— Если сейчас прораб с геодезистом не появятся, - обмахиваясь самодельным веером из пергамина ответила Маша, - то завтра будет воскресник. Не успеем недельную норму выполнить сегодня - завтра будем доделывать. Шкато и так рвёт и мечет из-за отставания от графика. Каждый день переработка на час-два, чтобы хоть чутка положение исправить. А тут ещё, сам видишь что творится. Короче, всё у меня в голове сложилось: Бартолье надо помочь? к Катерине надо успеть съездить? перед бригадой надо извиниться? И вообще - фиг с ней, с этой конспирацией. Я могу, а значит - будем всем помогать! А если, будут какие-то вопросы, то найду что ответить. Ну или совру на крайний случай. Не впервой. Маша меня отпустила без вопросов. Даже объяснять ничего не пришлось. А вот наш бригадир удивился. Ну это и так понятно. Но возражений тоже не было. Уточнил только: - Точно сможешь? Пришлось согласно кивнуть головой, вместо ответа. Потом всё как-то быстро завертелось. Феликс согласился с рейкой побегать - это он умел на отлично. Семён Семёнович принёс рабочие копии проекта - ему, как бригадиру, они были положены, чтобы постоянно прораба не беспокоить. А я вот сижу и смотрю на этого дедушку нивелиров... Соображаю с чего бы начать. Блят... Других слов нет. Это же НП-1(см. доп.материалы) - первый советский нивелир! Древняя древность древности. Тут даже круглого, пузырькового уровня нет. Хм... Перевожу взгляд вверх. Третий этаж напоминал ложу театра. Вся бригада каменщиков вместе с подсобниками и ещё кем-то, наблюдали за моими действиями. Не скажу, что все они ожидали чуда от меня, но большинство смотрели с интересом. Ёп... Чуть не сорвалось с языка. Надо начинать. В конце концов, это же не нивелир Швабе. Вот тот точно древний и производился ещё в царской России. После революции власть приватизировала завод этого русского немца и стала выпускать свои приборы. Ладно это сейчас лишнее. — Семёныч! - обратился я к нашему бригадиру, - ты не видел, где геодезист контрольные отметки ставил в последний раз? — Какие? - удивился Шкато. — Да любые, - раздражённо отвечаю я, - белые, чёрные, зелёные, а может гвоздик в стенку где забивал и надпись рядом делал? — Я не видел, - махнул рукой бригадир, - может Серёга-подсобник знает. Он ему постоянно помогает. Начали звать этого Серёгу. А пока его искали я задал вопрос Семён Семёновичу. Очень уж мне интересно было узнать одну вещь: — А что у нас на стройке вообще никого нету, кто умеет с нивелиром обращаться? Ну, кроме геодезиста и прораба. — Так это ж учиться специально надо, - вопросом на вопрос ответил бригадир, - откуда у нас такие люди? Только-только война закончилась. Может чуть попозже, на каких-нибудь курсах, по вечерам, кто-то захочет учиться, тогда будут. А так точно нет. — Ну... - я даже, сразу не смог сформулировать вопрос, - а артиллеристы есть? Бывшие. Они же вроде должны уметь? — Есть, как не быть, - зачем-то посмотрев вверх, на ждущих людей, ответил Шкато, - только толку с этого? Хотя... Бригадир задумался, хмуро переводя взгляд с каменщиков на нивелир. Послышался топот. Прибежала моя копия, только ростом пониже, а так, такой же худой и нескладный, как я. Ростом пониже. Да и одет погрязнее. А вместо сапог кирзовые ботинки, убитые в хлам и никогда не чищенные. Парень оказался натуральный живчик и почемучка. Ни секунды покоя. Даже просто постоять у него не получалось. Руки вечно тянулись что-то потрогать или проверить на прочность. И эти постоянные вопросы: "А это зачем?" и "А это почему?" - он задавал не слушая ответа. Такое ощущение что он это делает автоматически, не задумываясь ни на секунду. Просто