Эмме даже стало его немного жалко. Она знала, что такое лезть из кожи вон и всё равно потерпеть неудачу. – А-а-а, – протянула Натали, явно приуныв. Эмма достаточно хорошо её знала – и понимала, что Натали ведёт себя очень вежливо. На самом деле ей хотелось топать ногами, кричать во всё горло и требовать, чтобы мама вернулась. Эмма понимала это, потому что ей самой хотелось топать и кричать каждый раз, когда она общалась с полицейскими. «Полиция нам не поможет, – напомнила она себе. – Спасти наших мам можем только мы – Чез, Финн, Натали и я». – Прости, – сказал полицейский. – Я просто хотел привезти… вот это. – Он протянул две большие белые сумки, набитые до отказа. – Я помню, вы с папой просили отдать все цветы на благотворительность, но люди по-прежнему оставляют на месте происшествия игрушки. Ну и… ребята в участке подумали, что малышам, может быть, что-нибудь понравится… А я заеду завтра и заберу остальное. «Он считает меня маленьким ребенком, – подумала Эмма. – «Малыши» – это мы с Финном». От этого тоже было впору топать ногами и кричать. Она не привыкла постоянно злиться. До исчезновения мамы Эмма злилась по-настоящему считаное количество раз. А теперь ярость прорывалась в самое неподходящее время. Иногда Эмма злилась даже на цифры. Двенадцать – столько дней прошло с тех пор, как она в последний раз видела маму. Триста семьдесят две – вот сколько попыток Эмма предприняла, разгадывая секретный шифр, который оставила им мама. И… один. Таково было количество правильных ответов. Один на миллион вариантов. Неудивительно, что она злилась. Неудивительно, что ей не хотелось есть и спать и даже решать задачки. Эмма услышала, как закрылась входная дверь, и поняла, что пропустила остаток разговора. – Так, – сказала Натали, положила сумки на пол в прихожей и принялась в них рыться. – Пятиминутка юмора. Это тебе. – Она бросила Чезу что-то жёлто-оранжевое. – И тебе. – В Эмму полетело нечто фиолетово-розовое. Она подняла руки, заслоняя лицо, и что-то отскочило от них в ту самую секунду, когда Чез поймал на лету игрушечного тигрёнка. – Э-э, спасибо, – произнёс он и, покраснев, сунул игрушку в кресло, будто намеревался сохранить её навеки. «Ты что, серьёзно? – подумала Эмма. – Потому что эту штуку тебе подарила Натали?» Иногда Чез в присутствии Натали вёл себя как-то странно. И тогда Эмме хотелось схватить брата за плечи, встряхнуть и крикнуть «Очнись!». А иногда ей хотелось встряхнуть Натали и приказать: «Только не делай моему брату больно! Даже если он тебе не нравится, будь к нему добра!» Впрочем, Эмма понимала, что это глупо, ведь Натали и так была добра ко всем троим Грейстоунам – по крайней мере теперь. Когда они только познакомились, она вела себя иначе. – Эмма, ты даже не посмотрела на свой подарок! – пожаловалась Натали, притворно надув губы. – Он такой блестящий, я специально выбирала! – Она, конечно, шутила. Эмма опустила голову, изображая глубокое отвращение. На полу лежала розовая подушечка, расшитая блёстками. Интересная розовая подушечка, на самом деле. Блёстки были двусторонними и могли переворачиваться. Эмма уже видела такие штуки. Если провести рукой по подушечке в одном направлении – блестки складывались в сверкающее белое сердечко. Если провести в другую сторону – сердечко становилось фиолетовым. Но, отскочив от рук Эммы, подушечка упала на пол как-то странно. Половина сердечка получилась белой, половина фиолетовой, а в середине, на границе двух цветов, образовалась неровная линия. Один ряд блёсток стоял боком, словно они не определились. Несколько штук даже сломались – согнулись или покоробились: скорее всего они уже ни в какую сторону не легли бы нормально. Эмма