— Только не надо торопиться! — попросил я его. — Всегда полезно обдумывать свои действия, а в нашей ситуации — особенно. — Далеко не всегда. Нам надо действовать быстрее. — Мой брат должен подождать, как ему уже советовал Чарли, — рассудительно сказал апач. — Виннету нашел выход, и теперь он хочет проверить, можно ли им воспользоваться. — Что это за выход? — Разве мой брат Эмери не заметил, как сыро в этой расселине? — Конечно, заметил. — А разве стены пещеры мокрые? — Нет, сухие. Влажен только пол. Говоря это, англичанин поднял одну из циновок и ощупал находившееся под ней место. — Видел ли мой брат источник, который находится снаружи? — продолжал апач. — Влага распространяется от него. Но вода в таком количестве не может просочиться сквозь твердую скалу, а через песок — может. Значит, под скалами есть песчаная подушка. Как мы видим, расселина уходит высоко вверх, но я думаю, что и вниз она опускается очень глубоко, только до той высоты, на которой мы сейчас находимся, трещина заполнена песком. — Стало быть, и перегораживающий вход камень может лежать на песке! — воскликнул Эмери. — Виннету только предположил это, — спокойно заметил вождь апачей. — Значит, нам надо подрыть его, чтобы он опустился, а мы смогли перелезть через него и удрать. — Если мы разроем весь его фундамент, — вмешался я, — камень упадет, пока мы будем копаться под ним, и придавит нас. Нет, если предположение моего краснокожего брата правильно, мы должны оставить его стоять как сейчас; под камень надо сделать подкоп. Давайте попробуем! Мы снесли циновки и ковер в дальнюю часть пещеры и начали копать. Других инструментов, кроме собственных рук и ножей, у нас не было. Работу мы начали подальше от входа, прямо за камнем. К нашей радости, оказалось, что Виннету был прав: грунт состоял из грубозернистого песка, перемешанного с галькой. Мы отбрасывали его к задней стенке пещеры. Разумеется, мы работали очень осторожно, чтобы наружу не доносилось предательского шума. Оттого-то работа наша шла не слишком быстро, но время у нас еще было. Начали мы копать что-то около часа пополудни, а подкоп наш должен был выйти на поверхность, только когда станет темно. Света нам хватало, потому что камень закрывал только нижнюю часть расселины, а сверху оставалось свободное отверстие, правда, такое узкое, что в него могла пролезть лишь голова ребенка, да и то с большим трудом. Чем дальше мы углублялись, тем больше возрастала вероятность того, что стены нашей шахты обвалятся: песок был сыпучим. К счастью, мы вспомнили о циновках и ковре, которыми поспешили укрепить боковые стенки подкопа. Ружья должны были служить опорами. Мы ушли в землю уже на локоть, когда снаружи раздался голос: — Кара бен Немси может подойти ко входу? Я хочу с ним поговорить! Это был голос шейха. — Пойдешь? — спросил Эмери. — Да. — Я бы этого не делал, потому что мерзавец не стоит того, чтобы услышать от нас даже звук. — Возможно, но то, что я от него узнаю, может оказаться очень ценным для нас. — Кара бен Немси! — снова закричал шейх. Итак, он действительно знал наши имена. — Здесь я, — крикнул я в ответ и в момент решил прикинуться глупцом. — Камень у входа упал. Почему вы не поднимаете его? Вы же знаете, что мы очень торопимся! Шейх нагло расхохотался и сказал: — Он не упал, это мы его опрокинули. — Опрокинули? Зачем же вы это сделали? — Зачем? А ты сам не догадался? Коларази перед своим отъездом предостерег меня. Он сказал, что тебя мне надо опасаться больше, чем дьявола, потому что твоя хитрость превосходит твою жестокость. А ты оказался недогадлив! — О чем это я должен был догадаться? Ну-ка скажи! Я старался внушить ему превратное представление о нашей сообразительности. Чем ниже он нас оценит, тем менее внимательна будет его охрана. — Ты вообще-то знаешь, где находишься? — Конечно. В одном из лагерей мейджери. — Черт бы побрал этих мейджери! Мы из племени улед аюн! — Аллах-иль-Аллах! Выходит, ты нас обманул? — Мы вас перехитрили! А правда ли, что ты гяур?