чтобы не молчать и хоть чем-нибудь заниматься. Даже не знаю повезло мне с ним или нет. Впрочем, прямо сейчас узнаю. Минут пять я потратил, чтобы узнать о телодвижениях нашего геодезиста. Сказать нечего. Парень работает как надо. Все отметки там где надо. Собственно можно было и не спрашивать, а просто пойти и посмотреть. Всё сделано так как положено. А дальше? А дальше моя работа. Занесли это чудо советского приборостроения на третий этаж. Тут уж я в своей стихии. Штатный геодезист постарался и понаделал несколько меток с нулевых отметок. Мне собственно говоря по феншую на все, достаточно одной с числовой привязкой к реперу. Такая, кстати, нашлась сразу же при входе на третий этаж. Можно работать. Говорили мне, что НП-1 капризный прибор, но... Бл..! Никто не предупреждал, что настолько. Теперь буду знать. Не, я работал как-то с раритетом, ради прикола. Но не с этим, а с нивелиром Шваба. Была такая возможность в своё время - коллекционер дал поиграться под его присмотром. Так там и условия были другие. Но, если рядом с антиквариатом я боялся чихнуть, чтобы не разбить и не испортить раритет, то тут я даже дыхание задерживал, чтобы не сбить настройки. Тяжело было привыкать. Где же ты мой родной и привычный Н-3(см. доп.материалы) - надёжный и безотказный, как автомат Калашникова? Эх! Ладно, чё? Погнали... В полчаса уложился. Прошёлся по всем простенкам. А что? Если появилась такая возможность, то грех упускать. Шкато, уже после первой отметки, радостно понёсся к бригаде - руководить монтажом. А крановой, от избытка чувств, заорал не своим голосом ребятам подсобникам, чтобы шевелились быстрее и цепляли наружные перемычки. Я же полностью ушёл в работу, временами охлопывая себя по боку в поисках рабочего блокнота. Но - не находил и поэтому возвращался к увлекательному занятию. А-а-а! Как же это здорово, чувствовать себя не просто маленьким винтиком, а нормальным таким анкерным болтом, без которого ничего бы не получилось сделать сегодня. Я закончил выполнять чужую работу. И просто стоял, теперь уже не боясь чего-либо испортить, облокотившись на нивелир. Смотрел на людей. Видел как они радуются. Бригадир, как молодой олень перепрыгивая через кучи строительного мусора, прибежал и начал трясти меня за плечи, от избытка эмоций. — Спасибо Вилор! Бл.. Ну ты дал! Я уже думал, что всё - каюк плану. А ты! А он! Ух! Ага, да, вот! — Да пожалуйста, - только и смог я ответить, - обращайтесь. Мы ещё минут несколько восторженно поорали друг на друга. Потом я разобрал нивелир на составляющие. Тренога отдельно, сам нивелир в кофр, ну и рейку рядышком положил. Я свою работу сделал, пусть Серёга теперь с оборудованием таскается. Мне на кладку возвращаться надо. Там Маша, моя французская наставница, заскучала, надо бы развеселить. Шкато командовал внизу успевая гонять стропальщиков, народ суетился, крановой сиял как солнышко из своей кабины - рабочий процесс пошёл. Пошёл и я. Постарался побыстрее, но каждый из бригады, прямо-таки считал обязательным хлопнуть меня по спине и сказать несколько хороших, напутственных слов, поэтому путь до рабочего места затянулся. А когда я, наконец-то, добрался то оказалось, что меня срочно вызывают в прорабскую. Бл..! Не дают поработать по-нормальному. Мне осталось-то всего полчаса, так нет... Не дают. Бригадир ещё снизу поторапливает. Он-то тут при чём? Вообще ничего не понятно. Ладно, пока не схожу не узнаю. Подошёл к Маше. Она крутилась как заведённая, успевая при этом покрикивать на соседей. Остальные от неё не отставали и тоже радостно переругивались между собой. Подсобники еле успевали