прищурилась, задумчиво глядя на узкую ломаную линию, которая была не белой и не фиолетовой, а прозрачной. А потом она подпрыгнула, схватила с пола подушечку и закричала: – Вот оно! То, что нужно! Теперь я знаю, как найти маму! Глава 3 Чез Эмма, похоже, сошла с ума. – Да, конечно, это сердечко, но оно необязательно от Джо, – сказал Чез. Хотя он пытался говорить ободряюще и серьёзно, как положено старшему брату, который способен всё уладить, прозвучало это очень печально. В последнее время Чез совсем разучился говорить другим тоном. В тысячный раз за минувшие две недели он пожалел, что с туннелем, ведущим в параллельный мир, всё вышло именно так. Что, если бы он, Чез, не потянул рычаг, который закрыл туннель навсегда? Если бы он вытолкнул остальных ребят и госпожу Моралес в наш мир, а сам схватился с ужасными людьми, которые их преследовали? Если бы, отправив остальных в безопасное место, он убежал от погони и разыскал загадочного Джо, который помог им спастись и обещал выручить маму? Судя по всему, у Джо не получилось. Если бы мама спаслась из другого измерения, она бы уже вернулась и разыскала их. – Я знаю, что это не от Джо! – сказала Эмма. Она буквально подпрыгивала, воздев блестящую розовую подушечку в воздух, как трофей. – Он показал нам красное сердечко, которое нарисовал Финн. Оно символическое. А в это сердечко никто не вкладывал никакого смысла – ну, разве что «бедные детки, как жаль, что вы потеряли маму». Ничего другого оно не означает. Но блёстки, блёстки… Теперь я всё поняла! Оттого, что Эмма так скакала, у Чеза заболели глаза. Сам он чувствовал себя страшно утомлённым и вялым. Но наконец до него дошло. – Всё? – шёпотом переспросил он. – Да! – Эмма закружилась, словно в танце. – Слушайте, я абсолютно неправильно представляла себе тот мир. Я думала, что он находится под землёй, и поэтому нам нужно найти другой туннель – ещё один тайный ход с рычагом или вращающуюся комнату, чтобы туда попасть. – А разве нет? – спросила Натали. – Нет, – помотала головой Эмма. – То есть, наверное, найти такую комнату тоже можно – но это как искать иголку в стоге сена. Один-единственный подвал на планете, где подвалов миллионы! Мы даже не знаем, существует ли он. Но у нас и так есть всё, что нужно, чтобы попасть в другой мир. И с самого начала было! Как рубиновые туфельки у Дороти, которые в любой момент могли перенести её из страны Оз обратно в Канзас. Чез машинально взглянул на ноги Эммы. На ней действительно были красные кеды, её любимые. Но вряд ли она имела в виду их. – Смотрите, – продолжала Эмма, показывая им подушечку. – Давайте представим, что параллельные миры похожи на это сердечко. Представим, что наш мир – фиолетовые блёстки, а тот мир – белые. – Она провела рукой по блёсткам туда-сюда, переворачивая их с одной стороны на другую. – Эти миры находятся друг под другом – но в то же время они и сверху, и рядом. Каждая молекула другого мира втиснута между молекулами нашего. Точно так же, как белые стороны блёсток находятся между фиолетовыми. И каждая блёстка какой-то частью касается одновременно белого и фиолетового. Таким же образом каждая часть нашего мира соприкасается с тем миром! Иногда от слов Эммы у Чеза голова шла кругом. Он отлично учился по математике и естествознанию в школе – учителя всегда его хвалили. Но он просто не мог, как Эмма, вывернуть мозг наизнанку и придумать что-нибудь этакое. Подушечка, как ни странно, ему помогла. Нетрудно понять, что такое двусторонние блёстки. И каким образом сердечко меняет цвет. И что у каждой блёстки есть прозрачная грань. – Так, – медленно произнёс он. – Но как это связано с мамой и… – Я имею в виду, что в тот мир можно попасть