Дэн посмотрел на Тучу, сказал устало: — Мы еще завтра поищем. Хорошо? — Он там! — Туча упрямо мотнул головой и шагнул к воде. Несколько секунд он стоял неподвижно, с закрытыми глазами, а потом, не обращая внимания на повязку, пошарил рукой по дну. Матвей с Гальяно растерянно переглянулись. Дэн молча наблюдал за происходящим. — Туча, не дури! — Гальяно решил положить конец этому безобразию. — Выходи! Удивительно, но Туча послушался, выпрямился, шагнул из воды на берег. Лицо его освещала торжествующая улыбка. Туча разжал кулак — на его ладони что-то блеснуло. Гальяно присмотрелся и восхищенно присвистнул. Это был ключик! Маленький серебряный ключик на тонкой цепочке. Они искали его битый час, а Туче понадобилось лишь опустить в воду руку. Чудеса! — Это он? — спросил Дэн, разглядывая ключик. — Да. — Туча кивнул. — Я его нашел. Понимаешь? — А ты и в самом деле следопыт! — В голосе Матвея послышался намек на зависть. — Как тебе удалось? — Не знаю. — Туча пожал плечами. — Просто иногда я чувствую. — Ладно! Нашли — и слава богу! — Гальяно снова глянул на часы. — Полчаса до ужина. Пойдем уже! Они гуськом шли по лесной тропинке, до развилки оставалось несколько десятков метров, когда Туча, счастливо улыбавшийся всю дорогу, вдруг заволновался, принялся оглядываться по сторонам. — Ты чего? — Дэн замедлил шаг, и идущий следом Гальяно, замешкавшись, налетел на него. — Опять… — Туча побледнел. — Что — опять? — Горелым пахнет. Вы не чувствуете? — Туча обвел их напуганным и одновременно требовательным взглядом. — Не чувствуете? — повторил шепотом. Гальяно принюхался: пахло лесом, травами и нагретой за день сосновой смолой. Ничего такого, о чем говорил Туча. — И следит за нами кто-то. — Туча говорил едва слышно. — Да кто за нами может следить? — Гальяно осмотрелся. — Ксанка? — Нет. — Туча бледнел на глазах, кровь отхлынула не только от щек, но и от губ, теперь они были синюшными, как у покойника. От этих ассоциаций Гальяно поежился. — Это он. Вот он… — Туча смотрел куда-то поверх его плеча. Медленно, очень медленно, Гальяно обернулся — в нескольких метрах от них стоял лесной монстр. Нет! Никакой он не монстр! Обыкновенный старик, только уродливый. Сейчас, когда света от заходящего солнца еще хватало, можно было разглядеть его как следует. Брезентовый плащ, выгоревший, вылинявший, не пойми зачем нужный в такую жару. Запыленные кирзовые сапоги с налипшей к подошве иглицей. Все это Гальяно видел с отчаянной ясностью, видел и никак не решался поднять взгляд на лицо старика. От этой неожиданной трусости ему стало вдруг невыносимо противно, и Гальяно решился. У него не было лица. Правой половины не было точно. Уродливая бурая маска, словно с него по живому содрали кожу, оставив обнаженными мышцы и сухожилия. И в прорезях этой страшной маски — синие пронзительные глаза, от взгляда которых дыхание сбивается, а сердце перестает биться. Только взгляд на вторую, почти нормальную, почти человеческую половину этого лица вернул Гальяно способность соображать более или менее ясно. Не маска! Не заживо содранная кожа! Ожог! Этот странный старик потерял свое лицо в огне. Лицо и руку… Правая рука такая же страшная, покрытая уродливыми послеожоговыми рубцами. Теперь все понятно, и от этого уже не так жутко. — Эй, вам чего? — Он хотел крикнуть громко, но вместо крика получился какой-то жалкий писк. Старик шагнул им навстречу. Согнутый годами, он по-прежнему казался по-медвежьи сильным, способным любого из них придушить голыми руками. — Ты! — Не обращая внимания на Гальяно, он указал на Тучу. — Зачем ты его взял? Зачем ты вообще сюда явился? Туча вздрогнул, испуганно попятился. — Я не понимаю… — Он пытался говорить, но из горла его вместо слов вырывался придушенный кашель, как будто он и в самом деле надышался дымом. — Не понимаю… о чем вы… — Убирайтесь! — Глаза старика яростно сверкнули. — Убирайтесь, пока еще не поздно! — Дед! Мы и правда не понимаем, о чем ты! — К Гальяно вернулась наконец способность говорить. — Мы ничего не трогали. Мы даже не местные, мы