разносить раствор и кирпич. Вот, что значит - настоящая сработанная бригада. Все помогают друг другу. Пока я, там внизу, занимался не пойми чем, тут всё шло так как надо. Моё отсутствие ни на что не повлияло. Ну и ладно. Маша, как настоящий наставник, сначала похвалила, а потом отпустила на всё четыре стороны. Забрал сумку с инструментами и громко со всеми попрощался. В ответ, мне прилетело тоже громкое, но не очень дружное: - "Пока, Вилор!" - чуть не рухнул с лесов от такого ора. Шутники, блин... По пути ко мне присоединился бригадир. Сразу начал учить меня уму разуму. В общем, я опять попал. Вот ведь знал, что так получится, а всё равно сделал по своему. Короче, прораб, как только появился на объекте, сразу начал с претензий. Типа, без него нельзя было начинать монтаж - это раз! Нельзя было брать нивелир - это два! Будем всё разбирать - это три! Полная эта самая, короче, к тому же чёрная, как у негра. С другой стороны, бригадир меня же и успокоил. Шкато прямо заявил, что всю вину берёт на себя: - «Мы ещё посмотрим, что эта крыса конторская скажет. Я имею право принимать решение, в исключительных случаях! Это закреплено в трудовом кодексе», и при этом грозил кому-то сжатым кулаком. Это конечно успокаивало, но зная своё везение, я бы поостерёгся загадывать и расслабляться. Зря я наговаривал на удачу. Видит бог не хотел. Она мне сама улыбнулась и очень широко! Возле прорабской мы столкнулись с товарищем Собкиным, который заехал за мной. Время пришло ехать в больницу. Вот так вот и зашли втроём к товарищу Иванову. Я не знаю, что почувствовал в этот момент прораб, но хищная улыбка, на лице бригадира, мне понравилась. Воодушевляла и успокаивала одновременно. Разговор сразу начался с повышенных тонов. Прораба не смутило даже присутствие представителя власти. С какой-то стороны я его понимаю. Я бы тоже не потерпел вмешательства в процесс, который должен быть под моим контролем. В конце концов ответственность за качество лежит на прорабе. Но... Вот так рубить с плеча и грозить демонтировать и разобрать - это не правильно. Для начала нужно, хотя бы проверить: качество, точность, соответствие. Чё же сразу разбирать-то? Это больше похоже на тупость, а не на профессиональную гордость. Крик стоял такой, что хоть уши закладывай камнями или заливай бетоном. При этом моя роль была маленькая - стоять и внимать начальникам. На меня, в это время, никто не обращал внимание. Хотя, у меня было что сказать. Но, как говорится - не срослось. Обидно, да?! Время шло впустую. Прораб гнул свою линию, бригадир свою, а лейтенант Собкин пытался найти золотую середину. А мне, между прочим, надо идти Риту встречать. Да и пора бы уже отсюда отчаливать. Катерина, конечно, никуда не денется из больницы, но ведь охота вечером нормальненько отдохнуть. Зря я что ли, неделю пахал как проклятый? Ладно, пусть не неделю, а всего-лишь четыре дня. Но разве дело в этом? Стороны не пришли к какому-то однозначному решению. Поэтому слово предоставили мне, а они типа некоторое время подумают. А я чё, крайний что ли? Хоть бы спросили сначала, что хотят услышать. Извините, мысли читать не умею и вообще - я им не нанимался лекции про ничего толкать. Хотя есть одна тема. В любом случае и компании будет поддержана - сто процентов. Ну балбес я, говорил уже и гормон в теле играет. Так и тянет на приключения. В общем... — Иду я вчера, после работы, Ритку провожаю. А там, на берегу Оки, малышня рыбу ловит. И тут один пацан как заорёт не своим голосом: - "А-а-а! Покойник!", - все к нему смотреть. Побежали и мы. Не успели подбежать, а там уже толпа стоит... — Хрясь-бууубм!!! Удар