откуда угодно, – сказала Эмма. – Мы можем пройти сквозь любую блёстку. Чез посмотрел на Натали, надеясь, что та прочтёт его мысли: «Пожалуйста, только не говори Эмме, что она рехнулась. Пожалуйста, подыграй. Ей ведь всего десять лет». Натали смотрела на подушечку так же внимательно, как Эмма. – Я пытаюсь понять… – проговорила она. – Но чувствую себя как в те разы, когда мы с мамой ездили в Мексику. Её родственники всё говорили на испанском, очень быстро, и я за ними не успевала. Переведи, por favor. Пожалуйста. Две стороны блёстки – это два мира, и есть способ пробраться с одной стороны на другую. Эмма, судя по всему, едва сдерживала разочарование. – С помощью рычага, – терпеливо объяснила она. – Рычага, который мы оторвали от стены, когда закрыли туннель. Это ключ, связь между двумя мирами, то, что открывает путь. Сам по себе рычаг не сломан – просто конкретная точка доступа нам больше не доступна. Как эта блёстка. – Эмма постучала по одной из согнутых блёсток, которая больше не меняла цвет. – Рычаг служит мостом между мирами, с одной стороны на другую. И он может работать и в других местах, помимо нашего подвала, я в этом уверена! Чез и Натали долго смотрели на Эмму с открытым ртом. Потом Чез осторожно сказал: – Вообще-то у нас больше нет рычага. Он остался дома. – Да, – кивнула Эмма. – Значит, надо попросить папу Натали, чтобы он отвёз нас туда. – Она бросила подушку и потянула Натали к лестнице. – Пошли! Давай дадим сигнал Финну, что пора возвращаться! Чез смотрел вслед девочкам, которые бросились вверх по лестнице. С жалюзи они могли справиться и без его помощи. Он выпрямился и ощутил первый проблеск надежды за две недели. Он подумал, что теория Эммы как минимум правдоподобна. Чез подобрал подушечку, которую бросила сестра, и провёл пальцами по блёсткам. Эта вещица могла символизировать многое. Фиолетовый, белый… тот мир, наш мир… надежда, страх… У Чеза всё сжалось в животе. Когда они в прошлый раз отправились в другой мир за мамой, то в результате потеряли госпожу Моралес и Джо. А вдруг теперь случится что-нибудь похуже? Глава 4 Финн – Ну, какой у нас план? – шёпотом спросил Финн у Натали, пока мистер Мэйхью убирал перчатки и мяч. – Как мы отвлечём твоего папу? Или мы ему всё расскажем и возьмём его с собой? – Мы не станем подвергать папу опасности, – твёрдо сказала Натали. – И мы не хотим, чтобы он испугался и не разрешил нам идти спасать маму. Лучше ему ничего не знать. – Ну ладно, – пожал плечами Финн. Иногда Натали вела себя как генерал, командующий войсками. Торопить её было нельзя. Мистер Мэйхью вернулся из гаража. Натали, Чез и Эмма тем временем выстроились в прихожей. У всех троих разрумянились щёки и блестели глаза. Уныние и апатию как рукой сняло. Финн подтолкнул локтем Натали, и ей хватило здравого смысла слегка понуриться. Финн тем временем подбежал и обнял Чеза и Эмму. – Я по вам соскучился! – притворно заныл он. – Как хорошо, что вы оба не пропали, как мама! – Он мельком глянул через плечо. Мистер Мэйхью смотрел в сторону. Однажды он признался Финну, что не знает, как вести себя, когда кто-то плачет. – Эй! – воскликнул мистер Мэйхью неестественно громко. – Хотите поужинать в кафе? Как насчет «Ржавого бочонка»? Натали взяла отца под руку. – Отличная идея! – сказала она. – Только можно будет остановиться по пути? Мне завтра сдавать проект по естествознанию, и для него нужно набрать листьев. За листья с определённых деревьев дают дополнительные баллы. Чез и Эмма сказали, что у пруда за их домом растёт что-то странное – может быть, я найду там то, что нужно. Финн выпустил Эмму и Чеза из объятий – как раз вовремя, чтобы заметить, как мистер Мэйхью нахмурился.