Вари сняла с волос заколку. – Это единственная вещь, оставшаяся от моей матушки. Если миссис Рейлин случайно обнаружит ее в комнате Вирены Свилен, подкинувшей мне свои бебехи и собиравшейся обвинить в воровстве… это будет справедливо. Стевинс кивнул, забрал заколку, и в самых церемонных выражениях предложил по окончании отбора посетить знаменитую кофейню Ламарр. Получить заколку обратно и для более конкретного и… эээ… предметного разговора… И да, попыхтев с вечера, на конкурсе стихов они с Лушкой выглядели вполне пристойно, потому что Вари, с учетом опыта обучения на факультете сразу подсказала использовать имя жениха только как обращение. Так что зачитали они более-менее пристойные вирши, особенно на фоне некоторых претенденток, кинувшихся в рифмование имени Хаксли и осчастлививших комиссию перлами типа «Стив – красив» или «Стив – красноречив». А одна так и вовсе выдала «Стив – позитив». Они б еще пристегнули нечто вроде соплив, пуглив или плешив, хмыкнула про себя Вари, вот смеху-то было бы! А, нет, можно лучше! «Ах, как элегантно Стив выполняет норматив, за четырнадцать секунд натянув презерватив»! Вот реально все бы полегли! Жаль, схулиганить нельзя, эх, жаль. Остался последний конкурс. И последняя десятка претенденток без Вирены Свилен, уличенной в присвоении чужого украшения и вылетевшей с позором. Накануне конкурса Вари рассматривала последнее, ни разу не надеванное платье и уже прикидывала, не пора ли упаковывать остальные вещички, но тут Лушку в очередной раз пробило на откровенную беседу: – А что ты станешь делать, выйдя замуж за Стивена? – А ничего. Потому что мне такая «радость» по любому не светит. Тебе, кстати, тоже. – Почему? – Лушка, вот смотрю я на тебя и удивляюсь: ты не то чересчур самоуверенная, не то наивная. Сама-то подумай: на кону стоит замужество с одним из самых завидных женихов государства. Молодой, симпатичный, знатный, богатый, так? И что, прямо желающих его заарканить нет? Да только предварительно отобранных девиц по отелю мотылялось аж полсотни, ну, теперь уже десяток. И добрая половина из них более-менее подходила… подходит ему либо по происхождению, либо по уровню доходов. А вот теперь вопрос на миллион талеров: на кой хрен ему при таком богатстве выбора в качестве жены бедная, неухоженная, необразованная, никому не известная девчонка с окраины? – Ты думаешь, нас просто разгонят и все это ничем не кончится? – Да нет, я так думаю по результатам всего это действа наследник корпорации «ХТОН» же́нится… но же́нится правильно. Его будущая жена сейчас мирно сидит в одной из «отборных» комнат, и поверь мне, это не ты, не я, и вообще не одна из «средненьких» претенденток. Я так думаю, самую достойную загодя определили и уже заключили соответствующие договоренности, а весь этот отбор – так, развлекуха для досужей публики. Ширма для отвлечения внимания. – От чего? – Мало ли в стране проблем… Так я тебе и сказала, мысленно хмыкнула Вари. Я на это даже редактору не намекнула, ну, да он в отличие от тебя мужик тертый, сам все понимает. – Так… а если любовь и… – Слушай, да ты никак в сказку про Пепелюгу веришь? – Я не… – А ничего так, что вот та самая любовь давным-давно могла у него случиться с кем-то из хорошо знакомых девиц его круга?! Ты вот рискнешь попробовать влезть в чужие нежные чувства? – Но… а вдруг это было просто влечение, а потом… – Потом – суп с котом! В смысле свадебный обед с подходящей девушкой. Я как видела, так и вижу среди этого курятника три наиболее вероятные кандидатуры: мисс Сталь, мисс Нефть и мисс Транспорт. – А это… – Женевьева Рамбле. Виолин Гервель. Кармит Баркаган. – И у нас шансов… – Нет. Так что уступив на последнем конкурсе Виолин Гервель, Вари даже не расстроилась. Но выражение легкой грусти на мордашку напустила. Вот не горя, не ужаса, а так, грустинку для смотрящих стереовизоры. Не изображать же теперь радость от того, что добычу сцапала самая подходящая акула, чтоб ей слюной не захлебнутся от чувства победы, и не лопнуть от осознания собственной значимости. Пусть себе мирно готовиться к свадьбе. А ее ждет куда более интересное занятие: беседа с Лоуренсом Стевинсом. Вряд ли первый эрс главы департамента безопасности корпорации «ХТОН» собирается обсуждать с ней достоинства выпечки кофейни Ламарр… Редактор отдела культуры Варея Смайт опять допоздна задержалась на работе, несмотря на завтрашний юбилей. Юбилей – завтра, а работу надо доделать сегодня. Завтра ей исполняется сорок лет, из которых четверть века отдано работе в родной уже газете «Рупор». Если подводить итоги, вспомнив, что начинала она курьером… Она редактор отдела и член редакционной коллегии. Куратор самых «хлебных» и востребованных читателями рубрик. Автор бо́льшей части печатных новшеств их издания. Акула пера, по праву заслужившая уважение и врагов, и коллег. Правда, попадались и те, кто бабьё ни в грош не ставил и так и норовили опорочить любые ее задумки и укусить при случае побольнее. До смешного дело доходило, однажды племянничек владельца издания в понедельник на очередном общем собрании редакционной коллегии не поленился вылезти с требованием поставить на голосование вопрос об изгнании существ (и подобрал же словечко, морда хамская!), подверженных ПМС, со всех руководящих постов, доверяя им максимум ведро и швабру. Все онемели. А Вари даже сдерживаться не стала, а прямо посоветовала ему не мелочиться, а набрать уже сразу полный рот дерьма и плюнуть в нее. Как он вопил! Кому только не обещал пожаловаться! А без толку, при попытке наябедничать ему прилетело сначала от главреда, а потом и от дядюшки. Эти динозавры стеклографа и мамонты ротапринта прекрасно знали кто газете деньги приносит, а кто так… болтается в дорогом костюме в качестве представителя по связям с общественностью по приемам с игристым вином, и то, только потому до сих пор болтается, что просто так под зад коленом неумного родственничка из семейного дела вроде, как и не выкинешь… И эти мамонты предупредили шустрого мальчика, что в сторону столь ценного работника не то что фыркать и наезжать, лаже думать нехорошо не следует! Потому что хорошо понимали динозавры, что, во-первых, с ее уходом «уйдут» и все тщательно зарегистрированные на ее фамилию идеи, и, во-вторых, ценили в Вари именно то самое умение почуять и еще неоднократно предложить нечто новое, до чего работники других изданий додумывались намного позже… Хорошо устроились, хмыкала иногда она про себя, – достань, креативная ты наша, им как фокусник очередного голубя из шляпы. Ничего, Вари навострилась предъявлять шляпы, извлеченные из голубей, вводя начальство в очередной ступор. Например, их газета кроме стандартных рубрик «Театр», «Новинки литературы» или «Синема» первой начала печатать ежемесячные крестословицы. Призы для победителей постоянно менялись: комплект полотенец и прихваток для кухни от завода Шантра, корзина с набором бытовой химии на все случаи жизни от Пулиньи, пылесборник Макалленов, хладоагрегат Тролопье, сантехника и мебель концерна Вунтаркена для ванной комнаты и апофеозом под смену года главный приз – полный комплект спальной мебели Гамбари! При этом имена счастливчиков не держались в секрете, а процедура вручения приза так и вообще транслировалась по стереовидению. Таким образом, удалось убить одним ударом двух зайцев: обыватели начали охотнее покупать как номера с новыми крестословицами, так и номера с правильными ответами и именем победителя, а представители концернов теперь чуть не дрались за право получить в их издании такую нужную рекламу. Заодно, в процессе обивания порогов потенциальных рекламодателей, случайно получилось обеспечить себе и сердечного друга без лишних претензий, но с чувством юмора. Валантайн Дюкло, главный менеджер концерна Гамбари идею с продвижением брэнда в массы без лишних затрат мгновенно просек, и тут же сам предложил в качестве подарка для победителя года любой из производимых их фабриками комплектов на выбор, пусть и запредельно дорогой. Заодно к концу переговоров осторожно намекнул, что такие креативные и очаровательные женщины не должны оставаться без правильного мужского внимания. Почему осторожно – понятно, его семья, построенная на договоренностях родителей, хоть и давно превратилась в фикцию, но адюльтера и скандала тоже не потерпели бы… а нормальную-то человеческую физиологию никто же не отменял… Вари подумала… и согласилась, поставив условием неразглашение и