кулака по столу, прервал мою речь. Зверское выражение лица Собкина, испуганная физиономия Шкато и побелевший прораб - картина которую я узрел, отвлёкшись от рассказа. — Всё шутки шутишь? - взревел лейтенант, подскакивая со стула, - тут серьёзные вещи обсуждают, а ты комедию ломаешь? Отвечай на вопрос! Если бы я ещё знал, что за вопрос мне задали. Блин... И чё делать? Придётся выкручиваться, каким-то образом. В голове, как назло, ни одной нормальной мысли, кроме как моя любимая импровизация. — Товарищ Собкин, - я начал ворочать мозгами, пытатаясь выстроить свою речь, более менее грамотно, - не могу я кратко всё объяснить. Не умею. Не научили в детдоме правильно и в тоже время кратко излагать свои мысли. — Нам твои размышления ни к чему, - уже более менее спокойно, произнёс лейтенант, - просто скажи, откуда ты умеешь обращаться с нивелиром? И всё. Про покойника и твою подружку не надо. Это может потерпеть. Здесь же вопрос стоит как? Стоит или нет доверять твоим умениям, или придётся всё заново мерить. Понял! Бл...! А сразу не могли спросить? Или я опять прослушал? Да нет вроде... Но и говорить правду я не собираюсь. Тьфу, блин... Да пошли они все вместе и в одном направлении. Удивлю и победю - одним предложением. — Доверять можете, но где научился - скажу только товарищу Собкину. Всё! Поехали товарищ лейтенант, нас уже давно ждут. Прораб попытался, что-то там проблеять, но ему помешал бригадир каменщиков Шкато: — Вот это правильно, - радостно басил здоровяк, разминая свои кулаки, - это по нашему. А ты фитюлька бумажная демагогию разводишь. Тебе надо - иди и проверь. Я за своего хлопца ручаюсь. Мы вместе всё мерили и отметки раздавали. Если он ошибся - я буду отвечать! А я коммунист и этим всё сказано. Все стали собираться. Задвигали стульями, зашаркали ногами, а до меня только сейчас дошло, что теперь я буду "запасной вариант". Впрочем, меня это устраивает. Уф! Запарился основательно, а мне ещё где-то Риту искать. Блин... А с велосипедом что делать? Здесь оставить или опять разбирать, чтобы в машине поместился? Что-то я, как-то не подумал, на эту тему. Эти мысли крутились у меня в голове, пока мы шли к "Победе" с надписью "милиция". Пришлось тормозить Собкина и объяснять ему суть проблемы. Лейтенант и так взбешенный общением с прорабом, чуть ли не зарычал когда услышал мои хотелки. Но так, как по моему мнению, он уже привык к жизненным перипетиям, в лице одного индивидуума, то сильно ругаться не стал. Так, всего-то минутку почитал морали, на отвлечённые темы. Зато я резвым сайгаком проскакал по территории стройки и успел всё-таки перехватить Риту. Проводил её до машины, а сам отправился в больницу на велосипеде. А что? Собкин сказал, чтобы я, с моим железным другом, даже рядом не появлялся с "Победой". Слишком свежи воспоминания о моём прибытии из Москвы. Ха! Они думали, что самые быстрые и умные. Фиг вам! Я их обогнал по всем параметрам. Когда они только заворачивали во двор больницы, я уже разговаривал с медсёстрами. Велосипед это не машина. Ему широкая дорога не нужна, достаточно чтобы руль проходил. А таких мест до фига в старой Калуге. Зато я, через дворы и почти напрямую, выиграл несколько километров и пока они крутились по улицам, я спокойно пользовался узкими переулками. Встретились и я, даже, не стал злорадствовать, что приехал первым. Только, взяв за руку Риту, спросил: — А где это вы столько пропадали? Я уже устал отдыхать. Среагировали сразу оба. Но Собкин фыркнул гораздо громче, зато у Риты был более сердитый взгляд. Ага! Значит переживают, что приехали позже. А то всё такие независимые