[73] — Я христианин. — А среди твоих спутников тоже нет поклонников Пророка? — Нет. — Будьте вы прокляты, сучьи дети! Вы будете скакать в аду на огненных конях. Коларази сказал нам, что вы схватили нашего верховного шейха и всю его свиту. Господин ратей послал двух человек к улед аюн, чтобы получить выкуп, размер которого мог определить только мозг безумца, и этим проклятым псом был ты! Верно ли это? — Да, — наивно ответил я. — Коларази сказал правду. Позови его! Я хотел бы с ним поговорить. — Он уехал. — Тогда позови его спутника! — И он уехал. Оба они задержались ровно настолько, чтобы рассказать о случившемся и описать ваши приметы. К сожалению, послы господина ратей еще не прибыли, но до других ферка нашего племени они доскакали. Я послал людей, чтобы схватить их, а потом сам отправился подкараулить вас и заманить в пещеру. Теперь вы в нашей власти и получите свободу только в том случае, если выполните мои условия. — Какие же это условия? — Этого я тебе пока не скажу. Вы узнаете их лишь тогда, когда мои люди вернутся с послами господина ратей. Я пообещал коларази убить вас всех, что и должен был бы, безусловно, сделать, потому что вы — неверные псы, которые не только захватили наших воинов, но и высекли нашего шейха; тем не менее я готов подарить вам жизнь и даже свободу, если вы сделаете то, что я потребую. Если же вы не сделаете этого, то можете оставаться здесь и подыхать с голоду, а все девяносто девять миллионов чертей пусть делят ваши души! Я услышал, как он отошел, но я не мог сказать, оставил ли он снаружи часового. Я напряженно вслушивался в лагерные шумы, но не мог уловить ни малейшего звука, который позволил бы мне сделать вывод о присутствии человека возле расселины. После ухода шейха мы снова принялись за работу. Огромный тяжеленный камень, покоившийся на песчаном основании, доставлял нам много хлопот. Надо было вынимать грунт, а куча этого выкопанного песка, на которой мы сами стояли, никак не хотела держаться; она все время осыпалась. Мы боролись с ней не один час, пока нас не осенило: поднимать песок наверх вовсе не надо, достаточно просто отодвигать его в сторону, при этом отпадет и надобность в площадке для выкопанного грунта. Едва мы перестроились и начали работать по-новому, как снаружи снова назвали мое имя. Я поинтересовался, кто это пришел. — Шейх, — раздалось в ответ. — Послы господина ратей прибыли, и настало время узнать вам мои условия. Повторяю: если вы их не исполните, я не смогу спасти вас от голодной смерти! — Говори! — Мы взяли вас в заложники. Что случится с нашим пленным шейхом и его воинами, то произойдет и с вами. Если аяры убьют их, вы тоже должны будете умереть. — Их не убьют, если племя заплатит выкуп. — Оно не заплатит! Мы обменяем вас на них. — Улед аяр на это не согласятся. — Тем хуже для тебя! Ты выдал наших людей аярам. Если они умрут, погибнете и вы. Ты относишься к тем из гяуров, которые всегда держат при себе бумагу. Есть она у тебя? — Да. — Ты можешь писать? — Да. — Тогда ты напишешь послание господину ратей, но у нас нет здесь ни пера, ни чернил. — Не беспокойтесь — у меня есть карандаш. Что я должен написать? — Что вы находитесь у нас в плену и отвечаете за жизнь нашего верховного шейха и его спутников, Ты требуешь, чтобы их освободили. — А что ты мне предложишь за это? — Ваши жизни. — И больше ничего? А свободу? — Сам-то я пообещал бы, но что будет делать наш верховный шейх — это еще вопрос. Вы распорядились высечь его. Это даже хуже смерти. Он потребует сурового наказания, может быть — ваши жизни! — И все-таки ты обещаешь нам жизнь? — Обещаю и сдержу свое слово. Я не убью вас. Я пообещаю и свободу, и это будет правдой, потому что я выпущу вас из ловушки. Но потом вашу судьбу будет решать верховный шейх. — Ничего он не будет решать, да и говорить тут не о чем. Чтобы решать нашу судьбу, ему надо стать свободным и добраться сюда, а это произойдет только в том случае, если и мы будем освобождены. Господин ратей не выпустит ни одного из ваших людей, если мы не получим полную свободу.