оттуда, из лагеря. — Он махнул рукой в сторону поместья. — Меченые… — Рот старика искривила невеселая усмешка. — Вы все теперь меченые, огнем клейменные. Сейчас не уйдете, потом она вас не отпустит… Она любит таких вот… — Кто — она? — спросил Дэн. — Его голос, в отличие от голоса Гальяно, звучал спокойно, даже с нотками любопытства. — Гарь! — сказал старик, как выплюнул, развернулся, медленно похромал прочь. А они так и остались стоять, напуганные, ничего не понимающие. Тишину нарушало лишь сиплое дыхание Тучи, кажется, ему до сих пор не хватало воздуха. — Сумасшедший! — первым заговорил Гальяно. — Вы что-нибудь поняли, пацаны? Сто пудов, сумасшедший! Хорошо еще, если не буйный. Меченые! — Он брезгливо сплюнул себе под ноги, пытаясь избавиться от кислого вкуса во рту. — А на тебя, Туча, он чего ополчился? Вместо ответа Туча замотал головой, по глазам было видно — он тоже ничего не понимает. Не понимает, но боится… — Да, странный дед, с приветом. — Матвей вытер выступившую на лбу испарину. — А что у него с лицом? — Ожог, — сказал Дэн. — Очень глубокий ожог. — Может, уже пойдем? — Гальяно с опаской посмотрел в ту сторону, куда ушел старик. Кстати, направлялся он прямиком к гари. И серое на его сапогах — это, вполне возможно, не пыль, а пепел… Матвей К вечеру зной спал, но оставаться в душной комнате не было никаких сил. Они расположились на уже облюбованной лужайке на прихваченном из комнаты покрывале. Гальяно, уже успевший получить от Василия сигареты, закурил. Матвей наблюдал за ним с завистью. После встречи в лесу ему тоже хотелось курить. Оказывается, случаются стрессы посильнее любовных терзаний. — Я считаю, нам нужно туда наведаться, — сказал Гальяно, всматриваясь в крону старой липы, под которой они сидели. — Куда? — спросил Дэн. — На гарь. Надо же хоть посмотреть, что за место такое. — Плохое это место, — буркнул Туча. — Что на него смотреть? — Ты старика испугался, что ли? — Гальяно выдохнул тонкую струйку дыма, усмехнулся снисходительно. Ишь, улыбается, а еще час назад сам чуть не обделался от страха. Матвей закрыл глаза, ему не хотелось ни разговаривать про Чудову гарь, ни уж тем более, ходить на нее. В душе росло и крепло смутное беспокойство, избавиться от которого не было никаких сил. — Испугался, — сказал Туча. — Мы все его испугались. В нем есть что-то… — Неправильное, — закончил Дэн. — Что там неправильного? — вскинул брови Гальяно. — Самый обыкновенный сумасшедший! Нес какую-то ахинею, про какую-то гарь. — Не только про гарь. — Туча перешел на шепот. — Он еще говорил про то, что она нас пометила. — Классический бред! — Гальяно взмахнул рукой. — И про то, что я нашел вещь, которую не нужно было находить, — гнул свое Туча. — И какую такую вещь ты нашел? — Гальяно загасил сигарету. — Блуждающий огонь? Так ты ж сам сказал, что не видел ничего конкретного, просто свет из-под земли. — Не знаю. — Туча растерянно моргнул. — Я много всякого нахожу. — Ключик, например, — вспомнил их недавнее ныряние Матвей. — Нет, ключик — не вариант, — замотал головой Гальяно. — Вещица, конечно, симпатичная, но какое отношение она имеет к Чудовой гари и всему остальному? — Я еще кое-что нашел, — сказал Туча после долгого молчания. — Что?! — спросили они в один голос. — В библиотеке, когда на меня посыпались книги. Помните? Они в нетерпении закивали головами. — Там в стеллаже был тайник. То есть это я так думаю, что тайник, потому что в нем было кое-что спрятано. — Какой тайник? — спросил Матвей. — Что спрятано? — Дэн, до этого момента совершенно спокойный, вдруг начал проявлять нетерпение. — Тайник. — Туча посмотрел на Матвея. — Там полки такие толстые, в торце сантиметров десять, не меньше. Я сначала подумал, что это просто трещина. Ну от удара или от старости. Хотел посмотреть, как можно назад приделать, а оказалось, что это не трещина, что панелька эта торцевая вынимается, а внутри — тайник. — А в тайнике что? — Глаза Гальяно загорелись алчным огнем. Небось уже нафантазировал себе бесценных сокровищ, спрятанных в библиотеке.