и ни о чём не переживающие, аж до тошноты. А тут, хоть какая-то эмоция из них показалась. Так-то! Тут же пожалел о своей спешке и о том, что не заехал на рынок. Блин! Как же так? Пришёл к Катерине и без пирожков. Вот я балбес! Честное слово - завтра специально куплю целый рюкзак пирожков и привезу ей. Немного успокаивало, что лейтенант шёл с какой-то сумкой. Как отговорка, на сегодняшний день сойдёт. Но завтра обязательно приеду с угощением. Поднялись наверх. Сначала, в палату к Катерине зашёл лейтенант, а уже потом, через несколько минут, мы с Ритой. Катя ничем не выдала своё удивление. А я предполагал, что так и будет. Кремень-девушка. Настоящая комсомолка. Остальные три девушки, что лежали на больничных кроватях, с любопытством смотрели на меня. Ну и на Риту то же, чего уж там скрывать. И у всех глаза такие внимательные-внимательные, как будто бы рентгеном меня просвечивают. Аж нехорошо стало. Но я справился с волнением и начал сходу всех веселить. Зачем мне грустные девушки? Собкин нас скоро покинул, сославшись на работу. Я пытался рассказывать анекдоты и короткие истории по мотивам КВНа. Вроде и весело, но напряжение в воздухе ощущалось. Один раз пришлось покинуть женский коллектив. Это был стратегический ход. Пусть девчонки между собой пообщаются. Выяснят наконец кто и что, а заодно и с кем. Без моего присутствия это получится гораздо лучше. Вроде нормально прошло. По крайней мере, когда я пришёл, все общались довольно-таки живенько. Не ругались - точно. На глаза попалась свежая газета "Правда". Взялся листать и просматривать, в поисках новостей из Москвы. Это всех привлекло, а я тут же заработал комсомольское поручение - прочитать газету вслух, для всех присутствующих. Пришлось читать так как умею. Но на долго меня не хватило. Язык стал заплетаться от перлов советской грамматики и коммунистической пропаганды. Я ничего не имею против лозунгов в газетах. Но... Слишком уж их много, по сравнению с моим временем. Прямо-таки перебор получается. Но делать нечего и я продолжил читать спокойным и ровным голосом. — Они поженились. Жили долго и счастливо. У них родилось пятеро детей. Старость встретили вместе, окружённые внуками и правнучками. И такая любовь у них была, что умерли они тоже в один день. Потому что не могли себе представить жизни друг без друга... Катерина и три пациентки, что лежали в палате, а так же Рита вместе с ними, посмотрели на меня. Что удивительно, но мне, на какое-то время, показалось, что я нахожусь в обществе пятерых Чебурашек. Очень уж они одинаково выглядели. Сразу на душе потеплело. Чем-то родным и до ужаса знакомым повеяло. Если к такому виду у Катерины я уже как-то привык, то с остальными это случилось в первый раз. Но всё равно приятно. Я, Катерина и четыре новые мультяшки. — Это ты где такое прочитал? - удивлённо и одновременно с вызовом спросила Воронцова, - я что-то ничего подобного не помню. Хотя, ещё в обед, прочитала всю газету. — Ну... тебе же неудобно было читать, - стараясь не рассмеяться и сохраняя самое серьёзное выражение лица ответил я, - вот ты и не разглядела. — Да не было там такого! - пытаясь приподняться с кровати, громко возопила Катерина, - и ещё, у меня травма спины, а не головы - память работает нормально. Я отвернулся в сторону. Шутка из моего времени не прошла. Это в мою молодость, во время службы в армии, на политинформациях мы так развлекались. Когда начальства рядом не наблюдалось, конечно. Здесь этого не понимают. Вроде бы мелочь, берёшь и читаешь первые строчки статей из газеты: «Доярка из совхоза "Путь Ильича" взяла повышенные обязательства в