но оказалось, я очутился не рядом с пещерой, где проходил пир, а в самой глубине горы. Тепло, которое я ощущал, исходило не от костров скретов, а от сердца самой горы. Дракомор устремил алчный взгляд на камень. – Я с детства слышал сказки лесных. Они вечно болтали о камне, который якобы упал со звёзд. Они называли его Сердцем горы. Лесные верили, будто бы он делает горы высокими, леса – густыми, а долины наполняет жизнью. Они верили, что этот волшебный камень живёт в сердце Кленот, горы Самоцветов. Но я всегда считал, что это просто выдумки. И надо же было случиться, что именно я нашёл Сердце горы. Камень лежал на земле, как будто его обронили. Вы можете себе представить?! Величайшая драгоценность, несравненное сокровище, просто лежало и ждало, когда его найдут… Лёд вокруг камня растаял. Я сразу почувствовал это… Вы понимаете, о чём я? Камень ритмично пульсировал, совсем как живое сердце. Вы ведь тоже ощутили это? Аннешка кивнула. – Я сорвал с себя плащ, завернул в него камень и прижал его к груди, как укутанного младенца. Пульсация разошлась по всему моему телу. Даже зубы вибрировали. А сердце! О, я никогда в жизни не испытывал ничего подобного! Мне казалось, будто оно пытается вырваться из груди… Не помню, как долго я блуждал в поисках выхода. Знаю только, что ночь ещё не закончилась, когда я очутился у подножия Кленот. Я весь обливался потом. Сердце горы обжигало даже через плащ. Я обернулся на сборище, пировавшее на горе, и подумал о брате. С того места, где я стоял, можно было разглядеть слабый свет костров скретов. Праздник продолжался без меня… Но мне нельзя было задерживаться там, ведь меня могли увидеть! Мне даже показалось, будто что-то мелькнуло среди деревьев. Даже луна смотрела на меня, как гигантское око с распахнутыми веками. Я бросился бежать к тому месту, где мы оставили лошадей, и поскакал в Ярославию, одной рукой удерживая поводья, а другой прижимая к груди сокровище. Я остановился лишь на Каминёк-мосту, потому что заметил что-то в воде… Из реки насмешливо скалилось безобразное лицо. Оно словно спрашивало: «Что же ты делаешь?» Но это не было человеческое лицо. Это была одна из тех кошмарных масок, которые надевают в день зимнего солнцеворота. Должно быть, кто-то обронил её. Я привязал коня и прокрался в замок через чёрный ход, мимо комнаты, в которой сейчас спит Мирослав. Его нянька спала рядом с ним, я слышал, как она храпела. Я бегом бросился в свою комнату и запер дверь. Дракомор умолк. Капли пота выступили на его лице, катились по шее. Аннешка подняла ткань и накрыла пылающее Сердце горы. Дракомор покорно позволил ей отвести себя к окну, словно ребёнок, пробудившийся от ночного кошмара.