верность. Потому что не хватало еще давать окружающим поводы для сплетен после посещения дамского врача и работать на аптеку. И не прогадала. Встречи с Валантайном раз в две недели по пятницам оказались необременительными и приятными. Сначала предполагалось посещение ресторана, где они чинно-благородно вкушали обед, беседуя о содержании очередных статей об истории новинок и прорывах в мебельном производстве. Вари сама вела рубрику «Исторических изобретений», в которой постоянно появлялись статьи о том, как то, или иное научное новшество шло на пользу обывателям, становясь привычным предметом обихода. И если некоторые «находки» заслуживали максимум, единичного появления в печати, то железнодорожники, авиаторы, синематографисты, текстильщики, рестораторы и парфюмеры были постоянными гостями этой рубрики. И мебельщики. Фокус был в том, что для изящного обхода закона о рекламе достаточно было поместить материал с исторической подоплекой появления некого изготовляемого товара. Вот смотрите, именно из этих соображений была придумана такая схема, что дало возможность произвести более удобное кресло с высокой спинкой. А чтобы лучше спать и не падать во сне – изобрели вот этакую конструкцию кровати с бортиками. А вот этот столик со выдвижными шуфлядками позволяет держать необходимые вещи под рукой, а не бегать за ними по всему кабинету. И здесь же фотографии предмета, в крайнем случае картинки и схемы устройства. Не хочешь, а посмотришь. И запомнишь. А потом купишь. И каждую вторую пятницу они с Валом вкусно ели в ресторане, прилюдно обмениваясь очередными печатными материалами и полиграфическими макетами, дабы у свидетелей их встреч и мысли не возникало об истинной природе отношений, которая их связывала. Потом публично прощались, расходились… и на разных такси добирались до пустующей квартиры-студии покойной матушки Валантайна, маявшейся по молодости лет приступами рисования не то каких-то авангардных уродцев, не то вовсе кривобоких квадратов…, которую приходящая уборщица приводила в порядок после их встреч каждый вторник. И где Вари не держала ничего, что бы могло выдать ее личность. Конспирация – наше все! Вал оказался нормальным человеком, не занудой, без лишних закидонов, и относился к ней с нежностью и уважением. А после ее предложения о возможной экономии суммы подоходного налога путем уменьшения налогооблагаемой базы за счет вычета денег, потраченных на их совместные обеды… ну ведь деловые же, в смысле представительские траты? Объяснишь налоговым офицерам, что происходит уговор и умасливание неподатливой газетчицы… чуть не заработал инфаркт от хохота и навернулся с кровати. А когда налоговики согласились учесть собранные им чеки за прикорм не только ее, а всех брыкливых представителей прессы как представительские расходы, то зауважал ее еще больше. Зато, когда Вал попытался пропихнуть в качестве одного из ежемесячных спонсоров родственника мужа своей дочери, Вари ответила жестким «нет». Теодора Маральто она запомнила хорошо, еще со времен поиска первых потенциальных рекламодателей. Это умные представители менеджмента сразу поняли, как, не нарушая закона о рекламе, пропиариться со своими товарами на всю страну. Всего-то нужно раз в году оторвать от сердца буквально одно-два изделия своей фабрики, проплатить по стандартным расценкам сам факт размещения на первой полосе объявления о ежемесячной награде победителю, ну, и денег подкинуть стереовизионщикам, освещающим съемку вручения приза, зато славу и известность потом сможешь грести ковшом экскаватора. И теперь эти умные (не без ее помощи!) раскрутили свои брэнды так, что их слоганы только груднички не знают. Но гораздо чаще, особенно поначалу, попадались совершенно другие менеджеры. И некоторые из них, вот как тот же Маральто, разговаривали с ней исключительно через губу, сплевывая слова как шелуху от семечек, мол, так и быть, можете купить для своего дурацкого приза наш замечательный товар, если ваших жалких грошей на это хватит… и осчастливить им очередного нищеброда, но лично нам Ваша возня неинтересна и никому мы ничего забесплатно дарить не намерены. А когда опомнившиеся производители сообразили, какой шанс недорого прогреметь среди