честь социалистического соревнования», «Бригадир комбайнёров из колхоза "Имени Интернационала" подключился к социалистическому соревнованию» и добавляешь, уже от себя: - «И жили они долго и счастливо». Вроде бы не смешно, но тогда нам это казалось верхом армейского юмора. Да и ладно. Рита уже посматривает на будильник, что стоит на тумбочке. Домой торопится. Мы тут уже часа два находимся. За это время о чём только не поговорили. Вот и решил я, напоследок, развлечь девушек, а то заскучали немного. А получилось так, как получилось. Прощание получилось каким-то скомканным. Я сидел на стуле, а Рита подошла к Катерине и наклонившись, что-то у неё спросила. Потом девушки, о чём-то пошептались, похихикали не обращая на меня внимание и Рита быстро вышла из палаты, бросив мне перед выходом: — Я тебя в коридоре подожду - не задерживайся. Это что сейчас было? Не забываем голосовать! Вам это не трудно, а автору приятно))) Глава 8 Глава 8 — Нас запихивали в вагон, как селёдку в бочку. Плотно. Так что стояли мы и не могли присесть. А самое страшное началось когда поезд начал движение. В этот момент станцию начали бомбить и попали, скорее всего, в паровоз. Резкая остановка. Я была в середине, но всё равно меня сжало сильно и главное то, что никто не упал. Так плотно мы стояли. Нам повезло, наверное, осколками посекло верх вагона и никого не задело. Потом, после небольшого перерыва, началась стрельба. Сколько это продолжалось не знаю. Грохот, взрывы, крики о помощи. Девочкам, что стояли рядом, было плохо, они теряли сознание. Тут и голод, и усталость, и мороз - всё вместе. Я держалась из последних сил, а когда двери вагона открыли наши солдаты, то только тогда потеряла сознание. Очнулась в больнице... Я держал за руку Риту, а она рассказывала и рассказывала не останавливаясь, о своей жизни... На мостках опять не было никого. И мы заняли свои места, когда докатились сюда на велосипеде. Совершенно неожиданно Рита, присев рядом со мной, начала свой рассказ. Что дало к этому повод? Не знаю. Может то, что я опять хотел её поцеловать. А может Катерина на неё так подействовала. Или ещё что-то. Но случилось. А я слушал и впитывал информацию, о десятилетней девочке, которую фашисты хотели угнать в Германию. Её переживания и метания. Отношение окружающих, когда она чудом вернулась домой. О немце, который её раздел и заставил танцевать, прежде чем отправить грузиться в вагон. Как он гладил её по голове, успокаивая и говоря, что не сделает ей ничего плохого. Как раздался звонок телефона и её полураздетую выкинули из комнаты, сунули одежду в руки и погнали к поезду. Там, не дав одеться, затолкали в вагон к другим детям. Про страшный мороз зимой сорок второго года. Про дорогу домой после больницы. Из Кондрово, сначала в Малоярославец на машине, потом в Детчино на поезде и только затем в Калугу. Голод, холод, ненужное внимание, осуждение на словах и во взглядах, презрение. Дома мать встретила сначала радостно, потом, через какое-то время, отдалилась от дочери - слушая слухи, которые стали про неё распускать. Кто-то сказал, что она провела время наедине с немецким офицером. Вышла от него почти голая. Мать ничего, в открытую, не говорила и это ранило ещё больше. — А ведь ничего не было. Да, лапал и водил своими липкими ладонями по моему телу! Да, пытался поцеловать в губы, но я отворачивалась и он попадал то в плечи, то в затылок! Но ведь не было ничего!!! - последние слова Рита почти кричала. Потом дёрнула меня за руку, заставляя повернуться к ней лицом к лицу. — Ты тоже теперь будешь меня презирать? - тихо спросила Рита смотря мне в глаза.