потенциальных потребителей они упускают и кинулись штурмовать редакцию, и лично ее кабинет, поезд уже ушел. Проделать такой же фокус в другом издании было невозможно. Авторское право в Лафтрии охранялось так, что нарушителям проще было сразу самоубиться об стенку. А Вари своевременно и заранее оформила на себя идею с крестословицей, так что теперь их газета оказалась единственной, печатающей подобную новинку. За попытку таким образом пропиариться в другом издании мгновенно последовал бы многомиллионный иск, уж юристы «Рупора» не зря ели не только свой хлеб, а и все остальные продукты… И что смешно, некоторые манагеры, даже сообразив, насколько интересную возможность для саморекламы предоставляет их газета, и то, ввалившись к ней в кабинет, пытались продолжать вести себя как хозяева жизни, поучающие тупую бабу, которым Вари должна быть не иначе как до гробовой доски благодарна, да как бы не лично обязана еще и приплатить за право пропихивать в народ их продукцию. И Маральто не был исключением, войдя без стука, сев без разрешения и высокомерно приказав разместить рекламу их посуды при опубликовании очередной крестословицы. Только вот не учел, что теперь уже Варея получила возможность отвечать через губу сильно заносчивым. Надо было видеть их лица, когда они все ласково посылались ею в… барханы и на… поля народного хозяйства и частного предпринимательства! Именно туда, а Вы что подумали? Политкорректность – наше второе имя, угу. Так что с этим хамом (и не только с этим!) Вари дело иметь отказывается. Это в первый год приходилось убеждать, уламывать, уговаривать, терпеть насмешки, а теперь в их отдел стоит очередь из желающих подарить знатоку родного языка лучший образец своего товара. И ни один из тех, кто в том приснопамятном году поливал ее грязью в явном или неявном виде, печататься в качестве спонсора крестословицы не будет. Она сказала. Начальству настучать? Направо по коридору. Главреду плевать с чердака редакции кто именно проплачивает стандартное объявление о призе. Ни он, ни газета с этого толком ничего не получают. А вот продажи повышенных тиражей – это важно. Только происходят они не от похвальбушек спонсора, а от интереса публики к крестословицам, которые сочиняет Вари. Ну и кто главреду важнее? Вот именно. Потому никакое начальство ей в данном случае не указ. Вот как раз мамонты с динозаврами, одобрившие очередную ее идею, хорошо понимают, что в сущности без большой разницы, что в газете печатать, главное, чтоб народ клевал. А будут это новости, пикантные фото или крестословицы – не важно. Не все ли равно читателям, какой х… эээ… фигней маяться? Лишь бы впирало. И вообще… У нее в качестве обязанностей что конкретно прописано? Правильно: «организация редактирования и осуществление контроля за интеллектуальным, научным и литературным содержанием публикаций по закрепленным за отделом направлениям работы». Вот она и контролирует, чтоб абы кто не пролез в закрепленное за ее отделом направление. Старый хмырь Фирхаллен после выпроваживания очередного малоприятного просителя как-то не выдержал и спросил: – Ты ему отказала потому, что он тебя когда-то обидел? – А если и так? – Тогда правильно. Потому что он дурак. Умный мужчина не даст женщине повода для обид. – Ну… умной женщине, чтобы обидеться, поводы особо не нужны… Она всяко и без них обойдется. Вари вышла из-за стола и потянулась, разминая затекшие плечи. Хочет начальство очередную завлекалочку, да без проблем, их есть у нее. Через месяц в их газете начнет выходить еще одна официально застолбленная ею новинка – крестословица с фрагментами. Фото и рисунки она уже подобрала, теперь дело за типографией. Посмотрим, как это будет выглядеть в макете… и как на это отреагируют читатели… и тиражи… а у нее в задумках еще и появление ребусов, вот уж где можно развернуться: тут тебе и ребусы-загадки, ребусы «сложи и вычти», ребусы-шутки, ребусы-пословицы, ребусы-рассказы, ребусы-задачи и числовые ребусы. Прямо плюс сто очков Гриффиндору, в натуре… Пожалуй, ей есть чем гордиться к юбилею. Самая известная и удачливая дама-газетчик страны в сравнительно не древнем возрасте. Не зря же ходят упорные слухи о грядущем ее назначении замом главреда, даром что тот пока не торопится уступать место, сморчок облезлый. А придется, Лоуренс Стевинс ей это обещал, а он честно выполняет их договоренность. Да и она в ответ порадовала его всем что вспомнила, сначала про мультиалфавитные[32], а потом про цифровые шифры[33]. Кстати, и с хамоватым племянником владельца издания еще надо будет отдельно разобраться… А это еще что за цидулка во входящем хламе? Ух, ты, послание от Северина Эринга. Вот уж, действительно, голос из прошлого. И двадцати лет не прошло, как он вспомнил об их мимолетном знакомстве, перетекшем в скоротечный роман. И чего надо? Поздравляет с наступающим юбилеем, желает всех благ, надеется на то, что его не забыли, рассчитывает на скорую встречу. На кой тебе со мной встречаться, удивилась Вари? Надавить на старые чувства и попросить за очередного идиота? Так все равно откажу. Ты сам-то был когда-то нужен только как точка отсчета для окружающих: мол, вот с того момента, как меня обманул и бросил этот вертопрах, я превратилась в исключительно работающую единицу. Не лезьте с амурами, поговорим о деле. Ах, он еще и место встречи назначает, наивный! Но она никуда не поедет. * * * – Ну вот Вам практически идеальный вариант, гранмастер. Поклонение богу, отвечающему за известность. И известность девушка заработала исключительно собственным трудом и собственными мозгами. И счастлива. Что Вас на сей раз не устраивает? – Меня не устраивает ее жгучее желание разобраться с племянником владельца издания. А еще меня не устраивает содержимое пузырька, опрокинутого Вашей девушкой в персональную бутылку виньяка этого самого племянника, которую он имеет привычку прятать от сослуживцев в нижнем ящике своего стола. Просветите меня, что там в нем было? – Ну… настойка из грибов горного паутинника. – И что там в этих грибочках содержится? – Орелланин[34]. – Он сможет выжить? – Нет. Надёжных методов лечения не существует, даже при вовремя оказанной медицинской помощи. Во славу Дзюродзина Дзюродзин, несмотря на свой преклонный возраст, известен как любитель женского общества, не прочь приложиться к сакэ – ведь истинной мудрости нельзя достичь, чураясь веселья, оставаясь всегда серьезным! Также у Бога есть волшебный музыкальный инструмент, и когда на нем играют исполняются все добрые желания, а люди вокруг омолаживаются. Рассказывают, что однажды Дзюродзин был приглашен на праздник ко двору Императора, и там стал хвастаться, что может выпить вина сколько угодно. Согласно этой китайской легенде, он выпил тогда один коку (160 литров) рисового вина (сакэ), но был абсолютно трезв, когда на следующее утро появился перед Императором с выражением слов благодарности за приятный вечер. Он предсказал Императору долгое и благополучное правление и растворился затем в белом тумане (возможно, это были винные испарения?). Этот бог часто сопровождается оленем или черепахой, по легенде оленю этому не меньше 1500 лет. По преданию, если съесть мясо этого оленя, то человек может дожить до 2000 лет. – Не буду я делать приворотное зелье! Я для начала не знаю, как его делать, а и знала бы – не стала бы! Мистрис Клелия была в ярости. Ну что за идиоты! Почти тридцать лет она пытается объяснить окружающим, что это невозможно и безнравственно, так ведь нет же, и месяца не проходит, чтоб какая-нибудь дурында… или дурындас не попытались подъехать с просьбой об изготовлении приворотного зелья. Мотивируя просьбу обалдеть какой сильной любовью и подкрепляя ее мешочком с деньгами. А отказы их только распаляют, заставляя думать, что она, как и прочие травницы, просто набивает себе цену, намереваясь содрать со страждущих побольше. А сегодня… ну что за неудачный день! Ее попыталась взять измором (и что характерно, еще и с намеками, что ей такое варево с учетом давнего знакомства положено забесплатно) лучшая подруга младшей дочери. Почему – понятно, юной ирне шестнадцать, бушующие гормоны взрывают и без того не самый сильный мозг, а тут ее избранник не обращает, понимаешь, на нее, умницу-красавицу внимания! А обращает его на всяких приблудных кикимор. Кошмар же, ну. А потому подлить ему приворотного, чтоб сидел рядом как дрессированный пес по приказу «к ноге!» и рыпнуться не смел!